Юлия Фирсанова - Наколдованная любовь

— Региция? — переспросил погрузившийся в рассуждения о былом старик, задумчиво глянул на почти полностью оборванную гроздь и поспешно выплюнул последний цветок с языка: — Задумался, увлекся. Спасибо, что предупредила, милое дитя. Но придется мне нынче бодрствовать или сонное заклятие плести.

— Сегодня? — усмехнулся Ламар. — Да ты, почтенный маг, их столько сожрал, что и луну спать не ляжешь. Будешь за всех караул нести.

— Хорошая идея, не пропадать же даром такой бессоннице, — неожиданно поддержал рыцаря сейфар и, как показалось Оле, с завистью покосился на сладкие цветочки. Наверное, уникальный организм Аша не позволял пичкать себя природными тониками. Вот ведь как чутко отреагировал на мятный аромат. Хорошо еще, что эта самая региция на пути попалась, запах афродизиака отбила. Теперь разделяться больше не придется.

Девушка умиротворенно вздохнула, вздох перешел в случайный зевок, и Оля подняла руку, культурно прикрывая рот ладошкой. Аш втянул воздух сквозь зубы и не столько попросил, сколько приказал:

— Коренус, посмотри на ее кольцо. Что скажешь?

И такая сила была в обычно чуть насмешливом или спокойном голосе сейфара, что магистр повиновался раньше, чем собрался возмутиться грубости да дерзости молодого поколения. Оля, конечно, тоже глянула на обручальный перстень и удивленно охнула. Камушков в оправе стало на один больше. Ровно на тот самый, голубенький, освещавший тайную комнату в дереве изнутри.

— Я его не трогала, он там лежал, а как тут оказался, не знаю… — растерянно попыталась объяснить девушка прибавление карат и цветов в ювелирном украшении.

Коренус пожевал губами, пристально осмотрел руку и сам перстень, даже зачем-то обошел сначала один раз вокруг толстенного ствола дерева, затем трижды вокруг самой Оли. После чего ученый знаток волшебных наук закончил шаманские танцы и остановился, перебирая беленькие волосы в бороденке:

— Это не магические камни, я ошибался.

— А какие же? — оторопело спросил Ламар, считавший, что если камни прыгают сами по себе в оправу и сплавляются намертво, то иначе как волшебными их и не назовешь. Но единственное, что волновало рыцаря, так это то, что обручальное кольцо должно красоваться на пальчике девушки и не причинять избраннице вреда. А магическим станет, так и ладно, Семерым видней.

— Теперь я чувствую в них отголоски божественной силы, — констатировал старый маг с некоторым стыдом от того, что не разобрался в ситуации раньше или не потрудился разобраться. — Но предназначения оного предмета по-прежнему не ведаю. Такое лишь истинному владельцу открывается в свой день и час.

— А где он и кто? — с некоторой опаской уточнила Оля, некстати припомнив слова сейфара насчет того, что колечко, не снимаемое с пальца, завсегда снять можно, если пальчик сломать. Вдруг тот, кому перстень нужен, так и поступит, или еще страшнее?

Магистр произвел некое волнообразное движение плечами, однозначно переводимое как: «А хрен его знает!» — и успокаивающе прибавил:

— Кто бы он ни был, милая дева, не страшись, мыслю я, что именно тебе суждено было камни в оправе собрать, а значит, и награду ты обретешь за исполнение предначертанного.

Аш задумчиво покосился на Олечкин перстень, кажется, хотел что-то сказать, но передумал и напомнил:

— Мы к Камню истины идем или будем о предначертанном языками чесать, пока дорога не зарастет?

Вопрос сейфара единогласно был признан логичным и правильным. Компания тронулась в путь, а божественные и магические предначертания временно отодвинулись на задний план, как безусловно подлежащие исполнению, но коли не обозначенные конкретно, то подлежащие исполнению по мере истолкования, или, вон как в этот раз получилось, совершенно случайным образом.

Оля снова шагала в центре протянувшегося цепочкой отряда и любовалась удивительным лесом. Даже один цветочек региции придал ей бодрости и сил, словно раскрасил новыми красками день, смыв налет усталости. Диковинным местом был Фодаж. Его высоченные, могучие деревья с разноцветными стволами пропускали вниз достаточно света для того, чтобы бушевал подлесок, соперничающий по пестроте с лесными великанами, и росла густая, мягкая трава, в которой не путались ноги. Раньше девушка никогда не видела такой массы животных, начиная от бабочек, таракашечек, каких-то древесных грызунов с пушистыми хвостами. Ага, хвостов было по два на одну дымчато-голубую голову! И копытно-рогатые звери тоже имелись. И все они совершенно беззастенчиво пялились на идущих своей дорогой людей, так, словно жили в заповеднике и поголовно были занесены в Красную книгу. Впрочем, никто, даже Ламар, не предпринимал попыток открыть сезон охоты на обнаглевшую дичь. Это настолько заинтересовало девушку, что она спросила у замыкающего рыцаря.

— Охота? — Мужчина потер подбородок. — Если эти так свободно бродят, значит, мы все еще во владениях Пятого. Тут любая тварь под его благословением, а дальше неплохо будет свежатинки раздобыть. Мечтаю я отведать мясца, тобой приготовленного, возлюбленная моя.

Кулинарная тема настроила рыцаря на мечтательно-романтический лад, и он начал негромко, но с мучительным подвыванием, декламировать что-то, имеющее весьма-весьма отдаленное отношение к поэзии:

— Спаси Семеро, экое ты чудовище, кобылица, — загоготал Аш, бесцеремонно прерывая творческий процесс воспевания прелестей возлюбленной, у которой оставалась еще целая куча необхо… невоспетых, разумеется, частей тела. — В волосы стилеты вплела, в зубах лезвия зажала, а в глаза по головешке воткнула…

— Зачем ты так? — пристыдила Оля сейфара, пока рыцарь наливался багрянцем, точно кленовая листва по осеннему заморозку: то ли в драку броситься собирался, то ли со стыдухи сгорал, что его вирши чуткий Аш услыхал. — Ламар от всей души сочиняет, а поэтический дар не у каждого есть!

— Вы, сейфары, своим женщинам лучше строки слагаете? — наконец язвительно бросила гордость таравердийского драконоборца.

— Мы-то? Да уж как придется, но скверные при себе держим, чтобы пред избранницей не позориться и избранницу не позорить, — промолвил Аш и негромко продекламировал:

— Браво, юноша! Да вы поэт! — громко восхитился Коренус и прибавил для своего бывшего ученика: — А тебе, Ламар, я еще на уроках риторики говорил, высоким слогом вещать превосходно выходит, но рифмовать пристойно Семерыми не дано, не взыщи!