Игорь Рябов - Дебют четырёх волшебников. Книга первая

— К Янке, где бы она ни находилась, — слегка успокоившись, уже вслух сказал Каджи одновременно с ударом кончика посоха о дубовые доски пола.

И остался стоять там, где и был прежде. Набалдашник «Звезды Странствий» не вспыхнул ярким светом, Вселенная не закрутилась спиралью, и даже в глазах не померкло, да и голова не закружилась. Ничего не произошло. НИЧЕГО! Посох отказался работать точно так же, как немногим ранее парнишку подвел СКИТ, не сделав невидимым для других. Прислонив к стене бесполезную дубину, как он мысленно обругал «Звезду Странствий», донельзя ошарашенный Гоша уже с некоторым фатализмом выудил из недр рюкзачка свою волшебную палочку. Интересно, она тоже в этом измерении бесполезна, или хоть что-то с её помощью получится наколдовать?

Нетерпеливо взмахнув палочкой, мальчик тихо произнес самое простейшее и безобидное заклинание из всех ему известных:

— Люмос минима.

Вместо ожидаемой крохотной искорки света, из кончика вырвался яркий шарик огня, ударивший в стену напротив и прожегший гобелен насквозь. Кстати, кажется в прошлое посещение этого мира, если конечно Каджи побывал тут, а не в другом, он видел опаленную дырищу на стене. Но вспомнил о ней мальчик как-то лениво и отрешенно, распластавшись на кровати. Вместе с ударом шарика в стену в обратном направлении беззвучно прошла такая сильная ударная волна, что его будто перышко отшвырнуло под балдахин, а с потолка посыпались мелкие кусочки штукатурки. А из углов и прочих труднодоступных при уборке мест в воздух выстрелили пыльные салюты.

— Забавные штуковины, — лишь сейчас Каджи заметил в проеме раскрытой двери холодно усмехающегося Своча Батлера, с безмятежным видом привалившегося плечом к косяку. — Только, похоже, что одна совсем сломана, а другая работает не так, как хочется? Откуда они у тебя, Гоша, если не секрет конечно?

Каким чудом она исхитрилась добраться до сеновала, Мерида после пробуждения помнила смутно и урывками. Да и резвое выныривание из тьмы забытья называть пробуждением девушке показалось оскорблением Морфея. В его-то ласковых объятиях колдунье в эту ночь как раз и не удалось понежиться. Она провалялась на охапке прошлогоднего сена именно в забытьи, в беспамятстве, в бесчувствии, в бессознательном состоянии, полутрупом, — как угодно можно охарактеризовать, но смысл останется прежним: вокруг тебя кромешная тьма. Да и сама ты тоже из неё состоишь, насытившись мраком подобно губке, неделей раньше утонувшей на дне наполненной ванны.

А потом мгновенный переход в реальность. Резкий и болезненный, словно сильный удар стенобитным бревном в подбрюшье. И тут же следом чуть послабее схлопотать гномьей боевой кувалдой по затылку. А потом еще и кузнечным молотом аккурат в лоб над переносицей, чтоб глаза от полученного удовольствия в кучу собрались. И вдогонку — одновременно с двух сторон арбалетные болты в виски всадили. Но чтобы счастье возвращения в реальный мир оказалось воистину бескрайним, тебе еще и раскаленный добела нож воткнули в правое плечо и медленно, с садистским удовольствием вращают его в ране. И всё же описание состояния Мэри получилось гораздо мягче того, что она на самом деле почувствовала, широко распахнув глаза.

Солнце давно уже разгуливало по небосводу, шаря своими любопытными лучиками по сеновалу, запустив их сквозь любую мало-мальски удобную для подглядывания щелочку. Видимо одно из этих солнечных щупалец и разбудило колдунью, уткнувшись в кончик её носа. Девушка набрала в легкие побольше воздуха, намериваясь сдуть непрошеного гостя со своей мордашки, но вместо задуманного громко чихнула. Как ни странно, солнечный зайчик вздрогнул, будто вправду испугался, и моментально пропал. А Мэри, застонав от боли, пронзившей её тело так, что она почувствовала себя ежом-мутантом, у которого иголки внутрь растут, медленно и с расстановочкой выругалась вполголоса, послав проклятье всем темным силам сразу во все существующие Вселенные и измерения. Не сказать, что ей тут же полегчало, но хоть какое-то моральное удовлетворение волшебница почувствовала. И лишь просмаковав его до самой последней капельки, девушка приступила к «разборке полётов».

Лежит она сейчас на сеновале — так это просто замечательно. Облик у неё человеческий — молодца! Сумела-таки загнать обратно в темницу души выпущенного на некоторое время метаморфного монстра. А вот то, что она тут голышом развалилась, закутавшись в окровавленную и измазанную грязью простыню, не особо радует. Значит, её одежда до сих пор лежит на берегу озера возле леса, где она разделась перед трансформацией. Идти за бельишком не столько лень, сколько сил нет. А уж за изгвазданную постельную принадлежность оправдываться перед Сайной тем более не хочется, и поэтому, как видимо, придется врать, сочиняя небылицы. Но вряд ли хоть одной из сочиненных баек поверят. Конечно, можно и честно рассказать о событиях прошедшей ночи, да вот только пугать парочку миленьких троллей колдунье хочется еще меньше, чем лгать им.

Мерида попыталась сесть. Вдруг толковые мысли о том, как наилучшим образом выпутаться из щекотливой ситуации быстрее отыщутся в голове, если пребывать в вертикальном положении? Но и мысли не отыскались, и сама она вновь обессиленно повалилась обратно на сено. Правда, корить себя за неудачу, впрочем, как и скучать, девушке долго не дали.

Внизу тихо, но протяжно скрипнули приоткрытые ворота амбара, распахнувшись на сей раз одной створкой полностью. Вместе с ярким солнечным светом внутрь осторожно прокралось приглушенное троллье перешептывание, сразу же погашенное радостным мычанием коровы, приветствующей заглянувших в гости хозяев. Свиньи в своем закутке тоже не отстали от буренки, оживленно похрюкивая и изредка тоненько повизгивая. А уж радостное куриное кудахтанье, ворвавшееся со двора вслед за вошедшими, само собой органично вписалось в общий хор. Минут пять Мерида наслаждалась бодрящей деревенской симфонией, и лишь потом под тяжестью грузного тролльего тела мерно заскрипела крепкая и добротная лестница, ведущая на сеновал. Интересно, кто её будить идет: Заясан или Сайна? Хотя вопрос праздный. Ответ волшебница знала заранее.

— Меридушка, солнышко ты наше, завтрак уже давным-давно остыл, а ты всё еще никак не отоспишься? — сперва раздался ласково воркующий голос Сайны, какой в других мирах от троллей вряд ли когда доведется услышать, а следом над краем настила появилась и её крупная голова. — Пора уже просы…

Глаза великанши, и без того большие, расширились от представшей перед ними картины, вообще-то жутковатой, если непредвзято смотреть со стороны. Челюсть троллихи на целую минуту отвисла, чтобы потом с громким клацаньем зубов захлопнуться. А сама хозяйка дома с невероятной быстротой проворно скатилась по ступенькам вниз, бросившись к недоуменно нахмурившемуся мужу.