Богдан Дорошин - Путем неизбежности

Другое дело Создатель. Он существовал, и Шлэг это чувствовал. Более того, юноша каждый день молился ему, ибо у него было не все гладко. С виду прекрасная жизнь: подмастерье кузнеца, хорошие перспективы, невеста… Но Шлэг чувствовал себя глубоко несчастным. Наставник Зокар нисколько его не уважал и частенько прибегал к рукоприкладству, особенно когда дело касалось Диты, его дочери. Именно она и была невестой Шлэга, но лично он себя считал подневольным женихом, ибо особого выбора у него не было. После смерти родичей ему некуда было податься, и Зокар держал парня подле себя только из-за того, что так хотела его дочурка. И Дита очень быстро научилась этим пользоваться, превратившись из милого цветка, в капризную мегеру. К тому же, по всем признакам выходило, что спустя годы (если не перестанет налегать на сдобные булочки) девушка вполне могла дойти до габаритов отца, и Шлэг уже сейчас воочию представлял, как жена его лупит по вечерам.

Посему, в каждой своей молитве, молодой человек просил Создателя о том, чтобы тот дал ему новую жизнь. А старую… пусть отдает кому хочет! Ему, Шлэгу, она не нужна.

Наконец послышалось знакомое журчание, и друзья, не сговариваясь, кинулись к источнику, побросав топоры в траву. Они так хотели пить, что совсем не заметили, что знакомый пейзаж несколько изменился. Метрах в пятидесяти начиналась целая аллея бурелома, которого раньше здесь отродясь не было. Складывалось впечатление, что в деревья на большой скорости врезалось что-то крупное, ломая толстые стволы как сухие щепы. Возле эпицентра было много разбросанных вещей, которых природа создать ну никак не могла, только человеческие руки: обрывки парусины, канаты, лакированные доски и даже штурвал, застрявший в ветках высокого клена.

Первым находку заметил Скорч. Он как раз вытирал рот рукавом, когда его глаза уперлись в едва сохранившую очертания корму корабля. Что это была именно корма, парень нисколько не сомневался, так как не раз и не два бывал у лодочного причала реки Гоши, по которой проходило много судоходных маршрутов.

— Смотрите! — воскликнул Скорч, указывая пальцем на находку. — Ну и чудеса.

— Ого, — Шлэг выпрямился во весь рост. — Как он здесь очутился? Речка ж далеко…

— Так может это, упал с неба? — неуверенно предположил Дубин.

Скорч и Шлэг заржали, поражаясь тупости своего дружка.

— Не бывает летающих кораблей, — все еще смеясь, пояснил недалекому Дубину Скорч. — Летают только птицы. Запомни это.

— А Кастор говорит, что бывают, — Дубин пожал плечами. — Он когда служил в войсках, своими глазами видел.

— Врун твой Кастор, — отрезал Скорч. — Он что угодно наговорит, лишь бы добиться расположения твоей сестры.

На эти слова Дубин лишь пожал плечами. Он уже привык считать себя глупее других, и часто не настаивал на своей точке зрения.

— Ну что, идем посмотрим? — спросил Шлэг, кивком указывая на сильно поврежденный корабль.

— Почему нет? — не нашел возражений Скорч. — И судя по всему, махать до седьмого пота топорами нам сегодня не придется. Не знаю откуда это корыто, но наломало оно леса столько, что горн твоего тестя можно будет неделю поддерживать в раскаленном состоянии.

— Он мне не тесть, — отмахнулся Шлэг, и в его голосе послышалось раздражение.

— Как же нет? — Скорч хихикнул. — Не я же гуляю с Дитой.

Шлэг поднял с лесного покрова засохший ком земли и запустил ним в друга, но Скорч ловко увернулся, и, пританцовывая, стал изображать какая Дита объемная, расставляя руки в стороны. И лишь Дубин, ничего не понявший, совершенно искренне заметил:

— Хорошая у тебя будет жена, Шлэг. Только… как оно? Капризная сильно. Во!

Первый труп был найден друзьями почти сразу. Он лежал запрокинув голову не камне, а лицо бедолаги обглодало какое-то мелкое зверье, возможно лисы. Эта находка вмиг испарила задорное настроение коллектива, и ребята притихли. Вскоре им попалось еще несколько мертвецов. По виду, лежали они здесь уже долго.

— Хорошо, что в округе нет волков, а не то съели бы, серые, — тихо сказал Дубин. — Теперь же этих людей можно будет похоронить.

— Да заткнись ты, — огрызнулся Скорч. — Участок леса чей? Пусть Филин со всем этим разбирается, коль будет у него такое желание. А мне не по себе от подобного места. Кладбище какое-то, аж мурашки по коже!

Корабль, оказавшийся посреди леса, растерял свои мачты непонятно где. Из корпуса торчали лишь обломки, да и сам корпус не иначе как обломком назвать было нельзя. Трещин и прорех в нем было больше, чем цельных мест. Киль разбит почти в щепу, вокруг иллюминаторов чернела копоть. По-всему выходило, что посудина горела изнутри.

— Я не хочу заходить внутрь, — вновь обозначил свою позицию Скорч. — К русалкам все это!

— Брось, — в задумчивости произнес Шлэг, неотрывно глядя на корабль. — А вдруг там что-то важное? Или ценное, — добавил парень, видя что Скорч не заинтересовался. — Еремея ведь любит подарки, а все Ручьи знают, что ты к ней неровно дышишь. Да вот с деньгами у нас троих проблема, не так ли?

— К чему ты клонишь? — нехотя уступил Скорч, скрещивая на груди руки.

— А к тому, — с нажимом произнес Шлэг, — что раз здесь мертвые тела, то мы первые кто набрел на эту находку.

— И?

— Значит все что внутри, лежит там в нетронутом виде. И если представить хоть на секунду, что корабли и вправду летают, — Шлэг мечтательно посмотрел на небо, — то это может быть шансом.

Скорч с беспокойством посмотрел на друга, и постучал костяшками пальцев по лбу — не свихнулся ли?

Странным делом ясность в ситуацию внес Дубин.

— Я понял! — воскликнул здоровяк радостно. — Внутри мы найдем то, что можно будет обменять у торговца на вещи, которые нравятся. На гребень маме, или бусы сестре. А может даже останется на ту резную фигурку солдата с мечом. Интересно, — в полнейшей задумчивости пробормотал он себе под нос, — у торговца она еще осталась или он ее продал уже? Как-никак приходил он в Ручьи около месяца назад…

— Верно мыслишь, — одобрил Шлэг, а потом повернулся к Скорчу. — К тому же разве не ты сказал, что валить деревья нам сегодня не придется? Будет подозрительно, если мы вернемся слишком быстро. Зная Зокара, он пошлет нас за следующей партией, видя, что мы совсем не устали. Такой он человек, ничего не поделаешь…

— Дело говоришь, — кивнул Скорч, а потом на его лице появилось отвращение: — Только давай держаться подальше от этих тел. Я их боюсь.

— Справедливо. Но что-то мне кажется, внутри их будет еще больше.

И Шлэг не ошибся. Как только друзья основательно подошли к изучению своей находки, стало ясно, что внутри настоящий склеп. Встречались каюты, где трупов было столько, что страх подкатывал к самым кишкам, а от разящей вони невозможно было спрятаться даже выбежав наружу. Раз вдохнув ее, она прочно обосновывалась в носу, не желая никуда уходить. Многие люди сгорели, и пусть случилось это давно, до сих пор ощущался тошнотворный запах гари. Другие были просто мертвы: на таких все еще оставалась одежда, волосы и борода, но тела распухли и посинели настолько, что ничего человеческого в их чертах уже не оставалось.