Андрей Лукин - Подорожный страж

— Плохой ытур, — изрёк в итоге Зарусаха, небрежно бросив конхобулл на стол. Тот недовольно звякнул, не привык к такому обращению. — Нутром гнилой. Кровь шибко любит. Силы в нём мало, он её собирает. Скоро опять соберёт. В горн кузнечный ему одна дорога. Перекалить и в болото.

Ведун положил конхобулл перед собой на стол, так, чтобы на него падал солнечный свет из окна. Долго смотрел, не притрагиваясь, потом перевернул тыльной стороной вверх и ткнул в середину твёрдым пальцем. Стёпке показалось, что из пальца выскочила искра.

— Глянь, Стеслав, — сказал ведун.

Стёпка наклонился над столом. Из углов стража выдвинулись едва заметные металлические коготки, едва ли милиметру каждый. Ведун убрал палец, и коготки втянулись.

— Вот он ими тебя и царапал. Кровью твоей питался. Мерзкая вещица, не на доброе дело спроворена.

— И что с ним теперь делать?

— Колдун дело говорит. По-хорошему, утопить бы его в болоте, чтобы никто больше не смог его пользовать. Но мы погодим. Есть у меня одна задумка. Говоришь, хозяина его сквозь кристалл видать, разговоры чужие услышать можно? Ну-ну. Попозже глянем, ежели позволишь.

— Ты, Стеслав, поведай-ка нам, кто тебе помог снять его, — попросил Швырга, но ведун положил руку на Стёпкино плечо.

— Погодь, сыне. В этом деле порядок нужон. Поначалу — откудова он у тебя?

Стёпка вернулся мысленно на несколько дней назад, подробно, как мог, рассказал о встрече с хозяином Оглока в Летописном замке.

— Орклы умнее весских магов, — заключил ведун. — Подарили демону подгляд и ждут, когда он их куда надо выведет. А дознаватели токмо и умеют хватать да пытать. Никого не жалеют, мальцов готовы под нож пустить.

— Ну, орклы тоже не шибко жалостливые, — возразил пасечник. — Оркимаг Стеслава всерьёз зарубить хотел.

— Хотел бы — зарубил бы, — жестко сказал Швырга. — Мне Ярмил поведал о вашей встрече с оркимагом, — повернулся он к Стёпке. — Думаю, что проверял тебя оркимаг. Вправду ли ты такой… неодолимый. Можешь мне поверить, у настоящих магов есть способы справляться с любыми демонами. Так что хотел бы — зарубил бы.

— Не зарубил бы, — возразил Стёпка, с некоторой опаской глядя на ползающую по его руке огромную пчелу. Куда же без них, если пасечник рядом? — Меня зарубить нельзя.

— Ишь ты, — удивился ведун. — Али прыток чрезмерно?

— Я не прыткий, — сказал Стёпка. Он дёрнул рукой, и надоедливая пчела перелетела на пасечника. — Я просто не целый. Не весь.

И он рассказал о подслушанном с помощью кристалла разговоре.

Ведун обрадованно всплеснул руками:

— А я голову прягу, отчего я тебя изнутря разглядеть не в силах. Он прав, сыне, зарубить его непросто. Только ежели у обеих половинок разом сердце мечом пронзить или голову там снести. Да и то навряд… А поодиночке ты их ничем не возьмёшь. Экая неприятность для весских магов. Иначе они давно бы тебя прибрали. А где говоришь, дружок твой?

— Серафиан сказал, что Смакла заколдовал его к элль-фингам. А Старуха потом сказала, что его там нет и мне к ним ходить не стоит. Так что я не знаю, где он сейчас. Может, уже домой вернулся.

О своих страшных догадках Стёпка пока никому решил не рассказывать. Мало ли что. И без того тошно.

— Вернуться он без тебя никак не мог. Вернуться вы сможете только вместе. А касаемо элль-фингов… Сейчас мы Зарусаху попытаем. Пущай подскажет нам. Зря я его, что ли, свежатиной кормлю.

Зарусаха аккуратно ел мясо с помощью ножа, в разговор не вмешивался, слушал внимательно и на Стёпку изредка поглядывал.

— Ежели его в степь унесло, он игызов не минует, — тонко улыбнулся он на шутку хозяина, отложив нож. — Наши колдуны таких демонов издаля чуют. Сейчас поспрошаю.

Он расчистил на столе место, сдвинул тарелки и горшки, высыпал перед собой горсточку мелких птичьих костей. Поворошил их, зашептал что-то, кости зашевелились.

Стёпка уже не удивлялся, привык к чудесам и магии. Да это же элль-финг, вдруг понял он, глядя на азиатское лицо Зарусахи. Точно элль-финг. Степняк. На хакаса похож или на монголов, которые с Батыем на Русь пришли. Значит, здесь элль-финги вот такие, совершенно не эльфийские. Но они же, кажется, со всеми воюют, они же враги, а этот спокойно здесь сидит, по-дружески, словно родственник.

Ведун как-будто угадал Стёпкины мысли.

— Зарусаха, чтобы ты знал, сродственник нам. Сестра моя младшая у него в жёнах. Он в Проторе давно на землю сел, когда с каганом тогдашним поссорился. И не один он здесь такой, тайга любого принимает.

Косточки на столе попрыгали, подёргались и улеглись в ряд. Зарусаха пожевал губами, качнул головой, опять что-то зашептал. Кости сухо щёлкали, умащивались, стараясь лечь так, чтобы колдуну понравилось. Но элль-фингу угодить было трудно. Он качал головой, вновь что-то нашёптывал, и так повторилось раз десять.

— Нет в степи демона, — объявил в итоге элль-хон. — Ни у одного игыза нет, ни у одного каган-шагыра. Правду рекла Старуха.

— А где же он тогда? — растерянно спросил Стёпка. В общем-то ему сейчас изо всех сил радоваться надо было. Нет Ванеса у элль-фингов, значит, и идти туда, за тридевять земель незачем. Но если его нет там, то…

— То лишь одному чародею ведомо, местоблюстителю Серафиану. Он, мыслю, нарочно тебя из замка отослал, чтобы от недругов схоронить. В замке чародеев слишком много, за всеми не уследишь, всем не прикажешь, каждый норовит себе пользу выгадать. Чародеи — они не воины дружинные, у них всяк сам по себе.

— Меня чуть не поймал там один, — признался Стёпка. — Жирный такой. Никарием зовут. Почти всё обо мне знал, весичам врал, что я вражий подсыл и меня в клеть посадить надо. Еле отбился от него, спасибо вурдалаки помогли.

— А поведай ты нам теперь, кто вас вызвал? — попросил Швырга, переглянувшись с отцом. — Что говорил, какими словами?

Стёпка рассказал историю своего появления в замке. Это всё произошло совсем недавно, но ему казалось, что с той ночи прошло уже несколько месяцев.

— Как чародей назвал заклинание? — спросил ведун.

— Какое-то зеркальное с двойным преломлением или двойное с зеркальным отражением… Не помню уже точно. Я тогда о Ваньке больше беспокоился.

Швырга нахмурился:

— Задурил, чародей, мальцу голову.

— Он всё правильно сделал, — возразил ведун. — Объяви он правду, Стеслав по незнанию кому угодно мог проговориться. Никарию тому же, али оркимагу… А не припомнишь ли дословно то заклинание, которое твой гоблин читал?

Стёпка наморщил лоб.

— Шабургасса, махравасса, забурдынза, шинза, мынза. Чебургунза… какая-то мунза… Лахривопса, хопса, хопса.

Он вспомнил, как они там дома с Ванькой смеялись, и тоже заулыбался невольно. Смешно звучало здесь это дурацкое заклинание после всех-то его приключений, легкомысленно как-то, совсем по-детски. А уж представить себе, скажем, Серафиана, на полном серьёзе выговаривающего эти глупые слова, было вообще невозможно.