Татьяна Бражник - Зеркало

Больше всего меня угнетал тот факт, что я понятия не имела, где нахожусь. Одно было ясно — от Лесной я неимоверно далеко. Скалы, высокие пихты и какие-то сосны, горячее солнце, гревшее даже через бронированный стеклопакет, который был крепче любой решетки (а уж я-то проверила!) и холодный, пахнущий пустотой и льдом, воздух кондиционера.

Я пыталась выжать из мозга еще хоть одну идею, как отсюда выбраться, но в голове лишь противный ежик впивался в мои и так не самые натренированные извилины своими иголками, разрастаясь как на дрожжах при каждой моей попытке пошевелиться.

И сколько мне тут быть? Может они поняли, что я им совершенно бесполезна, но забыли выпустить? Хотя я так вопила и барабанила по двери, что сложно было меня не услышать.

Оставалось только лишь пялиться в одну точку и ждать непонятно чего, чем я, в общем-то, и занималась последние минут… Привыкшая за последние несколько дней делить свою жизнь на секунды, минуты и часы, я вскинула руку, желая свериться с московским временем, по которому исправно тикали часы Деяна, и обнаружила их пропажу. Как ребенок, разбивший чашку и боящийся рассказать об этом маме, я надула губы. Возможно, мое положение было куда хуже и серьезней, чем пропажа тикающей безделушки, без которой я как-то обходилась все свои годы и обошлась бы еще лет сто, но именно эти часы, а точнее — их отсутствие, стали для меня событием, затмившим даже мое пребывание неизвестно-где-зачем-почему.

Сразу же меня одолел страх того, что Деян будет на меня злиться. А он непременно будет обижаться и не разговаривать со мной до конца жизни. В то же время меня поглотила горькая обида и злость на себя. Такая растяпа! Хоть тысяча Свободных свались мне на голову, но я не должна была потерять эти часы!

Ключ в дверном замке провернулся. В пустой комнате этот звук был сродни взрыву. Я очнулась от своих раздумий, вскочила с кровати и приготовилась встретить врага и максимальным достоинством: еcли Дар так и не соизволит откликнуться, то хоть глаза выцарапаю.

Я ожидала, что из-за двери покажется кто угодно, хоть сам черт рогатый, но только не Деян. С несвойственной ему неловкостью парень протиснулся в дверь и, прикрыв ее, улыбнулся, будто собирался рассказать, что удавил мое любимого хомячка и зажарил его на шашлык. Возможно, именно по этой же причине дальше порога идти он пока не спешил.

Я пялилась на него, не веря своим глазам, он на меня — не решаясь что-либо предпринять.

— Здравствуй, Аль. Ты уже проснулась? Как себя чувствуешь?

Да, это не глюк, это действительно он. Неповторимый голос, который приникает сквозь косточки, собачий взгляд и забота о том, как бы с окружающих не слетела лишняя пылинка. Но я не могла ему ничего ответить. Язык прирос к нему, а все остальное тело охватил паралич. Какая-то неутомимая внутренняя часть меня толкала неконтролируемое обмякшее тело накинуться на Хранителя и придушить его в объятьях, но ватные ноги отказывались с ней сотрудничать.

Деян закусил губу, но тут же отдернулся и шагнул навстречу, в три шага оказавшись около меня.

— Я так рад, что с тобой все в порядке. — не утруждая себя выслушиванием моих жалоб и претензий к качеству местного сервиса, продолжил Деян свою речь, которой, судя по моему состоянию, еще не скоро суждено было перерасти в диалог, и взял мои руки. — Здесь тебя никто не обидит, не бойся.

Я мгновенно прокрутила в памяти все последние события, усомнившись, действительно ли меня приволокли сюда Свободные и действительно ли это произошло недобровольно, попутно присматриваясь и принюхиваясь к Деяну, чтобы выяснить, что такое крепкое он накануне курил, что до сих пор не отпустит.

— Что с твоими руками? — обеспокоенно спросил Деян, разглядывая мои разбитые костяшки, ставшие жертвой в неравном бою с окнами.

Я хотела спросить, с каких это пор он начал признавать за травму увечия, совместимые с жизнью, но тут проснулся мой скандальный язык.

— Какого черта мы тут стоим?! Где парни?! Я думала, что так и останусь здесь торчать! Как же я тебя рада видеть! Надо идти! Ты бы видел, что они в Лесной натворили! Это чертовщина какая-то! — выпалила я все, что накипело, но, включившийся в работу, мозг потребовал дополнительных ответов. — Как ты меня нашел? Наши все целы?

Деян снова закусил губу, словно опасаясь, как бы из его рта не выпало неподходящее слово, и поспешил отвести взгляд.

— Что случилось? — я подошла вплотную к парню, охватив ладонями его лицо, чтобы заставить смотреть мне в глаза.

Он не сделал никаких попыток, чтобы попытаться избавиться от моего навязчивого присутствия, а наоборот крепко обнял и, словно извиняясь, шепча:

— Аль ты должна все понять. Не всегда все то, что мы видим, столь очевидно на самом деле.

Я с силой, на которую только была способна, оттолкнула от себя Хранителя, пытаясь убедить себя, что он сейчас имел в виду вовсе не то, о чем я подумала. Кто угодно, только не он.

Не дав мне сказать ни слова, Хранитель выставил вперед руку, словно огораживаясь от моих возможных нападок.

— Просто выслушай меня.

Я скрестила руки на груди и кивнула.

— Ты с нами не так давно и не все можешь понять до конца. Все эти Свободные, Хранители… Всего этого уже давно нет. Есть только Феофан с его постоянным диктатом, который не терпит возражений. Он подмял под себя всех, и нет такой силы, которая могла бы ему противостоять. Он убил Ратмира… Ты наверное не знаешь об этом ничего, Феофан сделал все возможное, чтобы замять эту историю.

— Знаю. Не утруждайся.

— Вот, теперь ты меня ненавидишь. Но ты не понимаешь, что заставило меня отвернуться от Феофана.

— Почему же? Я вполне могу себе вообразить. Легкой жизни захотелось?

— Поверь, все не так как тебе кажется. — Деян даже раскраснелся, пытаясь оправдать свое предательство.

Повисло неловкое молчание. Весь тот мир, который окружал меня последнее время, рухнул, как карточный домик, на который обрушился ураган. И на то, чтобы найти все карты и собрать домик заново уйдет еще куча времени. Если останутся силы вообще его собирать.

— Это ведь я тебе привел в общину. — нарушил молчание Деян. — Тогда ты смогла мне довериться. Почему сейчас не хочешь даже выслушать?

Ну да, если то, как они меня приволокли в общину, можно было описать словом «довериться»…

— Феофан создал образ врага в лице Златана, направил нашу злость на него, чтобы ни у кого не возникло шальной мысли о том, а каков он сам, этот великий и ужасный старец? Идеал? Воплощение магии? Или может быть зажравшийся тиран, не желающий делиться властью с кем бы то ни было? Никто из Хранителей, разве что Софон, не знает тех слов, которые он произнес над телом убитого Ратмира.

— Теперь я — Договор. — прошептала я, одними губами, но Деян услышал. — И что это меняет?