Дмитрий Гаврилов - Прощание с Оле

Неспешная мелодия Грига, словно дымка, проникала из коридора сквозь неплотно прикрытую дверь больничной палаты.

Женщина прислушалась. В самом деле, она узнала бы его мелодию из тысячи других — хотя как давно это было. Почти тридцать лет назад.

Странно, добрый радио-волшебник приходил до сих пор по утрам, а за окном сумерки. Вон как тускнеет ночная жёлтая лампа… Разве, кто забыл приглушить эту старомодную довоенную «тарелку».

— В этом нет ничего удивительного, добрая госпожа. Древние называли меня богом сновидений, а я всегда могу заходить без спроса, когда захочу и куда захочу, во дворцы ли, лачуги ли… — услышала она.

— Оле! Это ты!? — удивилась женщина.

— Добрый вечер, госпожа!

«Тише, вот Он идёт, садится на край постели, не будем мешать им…» — сказало радио.

— Добрый вечер, Оле! Но ведь я уже далеко не маленькая девочка? — женщина слабо улыбнулась, и в этот миг морщинки на лице её, словно по волшебству, разгладились, а синие старческие круги под глазами стали совсем незаметны.

— Я знаю сам, как говорить и с большими и маленькими… — возразил Оле. — Я люблю приходить к детям, потому что у детей нет денег, и они чисты душой, если их не портят родители. Но сейчас я пришёл к тебе. Хотя завтра — воскресение, и у меня есть несколько иных дел, но все они потерпят немного.

— Ах, да, завтра воскресенье, — прошептала она, но тут же добавила живо, — А ты уже, наверное, всё проверил. Смёл ли ветер пыль с травы и листьев? Хорошо ли полил дождь клумбы в саду? Унеслись ли облака с неба, гонимые твоим дыханием?

— Да, — в свою очередь улыбнулся Оле. Они с этой старой женщиной понимали друг друга с полуслова. — Прошлой ночью я даже снял все звёзды с неба, чтобы хорошенько вычистить их. Ты же знаешь, я складываю их в передник — главное, потом не перепутать их номера — иначе они не будут держаться, как прежде, крепко.

— Но, может, если бы ты всё-таки ошибся — они бы чаще падали с небес, и тогда бы исполнялись самые несбыточные желания, загаданные влюблёнными или чудаками? — возразила она то ли в шутку, то ли всерьёз…

— Я не могу ошибиться, — ответил Оле, откладывая зонтик в сторону, — Всё в мире пошло бы кувырком, если бы я хоть раз перепутал, — он вздохнул, — Иногда мне этого очень, очень хочется. Но и в этот раз я не имею права обмануться…

— Ты мастер на всякие штуки, Оле, — сказала та, кого назвали доброй госпожой. — Что же ты придумал на этот раз?

— Я поведаю тебе ещё одну сказку, ты её не знаешь до конца, но много раз начинала придумывать. И каждый её придумывает для себя, но никто не догадывается, как она исполнится, эта грустная история. Почему-то люди считают, что только детям нравится, когда Оле-Лук-Ойе приносит им сказки. Все взрослые так думают вместе, но стоит остаться в одиночестве, и всякий призывает меня. Напрасно, я не прихожу к плохим несносным взрослым, наверное, они были в детстве плохими детьми, и я раскрывал над ними только чёрный зонтик. Но ты — совсем иная. Идём же со мной, добрая госпожа!

— Как? Я старая, и ноги совсем не слушаются…

— Положись на меня, я сделаю тебя невесомой… — ответил Оле. — Ты столько лет говоришь от моего имени таким чудным голосом, что в этот последний раз я сделаю всё за тебя. Ты же помнишь, со сказкой надо обращаться осторожно, одно неловкое слово и оборвётся нить повествования, а твоя нить совсем, совсем уже тонкая.

— А завтра ты уже не придёшь ко мне? — спросила она.

— Нет! Мы теперь всегда будем вместе, — тихо ответил Оле.

— Спасибо! Тогда идём, скорей! — проговорила женщина.

Но он лишь спел ей в ответ:

Наутро медсестра делала обход. Когда она заглянула в палату, ей показалось, что Мария Ивановна всё ещё спит. Она не стала будить старую актрису и тихонько прикрыла дверь, не заметив при этом крошечного разноцветного зонтика, что лежал на подушке.