Владимир Свержин - Башни земли Ад

— Из города шел обоз в Краков. Мы переодели Жижку возницей, дали ему на дорогу немного денег и еды, договорились с кем надо. До Кракова он доберется, а оттуда скоро должен идти караван в Италию. С моим рекомендательным письмом его возьмут в охрану.

— Понятно, — вновь ухмыльнулся Мишель. — Добрый человек.

— Вы не подумайте. Если он женится на Джованне, я дам этот перстень за ней в приданое!

— Это, конечно, сильно меняет ситуацию. Но к моему делу отношения не имеет. Вы можете еще что-нибудь рассказать?

— Я ничего боле не знаю.

— Хорошо. Я вам верю. Магистр, проводите нашего любезного гостя и объясните ему по дороге, сколь полезна бывает молчаливость для продления жизни.

Когда магистр Вигбольд, закончив популярную лекцию, вернулся, Мишель Дюнуар, склонившись над столом, вычерчивал что-то на расстеленной карте.

— Отправляемся в Краков? — спросил Вигбольд.

— Зачем? — не отвлекаясь от своего занятия, бросил де Катенвиль.

— Ну, этот же кошель ходячий говорит, что отправил его туда дожидаться каравана?

— И я ему верю, — не отвлекаясь, кивнул барон.

— Тогда что же?

— Если я столь быстро нашел этот след, то уж людям Розмберка, кто б они ни были, тоже не составило бы труда отыскать его. Бьюсь об заклад, что Ян предпочтет другой путь.

— Например?

— Основных два: через Хорватию сушей и через Бремен к морю, оттуда кораблем. И то и другое — опасно. И то и другое — через земли империи. Но мне почему-то кажется, что он решит плыть морем. Так меньше шансов встретить недобрых знакомых.

— Разумно, — согласился магистр Вигбольд. — Разумно. Однако нам остается надеяться, что Ян вновь совершит какую-нибудь ошибку, которая поможет его отыскать.

— Они шо, все сговорились, как лучше басурманам Европу слить? — возмущался Лис на канале закрытой связи. — У одного — любовный гон. Он палит из тортов по гостям и нарезает круги вокруг местной Гюльчатай. Другой вздумал играть в Дубровского. Такое ощущение, шо Тамерлан ща осознает, как его игнорируют, и от обиды удавится на собственной чалме.

— Это вряд ли, — отвечал Хасан Галаади. — Ему сейчас не до огорчений, он занят любимым делом. Жители Смирны как получили от Великого амира столь оригинальные летающие послания, так с ними буйное помешательство случилось.

Казалось бы, совсем недавно под этими же стенами стояли османы Баязида, у которых опыта по штурму и осаде мощных крепостей куда больше, чему Тамерлана с его степной кавалерией. И ничего, заставили Баязида уйти несолоно хлебавши. А тут — просто мистика какая-то. Горожане от ужаса прониклись исступленной храбростью и набросились на рыцарей и сержантов, охранявших ворота. Они дрались насмерть, совершенно позабыв себя, и затем уже над телами растерзанных иоаннитов едва не поубивали друг друга, спеша первыми открыть замки и убрать засовы. Часть рыцарей засела в донжоне и сражалась за каждую пядь двора, за каждую ступеньку. Осознав, что сопротивление бесполезно, подмоги ждать неоткуда, а силы на исходе, рыцари вступили в переговоры с императором Мануилом, желая сдаться ему. Василевс принял их капитуляцию.

— Хорошая новость, — отозвался Камдил.

— Это еще полновости. Новость плохая. Мануил собрал взятых им под защиту госпитальеров в зале дворца, отведенного под его ставку. А не прошло и часа, как в императорскую резиденцию ворвалась толпа неизвестных, якобы местных жителей. Горстка изможденных безоружных израненных рыцарей не в силах была пресечь так называемую вспышку народного гнева. Пленников связывали кожаными ремнями, а затем совали их головы в мешок с коброй — Тамерлан поклялся предать смерти всех, не пожелавших склониться к его ногам.

— Не думаю, чтобы это могло понравиться Мануилу, — заметил Вальдар.

— Это ему и не нравится. Очень. Но силы василевса слишком незначительны, чтобы противостоять Железному Хромцу. А еще утром прибыл гонец от султана Египта. Он тоже набивается в союзники.

— Хасан, — задумчиво проговорил Камдил, — есть ли возможность вбить клин между Тамерланом и его союзниками?

— Возможность-то есть, — вздохнул Галаади, — смысла нет. Потому как и Баязид Молниеносный, и Мануил боятся Тамерлана больше, чем ненавидят. К слову сказать, сразу после отъезда султанских послов Тамерлан велел сровнять город с землей. Помилованные жители будут расселены в других областях, подальше от побережья.

— И все же, джентльмены, при всех явных минусах в этой ситуации имеется небольшой плюс: ожидание посольства и переговоры дают некоторую фору, — предположил Дюнуар.

— Я бы не слишком на это рассчитывал, — ответил Вальдар. — Константинополь и Смирна тоже, как нам казалось, позволят выиграть не менее полугода.

— В любом случае иной возможности нет. Так что работаем по плану. Дражайший кузен и кум, ты встречаешь Тамерлана в Италии, я наношу фланговый удар на Балканах и в Буджуке. Тохтамыш маневрирует у себя в Сарае, а ты, Хасан, как водится, заставляешь их всех плевать друг в друга ядовитой слюной.

— Офигительный план. Нижними полушариями мозга чувствую, шо Тамерлан обречен. Осталась всего одна ерундовина. Понять, как мы эти удары будем наносить.

Увидев подъезжающего к воротам рыцаря на вороном траккене, стражник поудобнее схватил алебарду и сделал ею некое странное движение, отдаленно похожее на салют. Барон де Катенвиль снисходительно кивнул в ответ и хотел было пришпорить коня, но тут из ниши, которая используется, чтобы ударить в тыл прорвавшимся врагам, к всаднику кинулась миловидная девушка в простом, но отделанном не без кокетства платье.

— Мессир рыцарь! Умоляю, выслушайте меня!

— Уже делаю это. — Дюнуар осадил скакуна. — Судя по темным глазам и смуглой коже, вы не из этих мест. Я так понимаю, вас зовут Джованна?

— Да-да, я — Джованна. Джованна Фрези. Раз уж вам известно мое имя, значит, вы знаете, что Ян — мой нареченный. Ради вашей матери, ради любимой женщины…

— Каждой из них и всех сразу, — не замедлил с комментариями Лис.

— Не ищите его. Ведь вы же можете его не найти? Мир так велик. Я готова заплатить. Вот, держите! — Она протянула всаднику расшитый кошелек. — Здесь больше сотни золотых. Дукаты, флорины. Я бы дала и больше, но это все, что у меня есть. Прошу вас! Он ни в чем не виновен.

— М-да. — Рыцарь сурово поглядел на глотающую слезы девушку. — Рыдать прекратите.

— Я умоляю вас. Вы не знаете, что это за человек.

Дюнуар повернулся к стражнику, достал из поясной сумки серебряную монету и кинул тому:

— Ну-ка, служивый, сходи проверь посты. Я тут постерегу.

Увидев в ладони свое полумесячное жалованье, стражник не замедлил скрыться в привратницкой.