Говард Уолдроп - Дикие карты

— Тебе нужен пистолет, чтобы справиться со мной? Ах ты, нат чокнутый! Какое имя написать на твоем надгробии? — Он запустил руку в карман штанов и отточенным движением запястья выбросил вперед шестидюймовую опасную бритву.

Рубец снова исчез, и Бреннан ощутил внезапную жгучую боль в боку, а затем кровь хлынула из длинного, но неглубокого разреза. Он едва успел встать в стойку, когда бандит появился вновь, лезвием чиркнул его по щеке и отскочил. Все было в точности так, как предупреждала Кристалис. Телепортация была стремительной и точной. И Рубец наслаждался своим занятием.

— Я буду резать тебя медленно, парень, — сказал он, вновь появившись с безумным кровожадным блеском в глазах. — Я буду кромсать тебя, пока ты не станешь умолять о смерти. — Рубец взмахнул запястьем, стряхивая кровь Бреннана с лезвия.

В комнате было слишком светло и тесно. Дэниел оказался в настоящей ловушке и понимал, что у него нет ни единого шанса. Бандит шутя искромсает его в клочья, пока он будет пытаться добраться до пистолета.

Он сделал глубокий вдох, успокаивая лихорадочно работающий ум, входя, как учил его Ишида, в состояние безмятежного спокойствия, и вдруг понял, что делать. Рубец успел ударить его в спину, когда он развернулся, разбежался и выпрыгнул в большое двустворчатое окно в торце комнаты, после чего очутился в темном внутреннем дворике.

Бандит выскочил вслед за ним и принялся фальшиво насвистывать, глядя, как Бреннан скрывается в густых зарослях деревьев.

— Эй, нат! — окликнул он. — Где ты, парень? Вот что я тебе скажу. Если охота на тебя развлечет меня, я немножко почикаю тебя, а потом быстро прикончу. Но если ты меня разочаруешь, я отрежу тебе яйца. И даже твоя узкоглазая девка не сможет отрастить тебе новые.

Рубец расхохотался над собственной шуткой и последовал за своей жертвой в темноту. Потом остановился и стал прислушиваться. Но не услышал ничего — лишь ветер шелестел в ветвях, да вдалеке изредка проносилась по пустынным улицам одинокая машина. Его добыча исчезла, растворилась в ночи. Бандит нахмурился: что-то здесь было нечисто, — затем углубился в заросли.

И тогда ниоткуда, безмолвный призрак среди ночных теней, поднялся из своего укрытия Дэниел с навощенной нейлоновой тетивой, намотанной на кулаки. Он подобрался к Рубцу сзади, накинул тетиву ему на шею, рванул ее на себя и затянул. Плоть и хрящи подались, и бандит исчез. Он появился снова в нескольких футах поодаль, зажимая порванное горло. Он хватал ртом воздух, но отчаянно работающие легкие были пусты. Его губы шевельнулись в попытке что-то сказать Бреннану, проклинать его или умолять его, но не послышалось ни звука. Он опять исчез, но микросекунду спустя вновь возник на том же месте; татуированное лицо искажала гримаса боли и страха, от его концентрации ничего не осталось, самообладание было безвозвратно потеряно. Дэниел наблюдал, как он лихорадочно мелькает между деревьями. В конце концов бандит появился с кровавой пеной на губах, пошатнулся, выронил лезвие и рухнул ничком.

Бреннан осторожно приблизился, но Рубец был мертв. Присев перед телом на корточки, он вытащил фломастер, который дал ему официант из ресторана Мина, и нарисовал на тыльной стороне правой ладони Рубца туза пик, а чтобы Кин наверняка заметил его, положил руку поверх мертвого татуированного лица.

Он бесшумно выбрался из зарослей, словно дух какого-то лесного зверя. Мэй ждала его во дворике. Она, казалось, ничуть не удивилась, потому что знала о его способностях.

— Капитан Бреннан, мой отец вправду мертв?

Он кивнул — язык отказывался ему повиноваться. Девушка вдруг как-то съежилась, стала еще меньше, еще беззащитнее, еще более усталой, если это вообще было возможно. Она закрыла глаза, и из-под ресниц безмолвно потекли слезы.

— Идем домой.

После того как Мэй перевязала его раны, он ушел, пообещав заглядывать, когда сможет. Жалость к ней переполняла его, мешалась с горем, которое причиняла ему самому мысль о том, что Мина больше нет. Ушел еще один товарищ, еще один друг.

Кто-то должен был остановить Кина. Теперь это зависело только от него, от одиночки, который мог полагаться лишь на силу своих рук и остроту ума. На это могло уйти долгое время. Бреннану нужна была база, где он мог бы окопаться, и снаряжение — специальные луки и стрелы.

Он затаился среди теней джокертаунской ночи, поджидая, когда появится нужный ему человек — какой-нибудь уличный торговец, который обменяет ему пакеты с белым порошком на зеленые бумажки, смятые в потных ладонях в отчаянном ожидании.

Дэниел глубоко вздохнул. Ночь полнилась бесчисленными запахами семи миллионов людей с мириадами их надежд, страхов, горестей. Теперь и он тоже был одним из них. Он покинул горы, вернувшись к людям, и осознавал, что это возвращение принесет за собой разочарования, горе и разбитые надежды. И утешение, заметила какая-то часть его, вспоминая теплое прикосновение невидимой плоти и представляя картину зримого сердца, бьющегося быстрее и быстрее в такт разгорающейся страсти.

Внезапный звук — негромкое шарканье — привлек его внимание. Мимо него прошел человек, одетый слишком дорого для бедной округи и двигавшийся с самодовольным высокомерием. Это был тот, кого он подкарауливал.

Бреннан неслышно крался среди теней, следуя за ним по пятам. В город пришел охотник.

Джетбой на своем блестящем, как ракета, истребителе спикировал с небес, с ревом рассекая воздух стреловидными крыльями. Двадцатимиллиметровые орудия отрывисто затрещали, и тираннозавр, сраженный очередью, тяжело рухнул наземь.

— Арни? Арни, выключай свет сейчас же!

— Да, мама, — отозвался Арни. Он сунул специальный пятидесятичетырехстраничный выпуск «Джетбой на острове Динозавров» обратно в полиэтиленовый пакет. Потом выключил ночник, в знакомой темноте своей спальни отнес комикс через всю комнату в шкаф.

В одной из картонных коробок, в каких в магазины привозят кур, у него хранилась полная подшивка «Комиксов Джетбоя». Полка была заставлена альбомами вырезок о Великой и Могучей Черепахе, Ревуне и Джеке-Попрыгунчике. А по соседству с ними стояли книги о динозаврах, не какие-нибудь там детские страшилки с топорными рисунками, а настоящие учебники по палеонтологии, ботанике и зоологии.

На дне другой коробки с комиксами он хранил номер «Плейбоя», где снялась Соколица. В последнее время, когда Арни смотрел на эти снимки, у него появлялось странное ощущение — взволнованное, возбужденное и виноватое одновременно.

Его родители знали о его увлечениях — во всяком случае, кроме «Плейбоя». Тревожились они только из-за дикой карты. В тот день дед Арни был на улице и своими глазами видел, как взорвался Джетбой, навеки обеспечив себе место в истории. Год спустя мать Арни появилась на свет со слабыми способностями к телекинезу — их хватало ровно на то, чтобы на несколько дюймов передвинуть монетку по столу. Временами Арни жалел, что она не родилась нормальной: все лучше, чем иметь способность, от которой нет никакого толку.