Вулф Джин - Воин Сидона

Я вспомнил, как Мит-сер'у говорила мне, что она — моя жена, и сказал, что у меня уже есть жена, и я не в состоянии содержать так много женщин.

— Мне не надо еды или пива, — объявила женщина. — Я не могу делать тяжелую работу, о драгоценность моего сердца, но я могу делать все, что делают другие женщины, и ты никогда не услышишь от меня злого слова. Бетешу, могу ли я подойти к Латро?

— А твой нынешний муж? Ты перережешь ему горло, если я скажу «да»?

— А ты?

Бетешу не ответил.

— Ты стоишь надо мной так же высоко, как звезды, Бетешу. Как жаль!

— Тогда больше не говори таких слов. — Голос Бетешу был мягче ночного ветра, но сегодня ночью этот ветер зло зарычал. — Только убей своего мужа, и будешь уничтожена. Не кто иной, как мой господин тут же уничтожит тебя. — Он помедлил и выдохнул. — И я. — Он вытянул руку, дунул на нее и из его ладони ударил красный огонь.

Сегодня я видел множество черных людей. Они разгружали корабль на дальней стороне пирса. Большинство из них были черны, как смола, но их ладони совсем не такие черные. В свете пламени я увидел ладонь Бетешу, и эта ладонь была чернее угля.

Не произнеся больше ни одного слова, женщина вернулась к своему ящику, подняла крышку и закрыла ее за собой.

— Нас прервали. — Голос Бетешу опять смеялся. — Ты осуждаешь меня за ее вмешательство?

Я покачал головой. — За такое я бы не осудил никого.

— Это менее, чем справедливо. Ты сам виноват в нем. Твое присутствие возвращает ее к жизни. Вот почему она хочет быть с тобой всегда. Ты это знаешь?

Я не знал, и честно сказал ему.

— Но это правда. Ты видишь богов и призраков, когда они рядом с тобой, видимы они или нет. Был случай, когда я должен был спрыгнуть с корабля, чтобы ты больше не видел меня. Ты, конечно, не помнишь этого. — Он прикрыл рукой свои пламенные глаза и стал невидим.

Я засмеялся, как смеются люди, испуганные до смерти.

— У тебя есть власть надо мной, — сказал Бетешу. — И у меня есть власть над тобой. Я могу убить тебя, если пожелаю, тем не менее я твой друг. Тебе нечего бояться меня.

— Я друг, — сказал я ему, — тем, кто мне друзья.

— Я должен рассказать тебе о твоем рабе. Он — кобра, взятый с короны одного бога. Ты не должен пытаться убить его. Но если попытаешься, он убьет тебя.

— Я даже не подумаю пытаться, — сказал я. — Что за люди убивают своих рабов?

— Всякие люди.

Какое-то время мы сидели молча. Все это время из люка доносились слабые голоса. Все это время ноги шлепали по палубе над нашими головами. Я чувствовал, что мы могли бы сидеть так долгие годы, бок о бок, до тех пор, пока бы не вернулся Золотой Век. И пускай за это время корабль вокруг нас превратился бы в труху.

— Одни люди обрекают своего раба на смерть непосильной работой, — сказал мне Бетешу. — Другие напиваются пьяными и забивают их до смерти. Ты должен ударить, чтобы убить. У раба нет других рабов. Имей это в виду.

Он исчез, и я остался один в воняющем трюме, пот градом катился с меня. Я рассказал Урею то, что Бетешу сказал мне, и он потребовал, чтобы я записал в свиток правду. Я должен верить в это.

Канал, огибающий порог, длинный и утомительный. Так говорит Кха, человек, которого правитель посылает к царю Нубии. Чаниу думает, что он не такой уж длинный, но в нем долго плыть.

Кха пришел на корабль сегодня, почти сразу после писца и его жены. Алала выше Кха, худая, молодая и молчаливая женщина. У нее кожа цвета зрелых оливков. Моя жена говорит, что не видела ее раньше. Алала привела с собой павиана, очень большого, но спокойного и хорошо обученного. Писца зовут Тотмактеф, он молод и на две ладони ниже своей жены. Его бритая голова показывает, что он жрец. (Его жена сказала, что Тота, но я не знаю такого бога.) Сейчас он много улыбается и еще больше говорит, но, быть может, это из-за того, что у него новая жена. Мне нравится и он и она, но я спрашиваю себя, могу ли я им доверять. Именно на тех, которых мы больше всего любим, не всегда можно полагаться.

Кха — человек средних лет с большим животом. Он ходит гордо, с достоинством, как Чаниу. Он саган, хотя родился в Кемете. Так говорит Муслак и объясняет, что есть люди, которые своими советами и честностью заслужили право быть ухом правителя.

Кха пришел, когда Чаниу разговаривал с Тотмактефом и Алалой. Он пригласил Кха присоединиться к нему, но не отослал Тотмактефа и Алалу прочь. Все четверо хотели поговорить так, чтобы их никто не слышал, но, хотя этот корабль больше других, на нем слишком много народа. Я видел, как Нехт-нефрет и Мит-сер'у стояли недалеко, и еще подвинулись поближе, чтобы лучше слышать. Муслак сделал то же самое.

Чаниу представился и объяснил, то он наш командир и саган сатрапа. Кха поклонился и представился. Чаниу представил своего писца, Тотмактефа, его жену и все четверо сели. Кха спросил, можно ли доверять Алале. Тотмактеф сказал, что ей можно доверять безгранично. Тогда Кха спросил то же самое у Алалы.

— Твой главный долг — долг перед правителем, — сказала Алала. (Она говорит тише, чем остальные, и Кха сложил ладони чашечкой и приставил к уху, чтобы лучше слышать.) Главный долг жены — долг перед мужем. Все, что ты скажешь мне, останется во мне.

— А что о твоих подругах? — поинтересовался Кха. — Тех, с которыми ты привыкла делиться тайнами.

— У меня нет таких подруг.

— Тогда твоими сестрами.

— Мои сестры не делятся со мной своими тайнами, — сказала Алала, — я не делюсь с ними.

— И их нет на корабле, — прошептал Чаниу.

— Отплывем ли мы сегодня? — спросил Кха.

— Мы отплываем немедленно, — сказал Чаниу, — если нет никаких причин для задержки.

Муслак сделал вид, что не расслышал эти слова, я видел, какой взгляд он бросил на Азибааля.

— Мои вещи уже на борту, — сказал Кха.

— И мои, — прошептала Алала.

Они заговорили о том, где надо спать и есть, но я не буду записывать это все.

— Я должен попросить Царя Сиаспига показать вам золотые копи, — сказал Кха. — Он может отказаться, хотя, я думаю, все-таки не откажет в моей просьбе. Но, уверяю вас, любая шахта, которую он покажет, будет выработанной до конца.

— Я понимаю, — сказал Чаниу.

— Могу ли я спросить, почему вы хотите увидеть их?

— У меня с собой эллин, который знаком с методами, которые используют на серебряных шахтах его родного города. Мы надеемся, что на этих шахтах он узнает как добывали в Кемете золото в старые времена.

— Ты не должен даже упоминать об этом в разговоре с Царем Сиаспигом. Эти копи в его страна. Они — его и только его.

Чаниу кивнул. — Ты дал очень мудрый совет. Я даже не упомяну о методах добычи золота Царю Сиаспигу.

— А этот эллин, он здесь? — прошептала Алала. — Почему бы ему не присоединиться к нам?