Гай Кей - Изабель

Работников мэрии, расположенной в городской ратуше, как и следовало ожидать, взволновал приезд отца и его группы в город. Они обещали Эдварду Марринеру, что ему никто не будет мешать работать два часа сегодня утром и еще два завтра, если они ему потребуются для съемок фасада их собора. Это означало, конечно, что те, кто захочет войти в собор и помолиться о своей бессмертной душе (или о душе другого человека), вынуждены будут ждать, пока знаменитый фотограф увековечит их собор.

Пока Грег и Стив разгружали микроавтобус, приставленный к ним городской чиновник даже затеял обсуждение, не послать ли людей с приставными лестницами снять кабель, тянущийся но диагонали через улицу перед собором к университетскому зданию на противоположной стороне. Отец Неда решил, что они сумеют убрать провод со снимков при компьютерной обработке, если понадобится, так что студентов все же не лишили света в аудиториях.

Как это любезно с нашей стороны, подумал Нед.

Шагая взад и вперед, отец начал быстро принимать решения, как всегда, когда попадал наконец на место съемок после длительной подготовки. Нед его уже таким видел.

Барет Рейнхардт — художественный редактор книги — побывал здесь, в Провансе, два месяца назад. Он подготовил список возможных фотографий и отправил по электронной почте снимки Эдварду Марринеру в Монреаль, но отец Неда всегда предпочитал принимать решения сам, когда попадал на место съемки.

Он указал на балкон на третьем этаже университета, прямо над площадью, напротив фасада, и решил, что они сделают снимки цифровой камерой с земли и потом скомпонуют панорамный снимок на компьютере, но ему захотелось подняться на этот балкон и оттуда поснимать на широкоформатную пленку.

Мелани ходила следом за ним со своим блокнотом и делала пометки чернилами разного цвета.

Нед знал, что отец отберет снимки потом, когда увидит, что у них имеется. Наверное, самой сложной задачей было поместить в один снимок высокую колокольню слева и здание во всю ширину. Стив пошел в университет вместе с чиновником из мэрии, чтобы узнать насчет доступа на балкон.

Собралась толпа, чтобы посмотреть, как они будут готовиться к съемкам. Грег пустил в ход вполне приличный французский и улыбку, следя за тем, чтобы зрители не попали в кадр. На помощь ему пришел жандарм. Нед мрачно наблюдал. Его французский был лучше, чем у остальных, но у него не было настроения помогать. Поэтому он и ушел, прошел внутрь собора.

Он не совсем понимал, почему у него такое плохое настроение. На первый взгляд ему следовало радоваться: избавился от школы почти на два месяца раньше, пропустил экзамены (но все же ему придется написать здесь три эссе и отправить их домой в июле), живет на вилле с бассейном, пока его папа и остальные делают свою работу…

Войдя в темный собор с высоким сводчатым потолком, он резко выдернул из ушей наушники плеера и нажал кнопку «выключить». Слушать здесь «Обители святых» — совсем не такая удачная идея, как ему раньше казалось. Он почувствовал себя глупо, и ему даже стало не по себе, когда он остался один в таком темном и обширном помещении и при этом не слышал ничего вокруг. Он представил себе заголовки в газетах: «Канадского студента зарезал священник, который терпеть не может «Лед-Зеппелин».

Эта мысль немного позабавила Неда. Он сел на скамью у центрального прохода, вытянул вперед ноги и бросил взгляд на буклет Мелани. Фотоснимок на обложке был сделан от монастыря. Арка на переднем плане, освещенное солнцем дерево, колокольня сзади на фоне по-настоящему синего неба. Красиво, как на открытке. Вероятно, это и есть открытка.

Его отец никогда бы не сделал такое фото. Этот собор так снимать нельзя. Эдвард Марринер говорил об этом вчера, пока они смотрели на свой первый закат с террасы.

Нед раскрыл брошюру. Она начиналась с плана. Свет был тусклым, но Нед не жаловался на зрение и рассмотрел его хорошо. Насколько он мог судить по пояснениям на странице рядом, собор строили и достраивали десятки раз, в течение многих столетий и слишком много людей, которым было все равно, что тут делали до того, как пришли они. Все смешалось.

В этом все дело, объяснял папа. Фасад, к съемке которого готовилась группа, окаймляли улицы и площади Экса. Собор был их частью, он был вписан в жизнь города, а не поставлен, чтобы им любовались, как обычно бывает с соборами. Фасад возвели в трех стилях и из камня трех разных цветов, которые никак не сочетались друг с другом.

Отец сказал, что именно это ему и нравится.

— Не забывайте, почему мы делаем этот снимок, — напомнил он каждому, когда они вылезли из микроавтобуса и начали выгружать аппаратуру. — Идеальные фасады соборов, таких, как Нотр-Дам в Париже или в Шартре, щелкает каждый турист, который их видит. Этот собор — другой, его снимать сложно: они не смогут отойти на достаточное расстояние, иначе ввалятся через окно в университетскую аудиторию и сорвут лекцию о многовековом величии Франции.

Грег рассмеялся.

«Отстой», — подумал Нед и потянулся за наушниками.

Именно тогда Мелани выудила брошюру из своей знаменитой черной сумки. Эта сумка была почти таких же размеров, как ее владелица. Все постоянно шутили насчет того, что половину всех пропавших предметов в мире можно найти в сумке Мелани и что девушка отлично знает, где находится вторая половина.

Сидя в одиночестве в соборе, Нед рассмотрел план собора, потом поднял глаза. То место, где он сидел, называлось нефом, а не проходом. «Я это знал», — подумал он, про себя воспроизводя преувеличенно громкий голос Кена Лоури, своего одноклассника.

Насколько Нед понял, неф закончили строить в 1513 году, но та часть, что у него за спиной, была на четыреста лет старше, а алтарь впереди был «готическим», что бы это ни подразумевало. Маленькая часовня за ним была построена примерно в то же время, что и неф. Если посмотреть налево или направо, даты путались еще больше.

Нед встал и опять стал ходить. Действительно, одному здесь страшновато. В кроссовках «Найк» он ступал бесшумно. Подошел к боковой двери с двумя тяжелыми, старыми железными и новым медным замком. Табличка гласила, что она ведет в монастырь, значились часы экскурсий. Черные железные замки уже не действовали, а новый был заперт. Значит, туда нельзя выйти. Это могло оказаться здорово — посидеть в монастыре и послушать музыку. У него в плеере нет религиозной музыки, слава богу, но «Ю-Ту» сойдет.

Монастырь, как сообщала брошюра, был действительно древним, он существовал с XII века. Таким же был боковой придел, где Нед сейчас стоял. Но часовня в его конце уже относилась к восемнадцатому веку, она была здесь самой новой. Это было даже смешно. Где-нибудь здесь можно было бы поставить кофейню «Старбакс», и она бы вписалась не хуже всего остального. Часовня «Сент-Ява». [1] Сорт кофе.