Наталья Загороднева - Ловцы душ

Но, как ни крути, а неподвижность и одиночество стали серьезно напрягать. Так я действительно сойду с ума, если не найду себе занятие. И тут, неожиданно для самой себя, я стала сочинять стихи. Просто складывала слова в рифму и, подчиняя определенному ритму, они начинали звучать. Мне понравилось, сложилось впечатление, что я этим занималась давным-давно, только забыла.

После обеда пришел Александр Евгеньевич и сухо сообщил, что переводит меня в общую палату, в отделение. Он был обижен и расстроен - психолог все же поговорил с ним и посоветовал держаться от меня подальше, во избежание различных неприятностей. Но даже не это его обидело и расстроило, а то, что он не понимал, почему его ко мне тянет, и почему меня не тянет к нему. Бедняжка, он так одинок. Будет скучать по мне. Приходить ко мне в палату. Даже гулять будем вместе, когда я смогу вставать. И однажды он мне признается в любви...

- Александр Евгеньевич?

- Да, Анна Александровна?

- Не обижайтесь на меня. Вы очень хороший, и я хотела бы остаться вашим другом. Но не больше, понимаете? Просто не хочу, чтобы вы надеялись на то, чего никогда не будет.

Он побледнел, но взял себя в руки, улыбнулся краешком губ.

- Ну что вы, Анна Александровна, я врач, и вижу в вас, прежде всего, пациентку. Но - спасибо за откровенность. Надеюсь, больше этот вопрос не возникнет.

- И вам спасибо.

Он ушел, а я все думала о нем и обо всем, что произошло после аварии. Похоже, мне придется заново учиться общаться с людьми. Раньше я видела в них однородную серую массу, теперь же, непонятно почему, они стали интересны мне. Но это не повод играть их чувствами, и нужно отдавать себе отчет, как далеко все может зайти.

Так странно - прислушавшись к себе, я поняла, что могу влиять на окружающих, заставлять их испытывать то, что нужно мне. Это как своеобразное поле, которое я могу включать и выключать. Вот, сейчас зайдет медсестра Зина, у нее нелады с мужем и маленький сын болен. Она расстроена, подавлена, и думает только о том, что ее ждет вечером дома - новый скандал, бессонная ночь с плачущим от боли малышом, или же все успокоится и наконец-то наступит тишь да гладь. И я могу помочь ей, могу успокоить, сказав, что муж на самом деле ее любит, и ссоры случаются и между близкими людьми, а сила женщины не в том, чтобы гордо выжидать, пока муж попросит прощения, а в том, что она может проявить гибкость и пойти на примирение сама. В ее случае - именно так. Ее мужу будет очень приятно, если она избавит его от необходимости просить прощения за то, в чем он не чувствует себя виноватым. А ребенок выздоровеет - обычный отит.

Да, но, сказав все это, я переброшу мостик доверия между нами и стану частью ее жизни, и с этой близостью либо нужно жить и дальше, либо подать это как разовое откровение, без надежд на продолжение. Вот этому-то и нужно учиться.

- Здравствуйте, Анна Александровна. Как вы тут? Укольчик сделаем?

- Добрый день, Зиночка. Спасибо, все нормально. А вот у вас усталый вид. Что-нибудь случилось?

- Да так, дома неприятности, не обращайте внимания.

- Ничего, все пройдет, поверьте. Вот моя подруга позавчера собиралась разводиться из-за какой-то мелочи, а вчера уже помирилась и все разрешилось.

Реплика попала точно в цель. Зина посмотрела на меня с надеждой.

- Ну, наверное, они не так уж серьезно поссорились?

- Да уж куда серьезнее. Просто мы, женщины, обычно преувеличиваем масштаб трагедий. Тем более, когда кажется, что в жизни наступила черная полоса. А на самом деле все так же как и было - муж любит, ребенок радует, и все неприятности пройдут, нужно просто улыбнуться и успокоиться.

- Вот какая вы, Анна Александровна, удивительная, - с улыбкой произнесла Зина, набирая лекарство в шприц, - сами вот вся в бинтах лежите, а других успокаиваете. Побольше бы таких людей! А то зачастую, наоборот, все ноют и жалуются.

- А это потому, Зиночка, что я теперь знаю истинную ценность жизни. Но никому не пожелаю пройти через такое, чтобы научиться видеть хорошее вокруг себя.

- Ой, как вы правы! - вздохнула Зина. - Все кажется, что чего-то недостает, мало вечно, то денег, то времени, то внимания... А оно ведь может вот так - раз, и... Ой, простите, - спохватилась она. - Заболталась я с вами. А теперь давайте-ка лечиться.

Сделав укол, задержалась ненадолго в дверях.

- Хорошая вы, Анна Александровна. С вами поговоришь - и легче на душе. Выздоравливайте скорее. Слышала, вас в отделение переводят? Жалко, буду скучать. Но приду, навещу вас там.

Улыбнулась и ушла, осторожно притворив дверь. А я прислушалась к себе - а ведь очень приятно, когда получается кому-то помочь, успокоить. Хандру как рукой сняло, сердце пело. Знаю, что Зине стало легче, и сейчас она набирает телефон мужа, чтобы сказать, как она его любит.

И как же я хочу сказать кому-то, что люблю...

С переводом в общую палату жизнь снова обросла событиями. Это в реанимации мне казалось, что я - центр Вселенной, тут же я была частью огромной круговерти, в которой никому, по большому счету, не было до меня дела. Уже к вечеру первого дня я жутко устала. Сначала от дотошного милиционера, явившегося брать у меня показания об аварии. Объяснения, что ничего не помню, на него не подействовали. Присев на стул, разложил на своих коленях черную папку и стал писать от моего имени рассказ о происшествии, иногда шокируя меня странными вопросами. Его визит и так вызвал у меня нервную дрожь, а уж в сочетании с безучастно-нудным тоном, которым он сообщил мне о смерти человека во второй машине - и вовсе грозил нервным срывом.

Он умер - водитель машины, в которую я врезалась. Сорокалетний мужчина, одинокий - в разводе, куда он спешил в три часа ночи? Он тоже был пьян, как и я тогда, и это он вылетел на своей Мазде на мою полосу. Если бы не это, возможно, мы оба спокойно доехали бы до своих домов, отправились бы спать, чтобы наутро продолжить жить обычной жизнью. Теперь уже у него не спросишь. Он не был пристегнут, подушка безопасности не сработала... Поневоле начнешь верить в фатум. Я-то выжила. И даже, возможно, восстановлюсь полностью - у меня нет необратимых травм.

- Если хотите, вы вправе потребовать компенсацию за телесные повреждения и моральный вред с наследников покойного.

- О чем вы? Судиться?! Посмотрите на меня, я похожа на человека, способного что-то требовать с детей, потерявших отца?

- Ну, вы вправе это сделать, экспертиза показала, что автомобиль покойного был исправен, и столкновение произошло по его вине. Но вам, похоже, с правами придется попрощаться - сами понимаете...

Понимаю. И думаю, так будет лучше. Не смогу больше сесть за руль, по крайней мере, пока. Память милостиво избавила меня от подробностей той ночи, но страх не скоро уйдет, если даже при одной мысли о машине возникает дрожь.