Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга пятая

По тому, как семейство Воланов развило бурную деятельность, все поняли, что они всерьез вознамерились удержать в своих руках Снурское графство. Что для этого нужно в первую очередь? Солдаты и деньги. Или деньги и солдаты. Но чтобы нанять достаточное число наемников потребуется много денег. Волан будет разорен, это понял даже он. Конечно, часть воинских потребностей могут закрыть владельцы замков в Сейкурском графстве, чьим графом был Волан. Больше аристократов в войске — меньше потребуется денег на наемников. Но в случае боевых действий погибнут многие. И Сейкурское графство ослабнет. Поэтому предстоящая победа может обернуться поражением в будущем.

Кто подал мысль Волану не известно, но граф уже на следующий день после королевского совета поехал по домам наиболее влиятельных людей Лоэрна. Он почти в открытую говорил, что скоро сравнится по могуществу с самим королем и предлагал очередному важному аристократу поддержать его людьми и деньгами. Кто — то отказывался, кто — то затягивал с ответом, но нашлись и те, кто вынужденно поддержал притязания Волана.

Конечно, Пургесу об этом сразу же донесли, но тот только плотнее сжал свои тонкие губы и укрепился в мысли, что младшему брату Волана графство не достанется.

Уже через месяц из столицы в сторону Снури выехала довольно внушительная колонна, состоящая из аристократов, придворных, солдат и всевозможной челяди. Во главе колонны гордо ехали оба пучеглазых брата. Свой выезд они обставили поистине с королевским размахом, подчеркивая для остальных свою значимость и влияние в королевстве.

Уже шел третий месяц, как исчез снурский граф и большую часть этого времени из Эймуда приходили тревожные сообщения, что мятежный граф собирает войска для вторжения в Снури. Но на руку лоэрнцам играло то, что стояла зима, теперь началась весна с ее традиционной распутицей. Но как только дороги подсохнут — вот тогда ждать беды. Эймудский граф, скорее всего, решится, и двинет свои войска на север.

Но кто возглавит войско? Сам граф в последнее время сильно сдал, а его младший сын во время зимней охоты так неудачно упал с коня, что до сих пор лежит со сломанной ногой, которую все никак не может вылечить. Остается старший сын эймудского графа виконт Гривер. Но и у него не все было в порядке. Нет, он ничем не болел, был полон сил и здоровья, присущего тридцатипятилетнему мужчине. Проблема была в характере. Не в отца пошел. И не в Ласкария, своего сына. Ласкарий, которому скоро должно исполниться семнадцать лет, в последнее время, пользуясь физической слабостью деда, основательно подмял под себя своего отца. Трудно сказать, чем он взял. То ли отец побоялся идти против будущего короля Лоэрна, то ли это объяснялось просто слабостью характера Гривера, но Ласкарий умело этим пользовался.

И вот сейчас сын настаивал на своем участие в предстоящем походе. Граф согласился с желанием внука: в конце концов, он уже в возрасте, когда юноши навешивают на пояс меч и становятся воинами. И будущий король должен знать, что такое война и уметь командовать войсками. Тем более что во главе войска будет стоять его сын виконт Гривер, а внук Ласкарий будет смотреть и учиться. И это хорошо, что внук стал проявлять качества будущего правителя, стал думать и о государственных заботах, а не только менять любовниц.

Однако истинные причины желания юного Ласкария пойти с войском в поход остались вне разумения старого графа. Основная причина была меркантильной. Деньги и только деньги.

Прошлым летом главная пассия Ласкария баронесса Фрила родила от юного виконта мальчика. Бастарда. В последние несколько месяцев перед родами, когда стройная фигура не очень молоденькой баронессы заметно изменилась, Ласкарий быстро к ней охладел. А когда Фрила, взяв с собой ребенка, отправилась на аудиенцию к юному виконту, тот неожиданно для своего окружения ее принял. Фрила, посчитав это хорошим знаком, стала настаивать на выполнении давнего обещания на ней жениться и прогнать законную жену принцессу Алицию.

Ласкарий, третий день не получавший жестких развлечений и поэтому изнывающий от скуки, вместо того, чтобы прогнать нахалку (так назвал Фрилу в разговоре со своим фаворитом баронетом Лазерсом), приказал выделить ей одну из своих комнат. А сам, позвав Лазерса, стал советоваться, что же ему придумать такого интересного, чтобы наказать хамку, посмевшую что — то от него требовать.

В чью голову пришла эта мысль, сказать трудно, потому что Ласкарий приписывал ее себе, а Лазерс, с ним соглашаясь, втайне считал иначе. А идея заключалась в продаже баронессы и родившегося ребенка в Хаммий. Идея обоим очень понравилась. Мало того, что они хорошенько посмеются напоследок над наглой баронессой, но еще и заработают на этом несколько золотых, тем более что с деньгами в графстве в последнее время постоянно были проблемы. Наемники и состояние войны с Лоэрном съедали почти все поступавшие в казну налоги.

Лазерс пригласил знакомого хаммийского работорговца и предложил тому тайно вывезти баронессу из графского дворца. За три золотых. И добавил, что в нагрузку хаммийцу следует прихватить и родившегося ребенка. Хаммиец вместо того, чтобы заупрямиться — ведь младенцы вообще ничего не стоили, ведь пока тот вырастет, на него уйдет куча денег на прокорм — неожиданно радостно согласился. И сообщил причину этой радости.

— Мальчик родился от его светлости милорда Ласкария? — спросил хаммиец.

— Да, — недоуменно подтвердил баронет. — А скажи, чему ты доволен?

— Так мальчик из графского рода. Прямой потомок графа Эймуда.

— И что же?

— Если бы ему было лет двенадцать или десять, я купил бы такого за пять золотых.

Глаза Лазерса алчно загорелись, хаммиец это увидел и продолжил:

— Но он младенец и нужно ждать этого десять лет. Тратиться. Много тратиться.

— За мальчишку еще три золотых!

— Это совсем не выгодно, милорд. Я могу дать… пять серебрянок.

Лазерс в ответ рассмеялся.

— Ты забываешь, что мой господин будущий король Лоэрна. И когда мальчишка подрастет, он будет сыном короля. Принцем — бастардом. И цена ему будет не пять золотых, а двадцать пять!

Хаммиец понял, что он зря проболтался, действительно, этот баронет прав. Сын короля будет стоить дороже сына графского отпрыска.

— Хорошо, пусть будет три золотых.

— Нет, пять.

— Но, милорд, вы же назначили три.

— Не надо было торговаться и пытаться меня надуть. Ты большой наглец, посмевший предложить пять серебрянок. Пять золотых или я позову другого торговца.

— Хорошо, ваша милость.

После ухода работорговца баронет собрался было промолчать про выгодную торговлю, присвоив себе пять золотых, но в последнюю минуту он вспомнил, что Ласкарий будет присутствовать при передаче в рабство Фрилы и торговец может ненароком проболтаться. С хаммийцев это станется. Не случайно, а нарочно проболтается.