Михаил Ланцов - Механический волшебник 2

"Я лечу!" – чувство ужаса в одно мгновение сменилось восторгом. Диким, детским, неудержимым восторгом, который только что узнал какую-то потрясающе интересную и необычную вещь. Или получил вожделенную игрушку о которой уже и не мог мечтать… стал лучше любимого героя, от подвигов которого у крошки захватывало дух.

"Девочка, хватит уже. Возвращайся. Нам стоит поговорить", – вновь прозвучал в ее голове хорошо знакомый голос, который подсказывал ей что и как делать в полете. Поэтому огромный, практически черный дракон, сделав последний кульбит вокруг одиноко стоящей скалы, на бреющем полете зашел на посадку. Благо что каменное плато было весьма обширным.

Шаг. Другой. Третий. "Что-то не так" – пронеслось у нее в голове. И, понимая, что она уже не успеет затормозить перед стремительно приближающимся краем плато, она закрыла глаза, готовясь к неминуемой смерти. Но и в этот раз ее спасли инстинкты, запустив магическое плетение, которое сплошным узором проходило через ее тело.

"Девочка, хватит уже. Возвращайся. Нам стоит поговорить", – вновь прозвучал в ее голове хорошо знакомый голос, который подсказывал ей что и как делать в полете. Поэтому огромный, практически черный дракон, сделав последний кульбит вокруг одиноко стоящей скалы, на бреющем полете зашел на посадку. Благо что каменное плато было весьма обширным.

– Ну так что, ты довольна? – Спросила Флемет свою дочь, когда вся компания расселась перед костром в пещере у подножия горного массива, после более чем часового перелета.

– Вы ведь не хотели меня обращать. Судя по тому, что произошло в Лотеринге я должна была умереть.

– Не хотели. – Лукаво улыбнулся Разикале. – Но сталкиваться с твоим мужем нам совершенно не желательно. Дракон войны, это, знаешь ли, не самое безобидное создание в этом мире. По крайней мере, доброе его отношение стоит того, чтобы приложить немного усилий и выполнить его личную просьбу.

– А я кто теперь? Оборотень. Человек, который умеет оборачиваться в дракона?

– Что оборотень, то верно. Все драконы владеют этой способностью. А вот насчет человека, я бы так опрометчиво не заявлял.

– Вы сделали тоже самое, что с Даленом?

– Нет, но результат от этого не поменялся. Ведь Лусакан был жив и вполне здоров. И даже более того – он не желал собственной гибели. – Улыбнулась Адель. – Нам его пришлось убеждать.

– Убедительные вы мои, – покачала головой Морриган. – Убили своего сородича. И кто вы после этого? Что, уже погибших не было для этих целей?

– Ты нас будешь отчитывать? – Заносчиво спросила Флемет, но сразу осеклась.

– Девочка, а что нам оставалось делать? Мы не смогли справиться с ситуацией, контроль над которой, казалось, был в наших руках. Так получилось, что после принятия сущности Уртемиэля ты…

– Что я?

– Не ты. В общем, все пошло не так как нам хотелось и Уртемиэль попал в тебя в форме не человека, а дракона. Мы, видимо, что-то напутали с плетением. – Недовольно покривился Разикале. – Так напутали, что даже на этой стадии ты потеряла сознание, а контроль за жизненно важными органами перехватил твой новый сородич. Нам ничего не оставалось как обращать тебя в дракона любой ценой, иначе твоя гибель становилась неминуемой.

– А почему для этого нужно было убивать своего сородича? – Морриган вопросительно выгнула бровь и с изрядным скепсисом посмотрела на новоявленных родственников.

– Потому что это был единственный вариант. Ты без сознания, да еще и не готова, так что понадобилась бы твоя воля и наша помощь. Мертвую сущность поглотить без этой связки не получится. А живую, очень даже.

– Хм. Лусакан, у нас был драконом ночи… А я теперь кто?

– Дракон ночи. Живая сущность передается целиком, а не как у Далена – в виде первородной заготовки.

– И что это мне дает? Дален рассказывал о том, что у каждого дракона есть какие-то особенные способности.

– Ничего, – мило улыбнулся Разикале. – У тебя одна из тех многочисленных ипостасей, что совершенно бесполезна. Ты простой, обыкновенный дракон со всеми вытекающими способностями и недостатками. Ничего необычного твоя ипостась не дает.

– Как жаль… Дален после перерождения очень сильно изменился. А почему она так называется?

– Просто красивое название. – Продолжил говорить с той же хитренькой улыбочкой Разикале.

– Тогда почему я именно дракон ночи, а не, допустим, дракон рассвета?

– Мы же уже сказали, – тяжело вздохнула Флемет. – Потому что при том способе перерождения сущность копируется полностью. Если Лусакан был драконом ночи, то и ты стала таким же вариантом дракона.

– А никаких изменений, вызванных моим бессознательным состоянием, не могло появиться? Вот, Дален какой необычный, по твоим же словам, драконом войны стал.

– У него другая ситуация была…

– Возможно, – перебил ее Уртемиэль. – Возможно, что в данном случае имело место мое влияние. Ведь к моменту обращения я был частью девочки.

– И? – Она вопросительно на него посмотрела.

– Думаю, что есть шанс обретения каких-то талантов дракона красоты, но тут ответ нам даст только время. В любом случае, наше слияние в момент твоего перерождения не должно остаться без последствий.

Сэр Ольгерд, в сопровождении двух десятков рыцарей Орлея, ехал к Грифингару.

По словам провожатого, выпрошенного из числа таможенных служащих, оставалось меньше дневного перехода. Но это не спасало. Новоявленный дипломат просто не мог найти себе места от раздирающего его любопытства. Он никогда не видел таких ровных и хорошо уложенных дорог. Таких аккуратных садов, лесов, полей. Особенно полей. Они его вгоняли в умопомрачительное состояние своей чрезвычайной искусственностью. Как будто их какой-то бог создал в насмешку над людским мнением, считавшим эти земли проклятыми. Даже ручей, идущий вдоль дороги, не просто так журчал в канавке, пробитой им в земле, а был уложен в аккуратное каменное русло.

Сэр Ольгерд и его эскорт были заворожены. Уж больно все увиденное ими не походило на едва обустроенную дикую землю, которая в руках барона была не более двух лет. А расспросы провожатого ни к чему толком не приводили, потому как тот говорил что-то безумное. Его послушать, так все эти чудеса совершил один барон при поддержке нескольких своих магов-помощников.

– Но зачем тогда Архонт выступил против вас? – Генрих никак не унимался, пытаясь собрать мозаику этой огромной политической картины, в которой он, волею судьбы, оказался одной из крупинок.

– По всей видимости, он испугался того, что я действительно дракон. Слухи ведь об этом идут со времен моего похода в Орзамар, где пришлось сталкиваться с весьма неоднозначной внутренней жизнью и применять силу.