Богдан Дорошин - Путем неизбежности

А так же время подошло и для другой забавы. В центре начали сдвигать столы, и сначала я не осознавал для чего. Но вскоре понимание коснулось моего сознания. Арена! Эти люди сооружали в центре корчмы место для сражений, и эту догадку подтвердили два пьяных увальня, что вскоре начали на ней лупцевать друг друга. Впрочем, один из них оказался совсем не увальнем. Прекрасно владея техникой удара, он отправил своего соперника в глубокий нокаут, после чего поднял руки, принимая овации публики.

Данное развлечение, которое судя по всему, было у наемников обыденным, отвлекало меня от жуткого голода, что я испытывал, и который подогревался запахами еды, исходившими со всех сторон.

Сражения проходили не беспрерывно, а с интервалами в пятнадцать-двадцать минут, видно для того, чтобы публика успела сделать ставки, выпить да поесть, ну и исходя из тезиса, что частое развлечение быстро надоедает. Всегда лучше дозировать приятное, чем съедать все сразу.

Когда закончился седьмой бой, где один наемник ударом ноги с разворота отправил на столы своего противника, случилось то, что и должно было неизбежно случиться. Меня все же заметили, и благодаря одному очень языкастому наемнику, все обратили на мою персону взоры.

— Внимание, внимание! — заголосил болтун на весь зал, приковывая к себе взгляды. — Среди нашего боевого братства сегодня особый гость. И судя по разговорам, что довелось мне сегодня слышать, он еще тот боец. Сломал бедняге Отто руку, и забрал его меч. Кому интересно: парень сидит вон там.

Болтун показал в мою сторону пальцем, а я скрипнул зубами от досады. В мою сторону повернулись головы, но к своему удивлению я увидел во взглядах больше любопытства, чем презрения и ненависти. Мне казалось, будет по-другому.

Вскоре человек, обративший на меня внимание народа, подошел к моему столику. За нами продолжали следить, словно за эпизодом на театральной сцене. Наемник был совершенно лыс, но компенсировал отсутствие волос на черепе растительностью на лице, в виде элегантной бородки. В ухе у болтуна блестела золотом серьга, а одет он был недешево и можно даже сказать, по-щегольски. Оружия при нем я увидеть не смог, как ни пытался. Рукава шелковой рубашки были закатаны до локтей, и в них прятаться смертоносная сталь не могла, а из мягких сапог не выглядывало ничего кроме коротких чулок.

— Я Золик, — представился лысый, улыбаясь широкой улыбкой. — Приглашаю тебя принять участие, незнакомец, в нашем маленьком развлечении. Не бойся, все по закону: Барракс не запрещает.

Золик был молод, не старше тридцати, а его щегольские манеры и движения являлись скорее ширмой, чем правилом. Я видел как этот парень пружинисто переставлял ноги, когда шел в мою сторону. Он был бойцом, вне всяких сомнений, при чем бойцом прекрасно знающим свой ритм и возможности тела.

Публика с интересом наблюдала за развитием событий, но я ее поспешил разочаровать. Памятуя о предупреждении Зинхана, встал на ноги и покачал головой.

— Я не буду драться.

С этими словами я стал протискиваться в сторону выхода, посчитав, что лучше намокнуть, чем влипнуть в неприятности. Золик смотрел мне в спину изумленным и чуточку разочарованным взглядом. Кто-то из толпы громко фыркнул и заявил, что я трус, способный лишь на то, чтобы новобранцам руки ломать. Я проигнорировал.

А потом, к моему глубочайшему стыду, у меня громко заурчал живот, и это услышали все.

— Ага, значит наш герой хочет есть! — встрепенулся Золик, обрадовавшись, что нашел лазейку. — Тогда почему бы тебе не отведать стряпни старины Гунтера? Готовит он отменно, и это все подтвердят. Правда, парни?

Публика недружно ответила согласием. Все же многим из присутствующих я не нравился, и они даже не пытались это скрыть. Смотрели на мою персону с ухмылочками, перешептываясь между собой и вероятно посмеиваясь над моей не по размеру подобранной одеждой.

— Но гляньте! — продолжал Золик, корча из себя шута. — У этого малого даже нет обуви, что уж говорить о деньгах. А все ведь мы знаем, какой Гунтер скряга. Мне он по секрету сказал, что наш гость еще должен ему за кружку пива. Мол, выпил и не расплатился. Нехорошо.

Я так и не дошел до двери, ведущей на улицу. Застыв на месте, мне приходилось слушать обидные слова этого прохвоста, чувствуя себя при этом очень неуютно. Не в своей тарелке, что называется. Но все же я нашел в себе силы, чтобы ответить.

— Передавай своему Гунтеру, — я развернулся к Золику и притихшей публике, ожидавшей зрелищ, — что пива я того не допил, меня нахальным образом прервали. А если его так сильно давит жадность, то так и быть, я верну ему деньги. Потом.

Золик заулыбался во всю ширь своих белых зубов.

— Ну зачем сразу обижаться? Все мы здесь люди цивилизованные. Все всё понимаем. Предлагаю сделку: ты проводишь один показательный спарринг с одним из наших, а за это я оплачиваю тебе ужин. Вне зависимости от исхода боя.

Я с силой стиснул зубы, а на висках заиграли желваки. Этот парень выводил меня из себя, это было видно всем собравшимся. Мне неудержимо захотелось набить ему рожу, тем более что за такой подвиг меня обещали еще и накормить.

— Только если это будешь ты, — наконец процедил я.

Публика зашевелилась и зашумела, по всей видимости они готовились к веселью, предвкушая как меня вынесут вперед ногами. Или же окружающие загомонили по другому поводу.

Золик прищурил глаза, а на его лице дурацкая улыбка сменилась хищным оскалом.

— Ты уверен? Действительно хочешь драться именно со мной?

— Действительно, — с вызовом подтвердил я; отступать все равно уже было некуда. — Укорочу тебе немного язык, а потом отведаю картошки с луком.

— Лучше кашу, — посоветовал Золик с иронией. — Ее без зубов проще будет есть. И чтоб ты знал — Отто мой родной брат.

Последние слова наемник произнес без улыбки, и я понял, что все это время был на крючке. Для меня разыграли целый спектакль, лишь бы я попался на удочку. И я заглотил наживку.

Но это ничего не значило. Мне просто нужно доказать, что затеяли наемники все это зря. Очень даже зря.

Николь Берч сидела за одним из столов в корчме, негромко переговариваясь с Лакзеном, и ей не было дела до всеобщего шума и веселья. С коллегой девушка-лейтенант обсуждала возможную перспективу похода за головами предателей. Так же она извинилась за то, что на голосовании высказалась против.

— Я все понимаю, — Лакзен тяжко кивнул. По жизни он придерживался мнения, что спиртное — яд, но сегодня позволил успокоить нервишки забродившим элем. Николь приметила, что это уже третья порция, и учитывая, что ее собеседник совсем не умел пить, внутренне готовилась, что его придется тащить на руках.