Рэй Карсон - Книга шипов и огня

— О, принцесса! Простите меня. Я сказал что-то не то? Но к вам будут хорошо относиться, я клянусь!

Я открываю глаза. На его лице отчетливо читается участие, даже несмотря на то, что из-за слез все видится немного размытым.

— Что вам нужно? Зачем вы похитили меня?

— Поговорим об этом позже. — Он поеживается от неудобного вопроса. — Все все еще голодны?

— Немного.

— Отлично! — Он поднимается на ноги. — Я скоро вернусь.

Я остаюсь одна глазеть на этот странный потолок и наконец догадываюсь, что я в палатке. Мои руки прижаты к телу толстыми простынями. По запаху я понимаю, что сделаны они из козьей шерсти. Слезы высыхают на моем мерзнущем лице.

До меня доносятся приглушенные голоса, как минимум три. Мой враг, должно быть, очень умен или очень могуществен, раз такая многочисленная группа смогла прокрасться в королевские покои дворца Алехандро и улизнуть оттуда со мной.

Мой враг. Я вспоминаю слова из Гомерова «Откровения», касающиеся вражеских ворот. О царстве колдовства.

Я слышу шорох тяжелой ткани и шаркающие шаги. Умберто вновь появляется надо мной. Он подносит к моим губам плошку с мясной похлебкой темного цвета, и я с подозрением вдыхаю густой запах.

— Не отравлено. Если бы мы хотели вас отравить, мы бы дали вам вдохнуть чуть больше сон-травы.

— Попробуйте сначала вы.

Он пожимает плечами и отпивает немного. Я внимательно слежу за тем, чтобы он попробовал достаточно супа.

Когда он возвращает плошку к моему рту, я жадно отпиваю из нее. Похлебка оказывается вкусной и горячей, она сварена из незнакомого мяса дичи, приправлена чесноком и зеленым луком. Умберто дает мне прожевать и перевести дух.

— Спасибо. Что это?

— Моя сестра делает лучший суп из тушканчиков во всей Джойе.

— Тушканчиков?

— Маленький грызун, примерно такой. — Он показывает мне сжатый кулак.

— Я ем крысиный суп?

Он смеется.

— Тушканчики совсем не похожи на крыс. Для начала, они чистоплотнее. И на вид приятнее, у них маленькие лапки и мягкая шерстка.

Его слова меня не убеждают.

— Ну что, готовы продолжать?

Хотя он сказал, что со мной будут хорошо обращаться, я не могу быть уверена ни в чем и не знаю, когда смогу поесть в следующий раз. Я заставляю себя проглотить оставшееся.

Когда я доедаю суп, Умберто выпрямляется.

— Попробуйте поспать, принцесса. Мы отправимся утром.

Отправимся куда? Но он уже ушел и унес с собой фонарь, и я не успеваю задать ему вопрос, оставшись в холодной темноте.

Никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной, никогда еще мне не было так страшно. Закрыть глаза было облегчением. Несмотря ни на что, я погружаюсь в естественный сон.

Меня будит сильный позыв тела. Золотой свет и мягкое тепло прокрались в мою палатку, но давление внизу живота нарастает. Я потягиваю пальцы ног и пробую согнуть колени. Тяжелые и слабые, они все же повинуются. Я тихонько высвобождаю руки из пледа.

Легкий ветер колышет стены палатки, но я не слышу ни голосов, ни признаков какого-либо движения снаружи. Возможно, они не ожидают, что эффект от сон-травы так быстро кончится. Вдруг я смогу сбежать?

Я выбираюсь из козьих простыней и неуверенно встаю на ноги. Замираю на мгновение, прислушиваясь. Ничего. На цыпочках я прокрадываюсь к занавеси, закрывающей вход в палатку, и высовываю руку в светящуюся щель. Я мешкаю, вспомнив, что на мне все еще ночная рубашка и туфли. Но у меня нет времени на смущение. Мое сердце грохочет, когда я выхожу наружу.

Свет слепит мне глаза. Я отворачиваюсь, чтобы дать себе время привыкнуть. Постепенно зрение возвращается. Горячий ветер треплет волосы, выбившиеся из-под заколки Химены. Я делаю шаг, и горячий мягкий песок согревает мои ноги даже сквозь комнатные тапочки.

Еще один шаг, и я отчетливо понимаю, что выхода нет. Я обхватываю себя руками, напуганная безнадежностью. Я чувствую себя очень маленькой. Резко очерченные дюны Джойи простираются во всех направлениях и повсюду встречают мой взгляд, красноватые в тени и сияющие золотом в лучах солнца. Ветерок сдувает песок с вершин дюн, и становится ясно, насколько это место изменчиво, насколько оно непредсказуемо и опасно. Солнце светит за моей спиной, уже беспощадное. Я стою на подъеме, и моя тень растягивается длинной лентой, извиваясь на зубчатом песке.

— Куда-то собрались, ваше высочество?

Я вздрагиваю от ее насмешливого голоса. Этот голос я никак не могла узнать, пока длилась моя сонная кома, хотя он был мне знаком. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы собраться с силами.

— Здравствуй, Косме.

Она стоит, выпрямившись и скрестив руки, а ее волосы извиваются на ветру. Черные глаза и тонкие черты лица остаются все теми же, но без передника горничной она выглядит совсем иначе. А может, она изменилась потому, что ее стойкость сменилась открытой враждебностью.

— Как приятно видеть тебя, — лгу я. — Надеюсь, у тебя все хорошо.

— Как я вижу, эффект сон-травы быстро прошел.

— Что вы сделали с Хименой? Вы убили ее, когда похищали меня?

Она поворачивается на песке, и ее грубая манера держаться как будто дает трещину.

— С твоей нянькой все в порядке. Я добавила ей сон-травы в чай, так что она просто будет крепко спать.

Я испытываю всепоглощающе облегчение, но позволить себе заплакать перед Косме я не могу. Единственное оружие, каким я располагаю в данный момент, это непредсказуемость, так что я отвечаю ей с вежливым уважением.

— Спасибо. И я очень благодарна тебе за суп, которым меня кормили вчера.

— Не стоит благодарности. — Она раздраженно хмурит брови. — Ты почему-то понравилась моему брату, и он настаивает на хорошем отношении к тебе, так что его благодари.

— Умберто — твой брат?

Я не могу даже представить, что двое настолько разных людей могли произойти из одной семьи. Хотя, глядя теперь на нее, я замечаю сходство носа и бровей, вьющиеся черные волосы.

Она не удостаивает меня ответом.

— Я принесла тебе дорожный костюм. Мы должны отправляться в путь прямо сейчас. Умберто научит тебя складывать тент. С этого момента ты отвечаешь за него. И еще, — она бросает на меня полный отвращения взгляд, — я убью тебя, если увижу, что ты крадешь еду или воду, поняла?

Кровь пульсирует у меня в висках, но я холодно киваю ей в ответ и говорю:

— Тебе не о чем беспокоиться. Я не из тех, кто берет то, что им не принадлежит.

— Одевайся, — говорит она, вздрогнув, и уходит прежде, чем я успеваю спросить ее, куда мы отправляемся.

С моей стороны глупо раздражать человека, только что угрожавшего убить меня. Я должна стать гораздо умнее, чтобы выжить, с чем бы мне ни предстояло столкнуться.

Необходимость облегчиться усиливается. Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоить бешено нарастающую панику в сердце, и тащусь через пески в поисках Умберто.