Дмитрий Гаврилов - Великий и Ужасный (фантастические рассказы)

Гость остался доволен Светом, он тут же сообщил, весело подмигнув, что намерен предложить мне роль в своей постановке. Мне, и никому больше из «наших»?

— Неужели для вас так важно играть именно здесь? — спросила я, не оглядываясь — мы спускались по витой лестнице с высокими ступенями.

Одно неосторожное движение — можно подвернуть ногу, особенно когда тонкие каблучки.

— Только здесь! — подтвердил он глухо.

Я обернулась.

— Не соскользните вниз! — чужак сверкнул золотым зубом, в следующую же секунду превратившимся в черный провал.

Но мы уже на месте, иначе, я бы точно слетела по ступеням. Мне хотелось броситься наутёк, выбежать вон из моего храма, в один день ставшего застенками.

— Гмммм… — задумчиво протянул он, осматривая «Тьму». — Я, конечно, не привередлив, но Свет мне приглянулся. Мы будем играть в Свете!

Я задохнулась от такой наглости и подумала:

— Где разрешат — там и станешь, но я бы тебе и Тьмы не доверила!

— Почему ты такая злая, Ирэн? — сказал он.

Меня поразила даже не фамильярность, а то, как точно проклятый чужак угадал моё настроение. Но я выдержала паузу, я молчала, ожидая продолжения…

— Почему ты не спрашиваешь, что за роль мы хотели бы тебе предложить?

Я не отвечала.

— Что скажешь о Гелле? — придвинулся он ко мне.

Изо рта шёл гнилостный запах.

— Ты понимаешь, детка, что роль обязывает… — холодные тонкие пальцы гостя обхватили мой локоть.

— Не трогайте! — то ли пискнула, то ли прошипела я, отдёрнув руку, и бросилась прочь по коридору, потом резко наверх по короткой лестнице, и снова наверх…

Запах гнилой рыбы преследовал меня до самой двери. Вот он, спасительный выход. С неожиданной для себя силой я рванула массивную медную ручку, чуть не сорвав тугую пружину.

Вот и всё! Дверь яростно хлопнула за спиной. Я опёрлась на неё, переводя дух.

Улица встретила приятной прохладой. Накрапывал мелкий затяжной дождик, рисуя на лужицах круги. Автомобили, выстроившись в вереницу, лениво тянулись к светофору, а пешеход, спрятав щёки в воротник, торопился пересечь широкую мостовую.

Поздно! Взревели моторы. Хищно скалясь, выбросив клубы серого газа, машины устремились вперёд.

Удар! Меня чуть не бросило на тротуар, но взмахнув руками я таки удержалась на ногах и ринулась прямо через улицу под недовольные гудки и визг тормозов. Если он преследует — погибнем оба.

Дальше — как в замедленном кино. С шеи соскальзывает нитка, бесценные крохотные бусинки — оберег, подарок мужа — сыпятся на асфальт, обозначая мой путь, отскакивают и разлетаются под колеса легковых и грузовиков.

Я беззащитна. Мне не скрыться.

Каким-то чудом я оказываюсь на той стороне. Оглядываюсь — непрерывный поток машин скрывает меня от чужака. В желании спрятаться понадёжнее я вбегаю в черный дверной проём, над которым вывеска «Металлоремонт».

Я много раз бывала тут, то зонт поломан, то ключ потеряла…

Но только в минуты, когда все чувства обострены, мир видится человеку в истинном свете.

Чуть ли не носом упираюсь в зеленоватую мраморную доску, на которой то ли медью, то ли золотом выведены такие слова:

«Здесь в 1918 году держал практику врач Михаил Афанасьевич Булгаков, создатель романа „Мастер и Маргарита“».

В театр я, понятно не вернулась.

А вечером звонит Игорь.

— Знаешь, — говорит, — они хотели Света, но я согласился на Тьму. Думаю, что на одну ночь Им можно уступить…

— Кому это Им? — спрашиваю.

— Сама знаешь, им — Персонажам… — говорит еле слышно, а потом бодрится. — Всё-таки деньги немалые, а у нас гастроли на носу.

Его понесло: про какие-то Святые горы, про готовый сценарий «Война и мир», и про то, что играть, наряжаясь в Их исконные, персонажей, одежды.

Я не стала его отговаривать. Чертовщине самое место на границе Тьмы и Света, именно там, где они сталкиваются без посредников, творится чародейство. Может, это и нужно Ему — Мастеру?

Вот и всё. Завтра спектакль, но мне не играть Геллу. Не советую никому очутиться меж Тьмой и Светом, пусть это так заманчиво подчас.

Теперь я уверена, лицедеям и писателям вечно пребывать в чистилище, ибо никогда мера зла, что они привнесли в этот мир, не уравновесится мерой добра.

Неспешная мелодия Грига, словно дымка, проникала из коридора сквозь неплотно прикрытую дверь больничной палаты.

Женщина прислушалась. В самом деле, она узнала бы его мелодию из тысячи других — хотя как давно это было. Почти тридцать лет назад.

Странно, добрый радио-волшебник приходил до сих пор по утрам, а за окном сумерки. Вон как тускнеет ночная жёлтая лампа… Разве, кто забыл приглушить эту старомодную довоенную «тарелку».

— В этом нет ничего удивительного, добрая госпожа. Древние называли меня богом сновидений, а я всегда могу заходить без спроса, когда захочу и куда захочу, во дворцы ли, лачуги ли… — услышала она.

— Оле! Это ты!? — удивилась женщина.

— Добрый вечер, госпожа!

«Тише, вот Он идёт, садится на край постели, не будем мешать им…» — сказало радио.

— Добрый вечер, Оле! Но ведь я уже далеко не маленькая девочка? — женщина слабо улыбнулась, и в этот миг морщинки на лице её, словно по волшебству, разгладились, а синие старческие круги под глазами стали совсем незаметны.

— Я знаю сам, как говорить и с большими и маленькими… — возразил Оле. — Я люблю приходить к детям, потому что у детей нет денег, и они чисты душой, если их не портят родители. Но сейчас я пришёл к тебе. Хотя завтра — воскресение, и у меня есть несколько иных дел, но все они потерпят немного.

— Ах, да, завтра воскресенье, — прошептала она, но тут же добавила живо, — А ты уже, наверное, всё проверил. Смёл ли ветер пыль с травы и листьев? Хорошо ли полил дождь клумбы в саду? Унеслись ли облака с неба, гонимые твоим дыханием?

— Да, — в свою очередь улыбнулся Оле. Они с этой старой женщиной понимали друг друга с полуслова. — Прошлой ночью я даже снял все звёзды с неба, чтобы хорошенько вычистить их. Ты же знаешь, я складываю их в передник — главное, потом не перепутать их номера — иначе они не будут держаться, как прежде, крепко.

— Но, может, если бы ты всё-таки ошибся — они бы чаще падали с небес, и тогда бы исполнялись самые несбыточные желания, загаданные влюблёнными или чудаками? — возразила она то ли в шутку, то ли всерьёз…

— Я не могу ошибиться, — ответил Оле, откладывая зонтик в сторону, — Всё в мире пошло бы кувырком, если бы я хоть раз перепутал, — он вздохнул, — Иногда мне этого очень, очень хочется. Но и в этот раз я не имею права обмануться…