Майк Резник - Торир Рыжебородый

— Меня не волнует, что вы сделаете со мной! — выплюнул он. — Оставьте в покое Гарета Кола! Я занимался этим без него, вы понимаете?

— Он защищает Кола? — печально спросил Рислер, наблюдая, как тонкая струйка крови потекла по горлу Рыжебородого.

— Не думаю, — сказал Страмм, передвинув меч. — Как я упоминал, он, кажется, не испытывает к нему великой любви.

— Тогда почему он сражался на его стороне? — спросил Рислер.

— Не знаю. Спроси его, — ответил Страмм.

— Ты слышал вопрос, Урод? — сказал Рислер. — Если ты ненавидишь Кола, как ты говоришь, почему ты служил ему?

— Потому что я и Норманов тоже ненавижу! — взревел Донахью.

Страмм сел на койку рядом с Рыжебородым, схватил густую бороду и потянул, приподнимая голову так, чтобы смотреть в лицо Донахью.

— Послушай меня, — сказал он медленно, осторожно выговаривая каждое слово. — Наказание за проникновение на наши земли — смерть. В твоем случае смерть будет медленной и пытки максимально болезненными. Если ты каким-то образом хочешь избежать этого, то лучше расскажи нам все, что знаешь о Коле прямо сейчас.

— Кол! — сплюнул Рыжебородый. — Кол! Будь проклят этот колдун. Я — тот, кто уничтожал ваши армии, а не Кол!

— У меня больше нет времени на твою манию величия, — вздохнул Страмм. — Ты скажешь мне, в чем слабость Кола или умрешь.

— Откуда мне знать, что вы все равно не убьете меня? — ответил Донахью, вздрогнув, когда капля воды упала с потолка прямо ему на веко.

— Ниоткуда… но ты знаешь, что случится, если ты откажешься отвечать. С другой стороны, если ты ненавидишь Кола и вполовину так сильно, как уверяешь, ты будешь рад нам помочь.

— Я убью его сам, — проворчал Рыжебородый. — Я не нуждаюсь в вашей помощи.

— Сейчас ты нуждаешься в любой помощи, от кого бы она ни исходила, — заявил Страмм. — Итак, в чем же слабость Кола?

— У него нет слабостей, — угрюмо ответил Донахью.

— Каждый человек имеет слабости, — возразил Страмм. — Ты пытался обнаружить их?

— Каждый день.

— Есть ли у него пороки? — сказал Рислер.

— Никаких.

— Нет слабостей и нет пороков? — насмешливо сказал Страмм. — Ты говоришь о нем так, словно он почти бог.

— Я не знаю ни одного Нормана, придумавшего, как предъявить ему счет, — отрезал Рыжебородый.

— Правда, — признался Рислер. — Фактически никто из нашего поколения и не видел его… а если и видели, то не вернулись, чтобы рассказать об этом.

— Однако каждый человек должен иметь уязвимое место, — упорствовал Страмм. — Если нет, то почему же он не стер нас с лица земли? Ответ только один, Урод. Он не может…

— Меня зовут Донахью, а не Урод.

— Твое имя будет таким, как я скажу, — ответил Страмм, проведя еще одну красную линию вдоль горла Рыжебородого. — Тебе задали вопрос, отвечай, Урод.

— Я не знаю. Колдун говорит, что он слишком занят.

— Слишком занят чем?

— Не знаю.

— Может быть, он не может посылать свои создания на большое расстояние? — предположил Рислер. — Его сила ослабевает с расстоянием?

— Нет, он может добраться до вас, если захочет, — уверенно сказал Донахью.

— Если он может добраться до нас, то может добраться и до тебя, — заметил Страмм. — Почему он этого не сделал?

— Никто из вас… — Клинок снова сделал порез, в этот раз более болезненный. — Потому что он ждет, чтобы я попросил его. Он наслаждается, глядя, как ты втыкаешь в меня этот меч.

— Почему он оставил тебе в живых? — спросил Страмм.

— Потому что я нужен ему.

— Зачем?

— Больше никто не может командовать этим стадом Уродов, которых он называет армией.

— Этого мало, Урод. Ты что-то недоговариваешь, — заметил Страмм. — Гарет Кол не нуждается ни в тебе, ни в ком-то еще, чтобы те сражались за него, — Донахью покраснел, но молчал, и Страмм продолжал: — Отсюда вопрос: в чем проявляется твоя особая сила?

— Дай мне подняться с этого ложа — и увидишь! — пообещал Донахью.

— Я не говорю о твоей силе. Что еще ты можешь делать из того, в чем нуждается Кол?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — заявил Рыжебородый.

— Мы знаем, что он умеет летать; он может читать мысли и еще бог знает что. В чем твоя особенность? За какие достоинства ты стал командовать его армией?

— Я — единственный из них, у кого не тонка кишка сделать это!

— Мы проверим, какой толщины твои кишки, когда разбросаем их по полу, если ты не найдешь лучшего ответа.

Донахью зло посмотрел на Страмма. Он напрягся, но обнаружил, что ремни, стягивающие его тело, по-прежнему крепки, и откинулся назад на койку, морщась от боли в плече. Снова на его лицо упала капля воды.

— Ладно, — спокойно сказал он.

— Что? — спросил Страмм. — Я не расслышал тебя.

— Ты победил, — вздохнув пробормотал Рыжебородый.

— «Ты»? Ты имеешь в виду Рислера?

— Нет, я не имею в виду Рислера. Я имею в виду Гарета Кола, будь он проклят!

— Ты думаешь, он слышит тебя? — упорствовал Страмм.

— Я знаю.

— Он почти в двухстах милях отсюда.

— Он может быть хоть на луне, и будь он проклят! — фыркнул Донахью.

— И ты думаешь, что он придет помочь тебе?

— Подожди и увидишь, — предвкушая, сказал Донахью.

Неожиданно кто-то рассмеялся. Страмм повернулся и увидел огненную птицу, парящую в шести футах над землей. Она открыла клюв и заговорила голосом Гарета Кола.

— Тебе придется долго ждать, варвар, — сказала она и исчезла.

Совет Баронов собрался в просторном обеденном зале замка Джеральда Рислера. Над равниной поднялся туман, но холодное мерцание луны проникало в освещенную свечами комнату. Пять человек сидело вокруг стола, в то время как их рыцари и землевладельцы выстроились вдоль стен, застыв, полные внимания. Пять человек, которые держали судьбу Человеческой расы в своих руках…

— Я категорически против этого, — заявил Страмм. — Не думаю, что нам стоит обращать на это внимание.

— Согласен с Элстоном, — сказал Майкл Дрейк. — Пятнадцать лет мы ловили Рыжебородого, а теперь ты хочешь снова вернуть ему свободу.

— Не свободу, — уточнил Барон Алдан Пович. — Не свободу, Майкл. Я не думаю, что Джеральд подразумевал именно это. — Самый старший из собравшихся Баронов, Пович тем не менее выглядел самым впечатляющим, возвышаясь даже над Донахью. Но Дрейк всегда удивлялся, слыша его речь с мягким сюсюканьем, и удивлялся всякий раз, когда ему сообщали, что Пович проводит большую часть времени не на поле брани, а в своих садах.

— Конечно, я имел в виду не совсем это, — фыркнул Рислер, сидящий во главе стола, — и ты знаешь это, Майкл. Я просто пытаюсь подвести нас к логичному решению.

— А это логично: выпустить Урода на свободу, чтобы он убивал Людей? — требовательно, с горячностью спросил Дрейк.

— Я предполагаю сделать совсем не это, — сказал Рислер, пытаясь сохранить мягкость и сдержаться. — Все, что я знаю: Донахью по-своему ненавидит Гарета Кола, и я не вижу, почему мы не можем это использовать.