Алескандер Зайцев - Разрушитель

Свистом привлек внимание вожака:

— Подойди ко мне, — произнес я, подкрепив слова соответствующим жестом. — Не трону.

Гремлин прервал свои причитания и осторожно приблизился, впрочем, его движения явно указывали: при малейших признаках опасности ушастый мгновенно удерет. Порывшись в вещмешке, нашел полуметровый ремешок и бросил его вожаку.

— Свяжи узел, — попросил я.

Пару секунд гремлин осматривал ремешок. Затем неуловимым движением переплел его, тут же бросив обратно.

— Ну, е-мое! — не смог я скрыть разочарования. Помимо того что рассмотреть, что же сделал гремлин, не удалось, так еще и непонятно, как теперь распутывать! Сломав предпоследнюю пирамиду, попросил, бросив головоломку обратно: — Развяжи, а потом свяжи медленно, чтобы я видел все движения!

Повеселев, гремлин начал медленно связывать узлы. Первые движения были понятны, но чем дальше, тем труднее получалось уследить. Несколько раз пришлось просить лопоухого начинать заново, тот причитал, но продолжал показывать. Через полчаса я понял бесплодность своих попыток разобраться в гремлиновском искусстве. Это как играть в карты с опытным шулером, вроде и знаешь, что мухлюет, но где и как, уследить не получается. Уничтожив последнюю пирамиду, что вызвало дружное улюлюканье и задорный свист мохнатой стаи, пригорюнился. Не давала покоя мысль о том, что научиться просто, надо только найти правильный подход.

Приплясывающий и радостный вожак стаи был сильно удивлен, отскакивая от брошенной мной палки. Привлечь внимание гремлина как-то иначе не удалось.

— Лохматый, подойди-ка еще раз! Не трону, разговор есть. — Вожак недоуменно воззрился на меня, но все же подошел в своей обычной опасливой манере. — Будешь меня учить узелки ваши связывать — я иногда бываю упертым, причем настолько, что легендарные ослы прародины обзавидовались бы. Не лучшая, конечно, черта характера, но, как ни удивительно, единственная, которая могла побороть природную лень.

Гремлин ехидно просвистел и широким жестом обвел амфитеатр, показывая, что пирамид не осталось и говорить нам не о чем, а затем повторил мою издевательскую гримасу.

— Кхе! — Я усмехнулся. Бедное, наивное создание, видно, мало времени ты проводил рядом с людьми, а тем более с эрмами: — Ушастенький! Чудо ты хаотическое, поведай, что мешает мне сделать еще десяток пирамид?

— Пфффф. — Гремлин подавился своим ехидным свистом, вид его стал настолько несчастным, что захотелось расплакаться.

— Так что садись рядышком, — похлопал по свободному от хлама месту около себя, — и не пытайся меня разжалобить своим видом. Вы эту бучу начали, значит, завершать ее мне. А будешь сильно возмущаться, расскажу о вашей реакции на пирамидки Джарту. Представляешь последствия?

Посмотрев в огромные глаза лопоухого, понял, представляет, причем в красках и очень отчетливо.

Через два часа я держался только на уязвленном самолюбии. У меня не получалось не то что связать узелок по-гремлиновски, но и просто понять, как они это делают. В начале все движения и сплетения понятны, а потом РАЗ и без всякого перехода — ничего не разобрать! Только что все вроде бы было логично, а потом как канал на ТВ переключили, весь узелок одним движением превращается в конструкцию для моего сознания неприемлемую. Волшебство какое-то, хотя точно могу сказать, что никакой магией мой невольный учитель не пользовался. Очень хотелось схватить гремлина, вскрыть ему черепушку и посмотреть, как устроены мозги, позволяющие создавать такие плетения.

Стоп, стоп, стоп! А зачем так грубо? Хватать, вскрывать…

— Такой метод обучения, как видишь, ни к чему не приводит, а я упертый, хоть год так сидеть будем. Уловил? — Вожак обреченно кивнул. — Есть предложение. Я создаю астральную проекцию и смотрю на мир твоими глазами, а ты продолжаешь плести узлы. — Гремлин зашипел, шерстка по всему телу вздыбилась. Стало понятно, в свои мозги он никого не пустит и никакими пирамидами его не запугать, разве что Великой Пирамидой Порядка во плоти, но где ж я ее возьму? Примирительно разведя руки, продолжил: — В голову тебе забираться никто не будет! Я просто буду смотреть твоими глазами, это не опасно, слово эрма.

Видимо, вожак знал, чего стоит данное слово, и дал мне разрешение на эксперимент. Правда сперва вытребовал мое согласие отпустить его и больше не приставать, если не получится и в этот раз. Плетение астрала, позволяющее смотреть чужими глазами, когда-то давно разработал Ларт, подглядев что-то в шаманских обрядах гоблинов. Помимо самого заклинания требовалось еще и согласие второго участника, но оно уже было получено, и трудностей не возникло. Приняв позу лотоса, прикрыл глаза и активировал астральное плетение.

Смотреть чужими глазами, даже если это представитель твоей расы, непривычно. Немного отличается световосприятие, угол обзора и прочие мелочи, к тому же происходит небольшой психошок. Тому, кто привык к телевидению, это не страшно, мы привыкли воспринимать мир и через объектив телекамер.

Но вот смотреть на окружающее глазами гремлина это иное. И дело было даже не в цветовосприятии или, расширенном по сравнению с человеком спектре. Мир стал другим, само ощущение окружающего изменилось. Правильная форма Арены и всего Колизея вызывали отторжение, в этом месте было неприятно находиться, а вот разбросанный кругом мусор был КРАСИВ! Его вид умиротворял и привносил в душу покой, хотелось петь и радоваться.

Мохнатые ручонки гремлина пришли в движение. Ремешок начал свое превращение. Я наблюдал, затаив дыхание. Не видя моей реакции, темношерстый раза три-четыре связывал и распускал узлы. Наконец, выдохнув, разорвал соединяющую нас астральную нить. Все гениальное просто, и я только что получил полное тому подтверждение. Бесполезно было пытаться понять гремлиновское искусство, смотря на мир так, как привык, но стоило посмотреть на окружающее иначе и… Отобранный у лопоухого ремень легко связался в необходимую конструкцию, нелогичную, но действенную. Одно поддергивающее движение ничем не примечательной части узелка, и… «гордиев» узел распадается сам.

— Спасибо! — Поднявшись, я церемонно поклонился гремлину, как кланяется ученик учителю. Это была правда, вожак научил меня большему, нежели плетение узлов. Облегченно вздохнув, лопоухий махнул лапкой и убежал в сторону своей стаи.

Еще некоторое время я тренировался, меняя восприятие мира с обычного на «взгляд хаоса», как про себя я назвал подобное зрение. Держать одновременно обычный взгляд и вновь приобретенный было тяжело, голова начала болеть, а тело плохо слушаться. Что ж, значит, будем пользоваться умением гремлинов в случае необходимости, а не постоянно, только и всего.