Александр Зорич - Сборник Круг Земель

Герфегест, сердечный друг уединения, убрался наконец из Сармонтазары туда, куда ему положено было убраться давным-давно, взяв на себя нелегкий труд отнести Семя Ветра Ганфале. Убрался в Синий Алу-страл. Кто бы мог подумать раньше, Хуммер его раздери, что он нездешний! Да, Герфегест смог бы украсить любой итский театр своей замечательной игрой – столько лет изображать из себя безобидного, в общем-то, харренита или, скорее, грюта… Врата Хуммера распахнулись и больше нет препятствия для варанских кораблей на их пути в Синий Алустрал. Карлик, посланный Ганфалой, уже прошел через Врата – и всякий, хотя, конечно же, не всякий, а только он. Сиятельный князь Варана, может зреть это. Вот он, мерцающий светлячок его карликовой жизни на челе истинной карты Сармонтазары. А вот – значок Поющего Оружия. Элиен. Топчется в Орине. До поры до времени. Война, конечно же, с его точки зрения, неминуема. Но ведь она окончится, даже не успев толком начаться. И этого, конечно, любезному брату нашему знать не дано.

– Ты, парень, просто безрукий какой-то, – беззлобно бросил Шет оке Лагин молодому прислужнику, чьи дрожащие пальцы безуспешно пытались вдеть крохотный ремешок в костяную пряжку панциря на спине у Сиятельного князя. Безуспешно. Пальцы не слушаются, на лбу испарина, сердце колотится в груди, словно колокольчик в гриве у жеребца, несущегося на рысях.

Прислужник вскрикнул. Но не от боли. Нет, от изумления – две кроваво-красных полосы, словно браслеты, обхватили левую и правую руки. Когда рубят запястья, топор палача входит как раз там, промеж двух косточек. Когда ему будут рубить запястья… ему будут рубить запястья… безрукому.

– Ну что же ты? Поторапливайся! – со свойственной ему двусмысленной небрежностью сказал Шет оке Лагин, кося взглядом на мальчика.

Красные браслеты научили руки прислужника плавности, а самого его – расторопности. Словно по мановению магического посоха, все ремешки тут же нашли свои пряжки, а все застежки – свои петельки. Страх иногда перерастает самое себя и становится невозмутимостью. Белый, словно мел, прислужник, если посмотреть на него со стороны, казался совершенно невозмутимым. Словно смерть.

«Сила слова!» – ухмыльнулся про себя Шет оке Лагин, в общем-то ничуть не удивленный. Поправил две рыжих косы, плавно ниспадавших на плечи, и накинул плащ. Свой бордовый плащ с изумрудной каймой он всегда надевал сам. Некоторые вещи совершенно не терпят чужих рук. Даже таких предупредительных и бережных рук в кровавых браслетах.

– Милостивые гиазиры, я весь в вашем распоряжении, – Шет оке Лагин был подвижен, точно ртуть, строен, как торный кедр, и благоухал, словно клеверный луг. В тот день он был на редкость красноречив. Как, впрочем, и всякий раз, когда собирался Совет Шести.

– Приветствуем тебя, Сиятельный князь, – в один голос пробубнили члены Совета Шести.

Никто из них не отваживался смотреть в глаза Ше-ту оке Лагину, безжалостному диктатору, поставившему на колени свой собственный народ. Тирану, истребившему непокорных смегов. Мужу, отравившему собственную жену. Великому кормчему. Сиятельному князю. Пенному Гребню Счастливой Волны, Прозревающему Сквозь Туман…

– Готов ли флот, милостивые гиазиры? – с подчеркнутой вежливостью спросил Шет оке Лагин.

Вот в чем, в чем, а в хамстве и грубости никто из подданных не мог упрекнуть своего князя. Шет не был хамом. «Вежливость – единственное, что осталось от моего Брата по Слову», – говорил по этому поводу Элиен.

– Все готово, – сказал Мата оке Гадаста. – Сто тридцать кораблей. И «Молот Хуммера».

Шет оке Лагин ни на минуту не сомневался в том, что все готово. Но ему хотелось, чтобы это слышали все.

– Неужели война? – раздался смущенный вопрос Гаассы оке Тамая.

– Разумеется, война, – удовлетворенно кивнул Шет.

Совет Шести демонстративно зашептался всеми своими шестью ртами. Пусть Сиятельный князь видит, что они не раболепные холуи, что каждое его слово подвергается обсуждению и критически осмысливается. Князь любит зреть работу мысли среди своих подчиненных.

– Мы давно ждали таких слов. Сиятельный князь. Владетель Орина, твой Брат по Слову, уже давно стал помехой для нашей державы! Наши солдаты поставят его на место. А место ему – в темной утробе Шило-ла! – нарочито задиристо провозгласил градоуправи-тель Вергрина.

Главное – и это знал каждый, кому посчастливилось войти в состав Совета Шести, – это говорить то, что желает слышать Шет оке Лагин. Причем делать это так, чтобы у всех создавалась иллюзия свободомыслия. Или хотя бы подобие иллюзии.

– Элиен? – недоуменно бросил Шет оке Лагин. – А при чем тут Элиен? Он мне пока не досаждает…

– Но, Сиятельный князь, наши соглядатаи в Ори-не уже давно твердят нам о том, что он замышляет поход, – стал оправдываться градоуправитель Вергрина.

– Пусть замышляет. Это столь же важно для судеб мира, как размышления саламандры над бегом небесных светил, – отмахнулся Шет оке Лагин.

– Просвети же нас, Пенный Гребень Счастливой Волны, против кого ты намерен двинуть варанский флот? Есть ли еще в Сармонтазаре противники, достойные тебя?

– В Сармонтазаре? – Шет обвел присутствующих благосклонным взглядом. – В Сармонтазаре – нет.

На этот раз шептаться никто не стал. Когда Шету оке Лагину приходит на ум просвещать своих придворных, нужно слушать в оба уха.

– Проще простого, милостивые гиазиры. Наша цель – Синий Алустрал, и ничего, кроме Синего Алу-страла. Именно там сейчас сошлись все Пути Силы, и именно там следует искать ключ к Вечности. Ну а Элиен… Мы сможем уничтожить его после, – Шет оке Лагин встал и направился к двери. – Если, конечно, в этом еще будет необходимость, – бросил он на пороге не без некоторой сентиментальности.

За высоким стрельчатым окном, обращенным в сторону неспокойного предосеннего моря, неистовствовали чайки. Ветер, врывающийся в башню с бескрайних водных просторов Севера, играл волосами двух Гамелинов, склонившихся над картой Синего Алустрала.

– Когда я покинул Наг-Киннист, я приказал Пастырям направить каракатиц на северо-восток, в земли Пелнов. Ты, быть может, слышал, Хозяин, как этой весной Стагевду удалось привести к повиновению этот благородный Дом.

– Слышал, – коротко бросил Герфегест, вспоминая рассказы о сокрушении цитаделей Пелнов на архипелаге Лорнуом. «Черное пламя», «кричащие девы»… – И я слышал, что укрощение Пелнов было проведено Стагевдом с чудовищной жестокостью.

– Да, – согласился Артагевд, – наш бывший Хозяин, к сожалению, боролся за правое дело более чем неправыми методами. Он вообще, насколько я могу понять, был ничем не лучше Ганфалы. С тем лишь, быть может, отличием, что Стагевд обладал способностью любить, а в сердце Ганфалы не осталось ничего, кроме завораживающего холода. – Артагевд замолчал на мгновение – чувствовалось, что воспоминания о прежнем Хозяине глубоко взволновали его – и продолжил: – Так или иначе, Пелны примкнули к нам, к «мятежникам», из страха за свои очаги, но отнюдь не по собственной воле. Когда я прибыл в Лорк, столицу Пелнов, я не нашел там ни спокойствия, ни единства. К счастью, мне удалось заклясть Пелнов прахом Со-рнаксов и сплотить их под знаменами Черных Лебедей во имя мести Орнумхониорам за оскорбление послов. Я имел четкие предписания от Стагевда, которые гласили, что в случае отказа Орнумхониоров от мира мне следует выступить против южан со всем наличным флотом. Но вы опередили меня. Стагевду стало известно о вашем походе на север, когда вы уже огибали Свен-Илиарм. Мои корабли были спешно отозваны сюда, в Наг-Нараон, чтобы в решающем сражении сокрушить флот Ганфалы. Сам Стагевд, как ты знаешь, ждал вас в проливе Олк. Я должен был ударить Ганфале в тыл. Но война на море – лишь жестокая игра случая, и никому из смертных не дано предвидеть результатов собственных замыслов. Я опоздал и застал в проливе Олк лишь обгоревшие обломки и страшный рукотворный остров из десятков остовов погубленных файелантов Ганантахониоров и Эльм-Оров. И вот я здесь, во главе семидесяти файелантов, лишь пять из которых принадлежат Гамели-нам, а остальные – Пелнам.