Роман Хаер - Бравая служба

Во-первых, наше московское отделение фирмы «Гноминст» было признано советом корпорации головным предприятием, в остальных городах мира другие «Гном-инсты» либо расформировали, либо отдали нам в подчинение. Руди назначен куратором всего проекта, а наш тринадцатый отдел сменил свой несчастный номер. Теперь я, оказывается, руководил специальным отделением, подчиняющимся непосредственно Рудольфу Ивановичу. Впрочем, никакой разницы, кроме громкого названия и увеличения заработной платы, я не углядел, так что эта новость оставила меня равнодушным.

Вторая новость касалась изуродованной мной гашек-камеры. Ловкий Руди снял качественный клип для модного журнала, и теперь это произведение корявого искусства было известно в мировом сообществе не менее (а то и более) нашего скромного проекта. Рудольф Иванович, как рачительный «руководятел», не мог этим не воспользоваться и моментально создал при фирме арт-отдел. Возглавила его, естественно, наша офисная стрекоза по имени Леночка, и теперь это белокурое создание круглосуточно занимается съемками и прочими дефиле рядом с предметом ломоизготавляемого искусства. Должность секретаря-референта в нашем свежеорганизованном отделении оказалась вакантна, и сейчас Дима занимался подбором кадров.

Когда я это узнал, то чуть не захлебнулся от смеха под водой – благо время приема процедуры окрашивания как раз подошло к концу, и я вынырнул на поверхность, хрипя и жадно глотая воздух. Остальная толпа в нашем зале старта, вызвавшая у меня приступ недоумения при выходе из гашек-камеры, оказалась чем-то вроде вечернего приема-презентации, который ловкий Руди организовал в тот вечер.

– Я оттягивал до последнего, – с улыбкой покаялся Рудольф, забежавший к этому времени в раздевалку. – Но ты на два дня задержался, сколько еще можно было тянуть?

На руководителе проекта великолепно сидел роскошный фрак, и Рудольф Иванович выглядел на все сто процентов одним из успешных руководителей крупнейшей в мире корпорации. Дима и Саня ему вполне соответствовали. Единственное, что немного портило их блестящую компанию, – соседство клыкастого зеленокожего орка, в этот момент абсолютно голого.

Впрочем, я как раз начал облачаться в обновленную одежду, предварительно потертую и пропитанную моим хищным запахом, реконструированным синтезирующей камерой. Согласитесь, для моих друзей из мира Ворк (обладающих великолепным обонянием хищников) было бы немного странным учуять меня в дикой степи в совершенно чистой одежде после получасового отсутствия. Снаряжение, оружие и приборы тоже были подкорректированы в плане восприятия на уровне обоняния, и через пару минут я был готов к обратному переносу.

– Пойдем, послужишь иллюстрацией, – не выдержал Руди, взглянув на мою колоритную клыкастую рожу, и потащил в зал.

Разряженная публика поначалу шарахнулась от дикого орка, невзначай появившегося в приличном обществе московского бомонда. Но потом, когда я дал интервью каким-то СМИ, Руди представил меня как одного из руководителей проекта, занимающегося полевой работой, а Леночка, ничуть не испугавшись, взяла меня под руку во время интервью (я этим был, признаться, немного шокирован), нарядные люди проявили ко мне величавый интерес. Мне это понравилось значительно меньше, чем презрительные гримасы поначалу, и я стал дергать Руди, просясь обратно в привычный дикий мирок. Рудольф Иванович смилостивился, и я в его сопровождении прошел мимо цепи бодигардов с винтокрылами, которые разделяли огромный зал старта на рабочую и праздничную половины.

– А это точно нужно? – спросил я у Руди, когда мы остановились напротив приготовленной гашек-камеры. – Прямо тут я имею в виду…

– Я к тебе не лезу, и ты…

– Понял, можешь не продолжать, – моментально дал я задний ход.

После этого я тепло попрощался с Руди и приятелями-предпринимателями. По пятьдесят граммов мы принимать не стали по причине все того же запаха (откуда я мог взять в степи эль?), хотя в провожающих меня сотрудниках, на мой нетренированный взгляд, находилась уже такая доза алкоголя, после которой я обычно разбиваю свой гоночный болид.

Через две минуты я стоял под ночным небом в мире Ворк. Серп луны почти не освещал темную равнину. Вдалеке раздавался рев какого-то зверя. Казалось, кругом скользили неясные тени. Почти у самой линии горизонта светился костер моих боевых товарищей.

– Как же тут хорошо-то! – выдохнул я, сбрасывая с себя груз банкетной цивилизации, и со спокойной душей отправился на ночную охоту.

По темной степи шел джисталкер, включив сканер обновленного стрикета и выискивая подходящую добычу. Приборы, снаряжение и одежда на вид ничем не отличались от бывших у человека буквально полчаса назад, но при этом все было абсолютно новым, имеющим минимум двухнедельную устойчивость к деструктуризации в этом мире. Джисталкер не испытывал ни малейшего неудобства – снаряжение и одежда были подогнаны под прежние вещи с минимальными допусками. Даже вставная челюсть во рту ощущалась как давно привычная. Приступ паранойи ослабил свою мертвую хватку и немного подергивался из-за возможности провала легенды прикрытия, но не более чем в стандартных рамках. Зато облегчение от удачного избегания вечернего банкета восторгом кололо легкие человека (а возможно, это свежий воздух так контрастировал с кондиционированной атмосферой закрытого зала). Джисталкер в этот момент испытывал почти абсолютное счастье.

Приречная деревня троллей показалась внезапно, когда мы въехали на небольшую горку. Граница Пустынных холмов проходила вдоль широкой реки У, которая величаво несла свои воды, омывая высокий берег на нашей стороне. Вчерашним вечером мы достигли реки и переночевали, отужинав свежей рыбой, которую я настрелял буквально за десять минут, заменив арбалетный болт гарпуном на веревке. С утра двинулись вдоль берега и ближе к полудню достигли деревни троллей.

Кстати, другого берега у реки У не было. Буквально через полкилометра прозрачная вода начинала приобретать чуть зеленоватый оттенок, а еще через полкилометра река аккуратно переходила в болото. Логичного объяснения этому феномену нет. Чистейшая степная река на одном берегу резко контрастировала с болотистой равниной другого берега. Болота дальше тянулись на пару-тройку сотен километров, практически до приморских районов.

Без подготовки лезть в эти топи – самоубийство. Помимо того что можно невзначай угодить в трясину, способную без следа проглотить какой-нибудь «Титаник», болотная живность имеет дурную привычку жрать все, что плохо шевелится, а хорошо шевелиться мы в здешней местности обучены не были. Но тем не менее в этой части маршрута никаких осложнений не предвиделось.