Игорь Рябов - Дебют четырёх волшебников. Книга первая

— А чем можешь порадовать двух страшно проголодавшихся путников? — вопросом на вопрос ответил дэр, на самом деле готовый съесть хоть отварного скунса, хоть жареных тараканов — лишь бы побольше. Да и выпить он намеревался не меньше, чем съесть.

— Есть бараньи ребрышки, копченые свиные уши, жаркое из телятины, говяжий язык, печеная утка и куры прямиком с вертела. На гарнир — картошка жареная или испеченная на углях. В котлах преют каши трех видов. Могу так же предложить овощные блюда. А еще недавно сварили уху из семги и судака. Грибной суп остался, если пожелаете. Правда, он вчерашний, но зато из отборных жатников. А из напитков…

Оголодавшему за последние несколько суток Анклу хотелось заказать всё перечисленное, но по здравому размышлению он остановил свой выбор на грибном супе, жарком с картошкой, бараньих ребрышках, салате из помидор и огурцов, жбане свежесваренного эля, бутыли мерлонского красного и кувшинчике кисло-сладкого сидра специально для Айки.

Путники еще не успели толком рассмотреть комнату на втором этаже корчмы, показавшуюся им несколько тесноватой из-за широкой кровати, которую неизвестно какими ухищрениями умудрились в свое время затащить в номер, а две дородные девицы уже заставили весь стол заказанными яствами. Они обе так поразительно походили на Михича, что вопрос о том, кто их родитель не стоило и задавать. Ответ на щекастых мордашках на всю жизнь запечатлен.

Пока путники дружно уничтожали пищу, а волшебник еще и усиленно прикладывался с упоением к жбану с элем, дочки корчмаря натаскали воды в бадью. Лишь только последние ведра с кипятком, осторожно и неспеша, стараясь не расплескать себе на ноги, приволок рослый юноша. Этот хоть и не так сильно был похож на отца, но сходство всё ж имелось. И вот его-то смело можно охарактеризовать одним словом: косматый! Видать, как и папаша в молодости.

Окончание ужина прошло в успокаивающей тишине. Суета подручных корчмаря закончилась. Лишь изредка из-за толстой двери всё же долетали приглушенные отголоски оживления в обеденном зале, народу в котором с наступлением сумерек наверняка значительно прибавилось. Еще реже слышалось поскрипывание половиц в коридоре: постояльцы пока не торопились возвращаться в свои комнаты, предпочитая развлекаться на людях.

Первой отмываться Анкл отправил ученицу. И он даже не поленился соорудить некое подобие ширмы. Бадья приткнулась в самом уголке комнаты рядом с дверью. Волшебник притащил туда табурет, с которого предварительно согнал уже насытившуюся рыженькую. Перевернув стульчак, чародей выдернул из штанов ремень и примотал к верхушке ножки свою боевую трость. Затем достал видавший виды походный плащ, накинув один его край на набалдашник трости, а другой пришпилив ножом к косяку двери.

— Иди, Айка, мыться, а я после тебя поплескаюсь, — дэр, уже изрядно набравшийся хмельного, нетвердой походкой добрел до стола и плюхнулся на табурет, тут же потянувшись к пока еще не початой бутыли с вином. — Только смотри, не засни там, блаженствуя.

Девушка послушно скользнула за ширму, и вскоре из-за нее послышался сперва тихий плеск воды, а потом и негромкое напевное мурлыканье. Анкл отхлебнул из чаши глоток вина, оказавшегося на удивление вкусным, и добродушно ухмыльнувшись, пустился в уже не совсем трезвые размышления. И первой у него в голове проскользнула мысль-удивление: и не лень же ему сейчас было возиться с этой ширмой?! Вот не сооруди он её, так разве увидел бы что-то новое? Вряд ли! И тут же волшебник поинтересовался сам у себя: а есть ли вообще хоть что-то в Лоскутном мире, еще способное его удивить? За долгую жизнь всякого насмотрелся, много чего и сам попробовал…

Мысли без перехода резво перепрыгнули на другую тропинку сознания, которая, после короткой пробежки по ней, уткнулась в глухую Стену Непонимания. Да, нападение на Хранилище Запрета — это то, что способно его не только удивить, а скорее уж ошеломить, но еще и здорово пугает. К тому же и непонятного, таинственного, загадочного в этом проникновении хватит для… Для чего? Да хотя бы для того, чтобы он, Анкл, постарался разрешить загадки немедленно, не откладывая до возвращения в Метаф, как собирался сделать первоначально. Во-первых, жизнь станет интереснее. Во-вторых, зудит у него что-то внутри трудноуловимое, ускользающее, но не дающее покоя с того момента, как волшебник увидел самый первый труп, распростертый на верхних ступеньках лестницы, ведущей непосредственно в зал с артефактом. А потом еще. Да не один труп, а такое месиво из тел, а еще чаще из их растерзанных в клочья остатков, что у Анкла волосы дыбом встали от ужаса. Но степняки Амеша, некогда разобщенные кочевые племена темучей, лет тридцать тому назад невесть как сплоченные им в одну многочисленную злобную орду, постепенно подминающую под свою власть всё больше и больше государств-лоскутков вокруг себя, ломились внутрь, к Запрету, не считаясь жертвами. И пробили-таки защиту, ухайдакав не мастерством, так количеством двух здоровых скорпиоз — Внутренних Стражей. И магическую печать Врат ухитрились взломать. Вот только на самом последнем этапе облажались: не осилили Заклятие Крови, не позволяющее никому кроме Хранителя прикасаться к Запрету. Древний артефакт остался лежать там, где и находился с самого начала, на Алтаре Неприкосновенности. А вокруг него к пыли добавились несколько свежих кучек серого пепла — всё, что осталось от безумных смельчаков, посмевших прикоснуться к Хвосту Ангела. Правда, после появления Анкла артефакт пролежал на Алтаре недолго, и сейчас покоится на дне его походной котомки. Раз Хранилище взломано, то для него нужно подыскать другое место, где Запрет вновь окажется в недосягаемости от ручонок, желающих им воспользоваться. Пусть Архат магов теперь головы ломает, где и как обустроить новое. Хотя…

На Архат теперь тоже полностью полагаться нельзя. Темучи не смогли бы даже узнать, где и приблизительно находится Хранилище Запрета, без предательства кого-то из очень высокопоставленных магов, не то что напасть на него. Или не предательства, а наводки. Логичнее предположить, что как раз степняки всего лишь жертвенное мясо в руках таинственного злодея, вновь решившего поиграться с колоссальной магической мощью артефактов. Неужели Войны Чародеев оказалось недостаточно, чтобы раз и навсегда отбить охоту стать всемогущим, подталкивая весь Лоскутный мир к краю бездонной пропасти, на дне которой нет ничего, кроме вечного мрака, лютой стужи и полного забвения?

— И это в-третьих, хотя по сути — самое главное, — глухо пробормотал Анкл малость заплетающимся языком, одним махом прикончив налитое в чашу. — Я сперва должен сам разобраться с проблемой, желательно попутно выведя негодяя на чистую водк… ик, воду.