Анна Гаврилова - Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)

— Князь Олег велел мне с тобой, на твоей лодье, идти, — сказал дружинник, снимая с пояса полный дирхемов кошель и взвешивая его в ладони. — Заодно тебя да товар охранять.

Взгляд купца не переменился, остался по-прежнему наглым. Простому человеку могло бы показаться, что и вовсе на кошель не глянул.

— Так ведь лодья у меня, та, что для тех рек годится, одна теперь на ходу. Невелика, да и старовата. Вот, и её латать недавно пришлось. А товара много накопилось. Коли тебя и твоих молодцов с собой брать, часть сгружать нужно, а это убытки. Кошель-то для такого дела худоват…

«Вот ведь жук!» — воскликнул Розмич мысленно. А вслух сказал:

— Ты мне зубы не заговаривай. Я по поручению самого князя еду! Ты бы всё одно каких варягов бы нанял, а тут мало что охрана выискалась, так и дирхемы сами в руки идут.

— Так и все под князем ходим, пока вот под Олегом… — развёл руками Жедан. — Слыхал, горе-то у нас какое — нет больше Рюрика. Да смилостивятся над ним боги! — забормотал он, касаясь оберегов на груди. — Вдруг по старому князю всенародную скорбь объявят?

— Слыхал. Тебе за то, чтоб в море скорее вышел, и серебро даётся. И за молчание. Это ты точно заметил, все теперь под Олегом, а он шутить не любит, — пригрозил Розмич.

— Ну ты сам посуди, мил-человек, коли доберёмся опять же в Белозеро, мне откель в обратную дорогу других варягов-то найти? То-то и оно!

Розмич хоть и улыбнулся быстрой смене купеческого настроения, а дельного ответа придумать не мог: всё ж не прирождённый посол, а воин. Не приучен языком чесать. Пришлось согласиться с поражением.

— А ежели в глаз дам? — подражая беззаботному тону торговца, спросил он. — Да так, что после всё своё добро знахаркам отнесёшь, лишь бы вылечили?

Купец ничуть не растерялся, наоборот — приосанился.

— Да разве пристало княжьему дружиннику о простого человека мараться?

— Ты не простой, а я не брезгливый, — оскалился Розмич.

Жедан бесстрашно отступил на шаг, смерил воина новым, более пристальным взглядом, в котором, впрочем, появилось веселье.

Не слишком высок — всего на полголовы выше самого купца, сероглаз, лицо обрамляют густые русые кудри, борода стрижена. Зато плечи широки, а на ногах стоит до того крепко, что кажется, будто врос в землю. Пояс блестит серебряными бляшками, выдавая в собеседнике не последнего для князя человека.

— А не ты ли случаем тот воин, что на осенней ярмарке косолапому хребет голыми руками переломил? — хитро поинтересовался торговец.

Розмич не ответил, только оскалился сильней.

— И бешеного коня, прозванного в народе Лютым, объездил и приручил?

Дружинник по-прежнему молчал.

— И лучшего новгородского поединщика в пыли извалял? Зубы выбил и ещё постыдного пинка напоследок отвесил…

— Да он это, он… — не выдержал Ловчан.

Купец заметно повеселел.

Слава Розмича и впрямь гремела от Ильменя до самой Алоди. И даже у самого предела сих земель народ охотно судачил о подвигах удачливого дружинника, жадно выспрашивал у заезжих, чем ещё отличился вояка. А все окрестные родители спали и видели, как бы заполучить сероглазого в зятья. Жедан же последние четыре года был в отлучке, потому и не признал в говорившем того самого — меченого. Теперь же гордился — такого человека в словесном состязании обставил!

— А у тебя и точно шрам есть? — спросил купец.

Розмич не смог сдержать улыбку, а Ловчан и вовсе расхохотался.

Пресловутый шрам, полученный ещё в детстве, вызывал нездоровое любопытство у всех без исключения. Ещё бы, ведь не абы чей коняка на голову ступил, а гривастый самого Олега, вещего князя. И мало кто знает, что Розмич, сын пахаря, в ту пору звавшийся детским прозвищем Роська, рыдал после этого совсем не по-геройски, целых два часа. И орал на всю округу, в мамкин подол сморкался.

Зато Олег разглядел в покалеченном мальчишке нечто особое, вот и прозваньем наградил непростым — Розмич, то есть «с метой». Так и взял ревущего к себе, в отроки. Вопреки обычаю взял. Обучил сына пахаря ратному делу, а после тот добился права служить в дружине и превзошёл именитых сверстников мастерством.

— На мне этих шрамов как на псине блох! — отозвался Розмич.

Купец махнул рукой, окончательно уверившись, кого судьба подсунула в попутчики. Сказал больше для порядка:

— Ты прости, ежели что не так!

— Боги простят, а ты лодью снаряжай! — в тон отозвался Розмич.

— Так я уже. Вы как раз вовремя явились — ещё бы день, и не успели. Я на рассвете уйти собирался.

— Князь Олег — вещий, он ведал, когда посылал.

Ловчан, которому поручал разведать про купца, лодью уже осмотрел — большая, справная. Он кивнул, подтверждая слова Жедана.

— Что ж, так даже лучше, — заключил Розмич. — Поутру и свидимся.

Дружинник пристегнул кошель к поясу, нарочно не замечая разочарованного лица торговца.

«Ничего, потерпит, — решил он. — Неча было языком трепать!»

Купец, смекнувший, что плату получит не сразу, грустно вздохнул и поспешил восвояси. На ходу костеря вояку за глупую шутку — это же надо, кошель зажать! Неужто ничего лучше придумать не мог?

Розмич, наоборот, был очень собой доволен, но едва Жедан скрылся с глаз — посерьёзнел.

— Ты наших предупреди, на рассвете уходим, — приказал он Ловчану. — И скажи, с нами ещё один человек будет.

— Какой человек?

Воин состроил недовольную мину, ответил с холодком:

— Да скотт. Из свиты Рионы.

— Человек, что ли, не ахти? — не понял Ловчан.

— Нет, поп христианский! Скотты — народ такой, за данами да англами обитают, далёко на Западе, — пробурчал Розмич и, поглядев под ноги, продолжал: — Вот не везёт! Мало, что за ночь ни горло толком промочить не успеем, ни Рюрика помянуть толком, так ещё и этот, как его… кульдей навязался. Ох, не нравится мне это! Неудачно путь начинается, кабы беды не случилось.

— А кабы и беда? — улыбнулся Ловчан, поглаживая рукоять меча.

Собеседник смерил друга внимательным взглядом и ухмыльнулся.

Да уж, чего-чего, а бед бояться не стоит — Олег с ним под поход к Полату самых лучших воинов отрядил, самых сильных. Этим что удача, что неудача — всё одно выстоят. Был бы меч верен, остальное — суета.

— Добро! — кивнул Розмич. — Стало быть, на рассвете!

Дюжина молодцов во главе с Розмичем прибыла на пристань затемно. На лодье Жедана уже вовсю готовились к отплытию — корабельщики сновали взад-вперёд, в последний раз проверяя, всё ли погружено и закреплено, надёжна ли оснастка. Сам купец стоял неподалёку и, заложив руки за спину, важно покрикивал на подручных.

Завидев дружинников, Жедан расцвёл улыбкой и поспешил сообщить:

— Ну, раз вы всё одно с нами — тады и на вёслах кого подменить сможете, коль потребность случится. Я ведь половину людей уже по домам отправил, иначе не уместились бы. А теперь всё в порядке! Так что все на борт — чую, будет нам ветер попутный!