Ярослав Васильев - Зеркало миров

— Успокойся, дура, — резко бросил магистр. Вдруг лицо стало каким-то нежным, невольно заставляющим довериться и забыть про всё на свете, а голос обернулся сладким и обволакивающим мёдом. — Если бы я и в самом деле решил тебя соблазнять, неужели стал бы действовать так грубо? — и снова резкий переход к нормальному тону и облику. — Мойся, лохмотья кинешь в коридоре. За нормальной одеждой я послал. Пока ты рядом со мной — изволь выглядеть прилично, — и вышел за дверь.

Спустившись вниз, Ислуин заказал обед и сел механически его пережёвывать, наблюдая за гостьей: межэтажное перекрытие даже для студента не помеха, не говоря уж о магистре. Одёжку Лейтис естественно не выкинула, а аккуратно сложила в углу. После чего с наслаждением погрузилась в воду по самую шею, благо размеры лохани и рост позволяли. "А девочка на улице не так уж и давно. Года три-четыре, не больше. До этого, судя по всему, жила в семье со вполне приличным достатком, не ниже мастера-ремесленника или, скорее, мелкого писаря при магистрате: читать, по крайней мере, умеет, — с удовлетворением отметил Ислуин, глядя, как старательно шевеля губами Лейтис разбирает, в каком флакончике мыльный корень, а в каком шампунь. — Так. Что там у нас ещё? Ну, пара шрамов явно с улицы, а вот старый ожог на спине непонятно откуда. А это ещё что? Не может быть!" В магической части ауры ярко горел огонёк способностей к стихии Жизни.

Вопреки расхожему мнению, у людей способные к той или иной магической силе рождаются не реже, а может даже и чаще, чем у остальных народов. Вот только возиться с трёх-пяти летними детьми не хочется никому, разве что искру дара заметят у отпрыска аристократа или ребёнка потомственных магов. Потому к семи годам талант сохраняется у одного из тысячи, а к пятнадцати, когда принято сдавать экзамен на пригодность к чародейству — у одного из ста тысяч. А магия остаётся уделом узкого круга, рождая миф, что колдовской талант дело исключительно наследственное да признак дворянской крови. А огонь Жизни гибнет в человеке куда легче прочих, иногда ему достаточно любого слишком сильного потрясения. "Не зря девчушка так сильно испугалась за свою невинность, — задумавшись, Ислуин даже не заметил, как служанка унесла пустые тарелки. Обнаружив перемену лишь когда вместо ложки под руку попалась кружка с горячим травяным настоем, — хватит ей и потери семьи. Пусть не сознаёт, но чувствует, что такой эмоциональной встряски, как постельный опыт, искра сейчас не переживёт. Теперь, кажется, понятно, что хотел мне передать Хозяин неба". Осталось придумать, как лучше уговорить девчонку пойти в ученицы.

Разговор магистр решил отложить на утро. Пусть Лейтис получше ощутит разницу между жизнью бродяги — и жизнью "под крылом" наставника. И для начала, получив от шустрого сынишки хозяина гостиницы заказанный свёрток с одеждой, вместе с подносом еды поднялся к себе. Девочка встретила его сидя на кровати, закутавшись в огромное махровое полотенце и расчёсывая гребнем волосы — после мытья они оказались до лопаток и тёмно русые. Из вежливости, и не видя необходимости, подглядывать Ислуин не стал. Но по восторженным вдохам и шуршанию даже не поворачиваясь мог бы сказать, что именно и с каким выражением на лице Лейтис достаёт и одевает. Когда она закончила, на кровати сидела смущённая до красноты девочка, в расшитой белой блузе, непривычной за последние годы юбке и сапожках. Впрочем, смущалась девочка недолго: ровно до того момента, пока не увидела в руках Ислуина поднос.

"И всё-таки, какой ребёнок. Улица так и не смогла сделать из неё зверя…" — думал магистр, глядя как после долгого разговора, в котором Ислуин аккуратно вытянул из девочки её историю, осоловевшая от обильной еды Лейтис не раздеваясь уснула на кровати. Даже не заботясь о том, что рядом находится чужак с непонятными намерениями. Подготовив всё необходимое для ритуала принятия ученичества, чтобы не возится с утра, Ислуин расстелил на полу рядом с кроватью спальный мешок и лёг, задумчиво глядя на мерцающие в окне звёзды. И думая, как причудливы пути Сарнэ-Турома — где-то недалеко от здешних мест, только в своём мире, он встретил баксу Октая. И вот здесь же берёт себе первую настоящую ученицу: не считать же такими весь тот поток разгильдяев-студентов, которым он столько лет пытался вложить в головы хоть крохи знаний.

Негромкий звук зацепившейся за карниз верёвки Ислуин услышал даже раньше, чем сработали охранные "сигналки". Тёмная фигура аккуратно убедилась, что обитатели комнаты спят, перевалилась через подоконник, сделала шаг к кровати… и замерла. Почувствовав, как остриё меча кольнуло кадык.

— У тебя десять секунд на объяснения, — прозвучал в тишине холодный голос. — А если твой приятель сделает хоть одно движение, — прозвучало в сторону второго, замершего на подоконнике, — то считаю, что ответа я не получил.

— Мы люди Змея! — ответ прозвучал по-хозяйски, но заметив, что имя самого известного "ночного отца" не произвело на чужака никакого впечатления, гость испуганно затараторил. — Нам только соплячка нужна, она вчера сперла с кошельком одну штуку…

— Девочка под моей защитой. Передайте Змею — завтра я приду к нему, и мы уладим вопрос. Но если кто-то попытается решить дело иначе… — в заледеневшем голосе магистра не было никакой явной угрозы, но оба душегуба почему-то судорожно сглотнули. — А теперь пшли вон! Да не через окно, ещё карниз сломаете. Через дверь.

Дождавшись, пока чуткий слух доложил, что оба ночных посетителя спустились на первый этаж, Ислуин обратился к побелевшей от страха девочке:

— Ну и что нам делать?

— Я не брала!

— Знаю, наблюдал за тобой с самого начала. Вот только Змей вряд ли тебе поверит, когда я уеду… если ты не уедешь со мной как моя ученица. Тогда завтра я буду иметь право объяснить ему ошибку… любыми средствами, — Ислуин зажёг над ладонью небольшой желтый шарик, освещая комнату. — Маг, — ответил он незаданный вопрос, — но только для тебя. Для остальных — нет.

Лейтис согласилось сразу, снова заставив магистра мысленно вздохнуть — сущий ребёнок. Причём вздохнуть дважды: первый раз, когда даже не поинтересовалась какой стихии он маг, а второй когда не вдумываясь повторила слова ученичества. Больше заинтересовавшись вспыхнувшими на запястьях и тут же исчезнувшими голубыми браслетами, чем текстом клятвы. Древней, когда ученик считался почти собственностью учителя. И потому в нынешние времена получившей оговорку, что старший — лишь наставник. Но никак не хозяин. Не то чтобы Ислуин собирался пользоваться, но и возвращать ошибку не собирался — вдруг пригодиться?

Рано утром пришёл посыльный от Змея. И наказав девочке за пределы гостиницы "ни ногой", магистр отправился на переговоры. Район "ночной отец" выбрал не самый трущобный, но любителей разжиться подходящими вещичками и здесь хватало с избытком — в этом Ислуин убедился уже через пять минут, окружённый тремя громилами. "Курточка у тебя как раз размера моего, господин хороший…" — договорить мужик не успел, поперхнувшись ножом. А вылетевший из ножен меч просвистел короткую дугу, после которой оба подельника упали рядом. Сам же магистр аккуратно обтёр кровь и, подмигнув какому-то наблюдавшему из подворотни мальчишке, спокойно двинулся дальше. Не встречая больше на своём пути до нужного дома ни одного местного обитателя, лишь чувствуя провожающие чужака настороженные взоры из подворотен.