Татьяна Бражник - Зеркало

В холле университета я заметила сгорбившегося Сэта, тащащего кипу толстых книг. Я мгновенно отвернулась к так удачно оказавшемуся рядом зеркалу, делая вид, что поправляю макияж. Этот неудачник даже не взглянул на меня, увлеченный своими недалекими мыслями. Проходящие мимо парни унизительно ударили Сэта в спину и даже не попытались убежать, крича:

— Пендель на удачу!!!

Я невольно улыбнулась такому удачному розыгрышу. Если бы мы с Деяном не дружили с детства, то я бы тоже приняла участие в приколах над его братом, но так мне оставалось лишь наблюдать за всеобщим весельем со стороны. Хотя Деян, думаю, меня простил бы. Он и сам понимает, какой у него никчемный брат.

Озлобленно глядя вслед уходящим парням, Сэт собирал с пола выроненные книги. Сколько можно! Я так полчаса буду поправлять макияж, пока этот косорукий зануда не уйдет! Какая глупость — делать вид, что устраняешь недостатки. Ведь все и так знают, что у меня их просто не может быть!

Наконец, Сэт скрылся в одном из темных университетских коридоров и я смогла присоединиться к поджидающим меня неподалеку Дарену и Весе. Они, как ручные собачки, готовы были ходить передо мной на задних лапках! И не только они. Но такой чести я могла удостоить лишь самых близких друзей.

Уже в дверях на меня налетел еще один недотепа, чуть не сбив с ног.

— Смотри куда идешь! — заорала я, глядя на безнадежно затоптанные туфли. — Ты, слон, чуть не отдавил мне ногу!

Дарен без лишних слов достал из кармана носовой платок и наклонился, вытирая следы от ботинок этого неудачника с моих туфель.

— Прости. — проникновенно сказал парень, ослепительно улыбаясь. — Я не хотел. Но я готов искупить свою вину.

— Чем это, интересно, ты сможешь ее искупить? — с довольной улыбкой чеширского кота спросила я.

Парень оказался очень даже симпатичный. С правильными, исконно русскими чертами лица, густыми светлыми волосами, в художественном беспорядке клубившимися на голове, хорошей фигурой. Я посчитала, что его общество не навредит моей безупречной репутации.

— Позволь тебя проводить домой. — галантно предложил парень, беря меня за руку. — А по пути мы можем зайти куда-нибудь. Перекусить и поболтать.

Я не стала противиться его наглости, позволяя себя уговаривать. Парень понял, что я не против, скорее даже очень «за», и повел за собой. Я жестом показала своей верной свите, что на сегодня они могут быть свободны. Веся и Дарен безропотно побрели в противоположенную сторону.

— Ты даже не спросил, как меня зовут! — попыталась я подколоть парня, который с каждой секундой интриговал меня все больше и больше.

— Аля. Кто же не знает имя самой красивой девушки во всем Екатеринбурге.

Я приняла открыто льстивый комплимент как должное. Куда же денешься от суровой правды жизни!

— А как твое имя? — я решила, что так обращаться к парню мне будет удобнее.

— Ф… Федя.

Симпатяга немного замешкался, словно пытаясь вспомнить собственное имя, но я нисколько не удивилась: некоторые в моем обществе так теряли голову, что вообще не могли и слова вымолвить.

— Нелепое имя.

Парень посмотрел на меня немного удивленно, но перечить не стал, безразлично пожимая плечами, мол «если тебе оно кажется нелепым, то так, наверное, и есть на самом деле».

Мы дошли до одного очень модного кафетерия, в котором я любила проводить время с друзьями. Маленькие круглые столики и интерьер, выполненный в теплый коричневых с красным тонах, чарующий запах кофе создавали непревзойденную атмосферу уюта.

Федя угадал, какой именно столик мой любимый, уверенно проводя меня через весь зал к окну, закрытому красными с золотым орнаментом шторами. Не открывая меню, он заказал мой любимый глиссе и медовые пирожные. Значит, он здесь не впервые. И догадался расспросить кого-то из моих друзей о том, что именно я люблю. Молодец. Узнаю, кто меня сдал — уши оторву.

— Кем ты работаешь? — как бы невзначай обронила я.

— Никем. — равнодушно ответил Федя, смакуя мой удивленный взгляд. — Я художник. Но это не работа, это призвание, которое, впрочем, способно меня кормить.

— Нарисуешь меня?

— Я не рисую людей.

Мне не понравился его ответ. Да кто он такой, чтобы мне отказывать?! Но почему-то я не могла злиться на этого красавца.

— Почему?

— Потому что картина — это точная копия человека. А я не смею подражать Господу, создавая людей.

— Господу? — удивилась я. — Кто это еще такой? Никогда не слышала.

— Ты не знаешь? Впрочем, это объяснимо. — разочарованно произнес Федя. — Это наш создатель. Тот, кто создал и нас, и все, что нас окружает.

А он немного не в своем уме. Несет какой-то бред. Но он весьма очаровательный сумасшедший.

— Зачем создавать то, что и так создано? Мир всегда существовал. И всегда были люди и животные. — издевательским тоном сказала я, нарочно пытаясь зацепить парня в его глупых убеждениях.

— Но откуда-то оно взялось? — упорствовал он.

— Да с чего ты взял?! Глупости какие! Окружающий нас мир был всегда таким, каким мы с тобой сейчас его видим! — я откинула шторку, показывая Феде людей, неспешно бредущих мимо кафе куда-то по своим делам.

— Ты рассуждаешь, как пятилетний ребенок. Как ты могла все так быстро забыть?

Я вопросительно подняла бровь, требуя пояснений.

— Ты очень изменилась, Аль. — тихо сказал парень, смотря мне прямо в глаза. — Я понимаю, тебе хочется верить в это. Но посмотри, какое здесь все неполноценное! В этом мире даже нет мух!

— Кого? — я уже в открытую смеялась над этим полоумным.

— Ясно. — Федя устало откинулся на спинку стула. — Я не попрошу у тебя многого. Просто послушай меня. Ладно?

Я положительно кивнула головой. Этот псих показался мне весьма забавным. Интересно, какие новые слова он придумает, помимо этих непонятных «мух» и загадочного «Господа».

— То, что ты видишь вокруг себя — это иллюзия. Это твои желания. Потаенные, явные, неосмысленные. Всякие. Но человек не может жить в таком розовом мире. Сначала ты потеряешь память о своем прошлом, потом изменятся твои близкие люди, изменишься ты сама.

— Стой! — перебила я парня. — Одна неувязочка: я прекрасно все помню. С самого детства.

— Ты просто уже успела забыть.

Я одарила Федю смеющимся и снисходительным взглядом, но он все же решил продолжать нести эту чушь.

— Тебе сейчас хорошо. Но потом все вокруг тебя начнет рушиться. Когда ты привыкнешь к этому миру и перестанешь радоваться ему и удивляться, он, за неимением других, начнет требовать у тебя отрицательные эмоции. Он будет бить тебя по самому больному, шаг за шагом уничтожая все, что так тебе дорого.

— Не впечатлил.

— Ты сама это чувствуешь. — Федя наклонился ко мне, обдавая жаром своего дыхания. — Ты прекрасно видишь, что это не настоящая жизнь. Помнишь, вчера ты пыталась вырваться? Тебе казалось, что все вокруг тебя пластиковое. Как куклы. Верно? Ты пыталась сопротивляться. Не останавливайся.