Шон Рассел - Единое королевство

Странствующие менестрели, сразу же сообразила Элиз. Слава ее отца постоянно привлекала к нему музыкантов. Элиз им часто завидовала.

С тех пор как Мэнвин отодвинул ее отца в сторону, менестрели стали единственными подданными лорда Каррала. Впрочем, немногих правителей так любили и почитали, как ее отца.

— Позвольте представить вам леди Элиз, дочь лорда Каррала Уиллса, — сказал Алаан, помогая ей соскочить с седла, что делал всего пару раз за их путешествие. — Вам предстоит присоединиться к труппе странствующих менестрелей, — с улыбкой сказал Алаан. — Вместе с ними вы отправитесь на юг. Элффен станет вашей компаньонкой, а Гартенн — фаэль, который прекрасно играет на лютне, а кроме того, умеет управляться с лодкой. — Алаан протянул руку и слегка коснулся руки Элффен, она на мгновение встретилась с ним взглядом и, покраснев от удовольствия, быстро отвернулась.

«Мошенник!» — подумала Элиз и впервые за весь день обрадовалась, что вчера не уступила домогательствам Алаана.

Гартенн оказался слегка неряшливым человеком средних лет с грубыми, словно высеченными из камня чертами лица, которое скрывали густые седые волосы и борода, начинавшаяся от пухлых губ. Когда он улыбался, становились видны превосходные белые зубы.

— Дочь лорда Каррала всегда может рассчитывать на нашу помощь, — заявил Гартенн. — Для нас честь быть ему полезными.

Природа наделила Гартенна удивительно музыкальным голосом — богатым, теплым и звучным.

Если бы Элиз предложили описать мужчину, которого женщины находят неотразимым, у него едва ли нашлось бы много общего с Гартенном, но она не сомневалась, что он пользуется успехом у женщин-менестрелей, а также у жен высокородных лордов и их дочерей.

Элффен оказалась почти полной противоположностью Гартенна. Роскошные темные волосы, пышные формы — возможно, в ее жилах текла кровь фаэлей — скажем, деда. Она сделала реверанс Элиз, хотя колени согнула совсем чуть-чуть, да и выпрямилась слишком быстро.

Элиз хотелось спросить у Алаана, куда менестрели ее отвезут, но ей вдруг стало неудобно задавать такой вопрос. Менестрели сочтут ее глупой, узнав, Что Элиз согласилась последовать за Алааном, не зная конечной цели их путешествия. Вообще, менестрели считали, что аристократия умом не отличается из-за родственных браков. Почему-то эта мысль показалась невыносимой дочери лорда Каррала.

— Неужели не удалось найти лодки получше? — поинтересовался Алаан, наклоняясь, чтобы осмотреть лежащее на траве суденышко.

Гартенн серьезно кивнул:

— Здесь непросто купить лодку. Никто не хотел расставаться со своей, а так быстро построить новую невозможно.

— Она течет?

— Немного, но после того, как мы проплыли некоторое расстояние, вычерпывать пришлось совсем малость.

Алаан смотрел на лодку еще некоторое время, а потом повернулся к Гартенну.

— У леди Элиз есть с собой мешочек с золотом и драгоценностями. Если потребуется, она сможет купить другую лодку.

Элиз не говорила Алаану о прощальном подарке отца!

Алаан повернулся к Элиз, поклонился, взял ее руку и поднес к губам, одновременно дерзко глядя прямо в глаза девушки.

— Я наслаждался каждым мгновением, проведенным в вашем обществе, леди Элиз, — заявил он. — Быть может, мы еще посетим вместе тот восхитительный грот — если у вас появится такое желание.

Она сняла свою сумку с Зорьки и поставила рядом с лодкой. В следующий миг Алаан вскочил на Брисса, сильные руки уже уверенно держали повод, успокаивая жеребца. Он бросил последний взгляд на менестрелей и Элиз:

— Пусть река побыстрее принесет вас к цели. Удачи тебе, Гартенн.

— А вы куда? — резко спросила Элиз, которой вдруг стало страшно оставаться с незнакомыми людьми.

— Я намерен еще немного помучить Хафидда, а потом у меня кое-какие дела на юге. Не беспокойтесь: вы в надежных руках. — Он с почти неуловимой усмешкой посмотрел на Гартенна, быстро повернул Брисса, подхватил поводья Зорьки и поскакал той же дорогой, по которой они примчались сюда.

Элиз некоторое время прислушивалась к цокоту копыт, а потом наступила тишина — наверное, Алаан вновь ступил на какую-то тайную тропу, оставив Элиз в компании менестрелей, которые окружали ее всю жизнь.

Тэм шагал по влажной от утренней росы тропе, идущей вдоль реки. За насыпью виднелся городок Иннисет, суеверные обитатели которого прятались за закрытыми ставнями своих домов. Теперь Тэм и сам убедился в том, что за Долиной Озер начинается очень необычный мир.

Он подумал о безумном старике, которого они встретили за Львиной Пастью, и Тэм взглянул на северную часть реки, где она исчезала среди невысоких холмов. Еще дальше осталась Долина. Неожиданно Тэм понял, что это путешествие открыло ему истину, справедливость которой он бы раньше никогда не признал даже наедине с самим собой. В Долине он не чувствовал себя дома.

Тэм не мог объяснить почему, но в Долине Озер он всегда ощущал себя гостем, а не хозяином. Причем дело вовсе не в отношении к нему жителей Долины. Он никогда не признавался в этом даже самому себе по одной простой причине… если Долина не является его домом, значит, у него вообще нет дома.

— Я сирота, — прошептал он, обращаясь к реке.

Но Тэм понимал, что это еще не вся правда.

И вот теперь он попал в большой мир, но и здесь не чувствует себя своим. Если судить по отношению к нему жителей Иннисета, никому он не нужен за пределами Долины Озер.

Он вспомнил, как Алаан говорил о путешествиях и о том, как иногда человек не может найти подходящее место, которое стало бы для него домом. Возможно, именно по этой причине Тэм почти сразу же проникся к нему симпатией — прежде чем он их обокрал!

Тэм вновь посмотрел в сторону Иннисета. Обитатели городка точно такие же. Ты считаешься местным жителем, если твои родители появились здесь на свет, но лучше, если цепочка еще длиннее. Ты можешь войти в деревню и вдруг осознать, что тут твой дом, поскольку, прежде чем займешь свое место в сознании людей, которые видят мир «через одно и то же окно», как говорил его дед, проходят многие годы.

Он повернулся и пошел обратно к лагерю, бросая взгляды на реку, неизменно и без отдыха несущую свои воды к морю. Сегодня утром она показалась Тэму холодным безжалостным богом, равнодушным к жалким существам, цепляющимся за ее берега.

Долина больше не представлялась Тэму чужой, словно грустные мысли носили преходящий характер. Кто знает, быть может, люди так устроены, что они нигде не бывают абсолютно счастливы — даже у себя дома?

Он отвел в сторону ветви ивы и увидел Бэйори, который перекладывал их вещи в лодке. Он бросил быстрый взгляд из-под копны густых волос на приближающегося Тэма.