Юлия Фирсанова - Наколдованная любовь

— Никогда в бредни о чарах и богах не верил, а теперь другого выхода, кроме как поверить, у меня нет. А игрушка твоя — ключ к месту силы, так сестра говорила. Айсу и Шемана вернуть хочу, пусть подскажут как!

Чемаш отчаянно хлопнул медальон на Камень истины и приготовился получить ответ на запрос. Замер, выждал и страдальчески скривил губы в гримасе дикого разочарования и насмешки над самим собой, дураком, ожидавшим подсказки от обманщицы-судьбы.

«Все зря!» — шепнули губы, загорелось боевым ражем тело, готовясь к последнему бою. Рейашен еще не успел понять, что перемирие нарушено, что Чемаш, ценя слово сейфара, свое не ценил ни на грош. Как говорится, человек — хозяин своему слову: хочу — даю, хочу — назад беру!

Рыцарь, «замаскированный» от глаз безумца склоненной Ольгой, подарил сейфару несколько дополнительных секунд. Он незаметно подцепил и метко метнул в голову врага камешек. Увы, слишком мелкий, чтобы пробить череп или хотя бы отправить противника в нокаут, но этого было достаточно для дезориентации.

То, что происходило потом, никогда не могло бы войти в анналы истории рыцарства как красивый поединок. Не только и даже не столько потому, что Чемаш собирался напасть подло, без объявления войны, сколько потому, что к сословию рыцарей обычно причисляют людей. С веспанцем же начало твориться нечто странное. Плечи его забугрились мускулами так, что торс стал казаться сгорбленным, руки удлинились и проросли крючковатыми когтями-лезвиями, а лицо сделалось звериной маской с клыками.

Аш, отпустив на свободу инстинкты сейфара, успел совершить полное преобразование до того момента, как вышедший из себя в прямом и переносном смыслах соотечественник кинулся на него с хищным рыком.

Бой этих двоих, не обладая реакцией сейфара или того чудовища, в которое трансформировался Чемаш, отследить не было никакой возможности. Для людей-наблюдателей все слилось в одно цветовое пятно, движущееся по поляне на такой невероятной скорости в сопровождении хруста, рыка и воплей, что нельзя было определить, кого бьют в данный момент и кто вообще побеждает: свой или чужой. Кроме того, невозможно было помочь своему герою по точно такой же причине. Чтобы попасть во врага, а не в сейфара, сначала надо было бы затормозить слившихся в единый клубок поединщиков хоть на миг.

Оля тихо не то поскуливала, не то ойкала, нервически зажав между зубами костяшки пальцев. Ламар с совершенно целым, только измазанным в крови горлом, бессильно сжимал и разжимал кулаки, Коренус судорожно перебирал мешочки и скляночки на поясе, не решаясь пустить их в ход.

Но вот пятно резко остановило кружение и распалось. Враг остался лежать на траве сломанной куклой, сделанной гениальным и кровожадным мастером. Творец, кажется, никак не мог решить, сотворить из игрушки человечка или зверя, остановился где-то посередине работы, задумался о цвете, снова заспорил сам с собой, заляпал работу красной краской и бросил окончательно.

Аш тяжело дышал. Лицо его не подверглось изменениям, а вот костяк, мускульная масса и когти возвращались в обычное состояние, присущее человеку.

— Мертв? — деловито уточнил рыцарь, всегда готовый поучаствовать в приведении врага в нужную кондицию, раз уж в бою помочь не пришлось.

— Мертв, — почти с сожалением выдохнул усталый веспанец и слабо удивился: — А ты почему жив после того, как стрела попала в горло? У Чемаша они ядовитые.

— Я и сам думал — конец, да дева Оля вылечила, — с легким смущением объяснил Ламар и поднял с земли два обломка окровавленной стрелы. — Пока ты голову дурню крутил с пустым медальоном, оттягивая время, вылечила. Хорошо, что он ничего заметить не успел, а то бы добил.

— Скользящую иллюзию искаженного покрова я и без ингредиентов могу сотворить, — гордо пояснил сидящий прямо в траве магистр Коренус, самоотверженно прикрывавший процесс врачевания своей магией. Именно поэтому с толстячка в три ручья катился пот, а вовсе не от страха, как мог подумать не только враг, но и друг.

— А это тоже твоя работа? — удивленно выпалил рыцарь, ткнув пальцем в окровавленные останки врага.

Груда бифштекса с тканью, железом и кожей мелко-мелко завибрировала, распалась на мельчайшие, уже не поддающиеся идентификации частицы, усыпавшие ровным слоем камни и редкую траву. Сразу после «дезинтеграции» трупа на месте его распада выросли яркая, зеленая с голубыми колокольчиками трава и крупный, с голову взрослого мужчины, цветок удивительного серебряного цвета. Бутон едва заметно покачивался на невысокой толстенькой ножке, наливаясь соком и цветом прямо на глазах изумленных зрителей, а потом лопнул. Из центра его выпорхнул с музыкальным ржанием маленький крылатый жеребенок и, озорно перебирая копытами в воздухе, улетел прочь с поляны.

— Какой миленький! Неужто это и был диноль? Откуда же он взялся? — всплеснула руками девушка, выходя из краткого ступора, в который повергло ее созерцание останков Чемаша.

— «Коль в срок трехдневный убийца кару понесет, Диноль крылатый вновь с травою прорастет!» — в качестве объяснения гордо процитировал Коренус очередную выдержку из неизвестного широкой публике труда магистра Лимориса. — Так вот оно бывает! Никогда бы не подумал, что доведется увидеть столь дивное чудо рождения! Теперь, пожалуй, мне передохнуть немного надо! — Старик откинулся спиной на свой мешок и замолчал. Даже глаза полуприкрыл от усталости.

Оля молча переводила взгляд с рыцаря на магистра, с магистра на Аша. Последний поморщился, перенося вес с одной ноги на другую, и повернулся. Рубаха сейфара с правого бока оказалась разорвана на клочки, вдоль ребер шли три длинных кровавых полосы буквально распаханной плоти. Девушка судорожно всхлипнула и со всех ног кинулась к мужчине, прижалась к целому боку, крепко обняла.

— Ты чего, кобылица? Не переживай, цел я, цел, — смущенно пробормотал Аш и неловко похлопал девушку по спине.

— Как же цел? У тебя весь бок в крови, лечить надо, — жалобно сказала Ольга.

— Сейчас само затянется, у сейфаров с этим быстро, — поморщился мужчина и тут же насторожился: — А у тебя почему руки в крови?

— Это, наверное, я измазалась, когда стрелу Ламара из горла мечом доставала и дырку залечивала, — стыдливо (ну вот, Аш и так грязный, а она его еще больше измазала!) призналась девушка и тут же, сменив тон на строгий, велела: — Стой смирно, я теперь тебя лечить буду!

— А если не постою, то ты возьмешь у рыцаря обломки стрелы и засадишь мне под ребра, чтоб не возражал, — усмехнулся сейфар забавной и такой очаровательной строгости девушки.

— Типун тебе на язык! — рассерженно пожелала Оля и в пику внешней сердитости очень ласково и бережно коснулась пальцами ран, оставленных когтями оборотня.