Наталья Беляева - Диковинница

— А если обнаружится, что последними до неё дотрагивались Властелина или Бублик?

— Значит, наша затея провалится на корню, — Белка невозмутимо пожала плечами, — Проверим их первыми.

— Допустим, — после недолгого раздумья кивнула Светка, — Но полнолуние ты уже пропустила.

— Придётся дождаться следующего, — согласилась Беляна.

— Предположим, — неопределённо хмыкнув, кивнула Светлана и повторила, после паузы, — Предположим. Мы узнаем, кто прикасался к входу в Диковинницу последним. Что ты намерена делать дальше?

— Пойду к Властелине и расскажу о своих подозрениях, — ответила Белка, но уже не так уверенно.

— И признаешься, что подслушивала? — недоверчиво сощурилась Светка.

— Если это поможет, — голос Беляны звучал всё тише, — Можно подбросить записку…

— Белка, она — ясновидящая! — напомнила подруга, — Она читает мысли и чувства людей. Я вообще удивляюсь, как она не вычислила нас с тобой прямо сегодня.

— Радмила говорила, что большую часть времени Властелина блокирует свой дар, чтобы не сойти с ума от голосов.

— А-а-а, — понимающе пропела Светлана, и добавила иронично, — Поверь, получив записку, она тут же перестанет его блокировать.

— Я понимаю, — кивнула Белка, — Можешь предложить что-то другое?

— Да, — вскинула брови Светлана, — Предлагаю переодеться и заняться тем, чем мы с тобой сегодня планировали.

— Уфф, — выдохнула Беляна, опуская плечи.

— Да, а защиту Диковинницы оставь тем, кто смыслит в этом поболе тебя. Хорошо?

— Угу, — выдавила Белка, — Но восковую печать я всё-таки сделаю, — хитро сощурилась она.

Северный Лес только просыпался, готовясь жить по-новому. И даже здешние облака больше походили на сизые снежные сугробы.

Там, откуда он пришёл, оживлённая и ароматная весна уже началась во всей красе. По сравнению с ней — блистательной и шумной — здесь было тихо. Несмелые птичьи цвириньканья изредка сменялись барабанной трелью дятла-оптимиста. И счастливым поцокиванием пышнохвостой белочки, с упоением потрошащей найдённую шишку.

Он шагал по мягкой хвое, сменяющейся хрустящими остатками сугробов и хлюпающими под ногами ручейками. Прислушивался к весенним звукам леса, но больше полагался на чутьё. Где-то совсем близко. Он уже должен видеть…

В зернистом снегу переплетались корни вековых деревьев. Их озябшие ветви сбросили снежные зарукавья, но так и не осмелились до конца проститься с зимой. Лишь там, где косые солнечные лучи теснее пробивали мохнатые хвойные лапы, чернели густые проталины. Там пахло сосновой смолой и оттаявшей землёй, сквозь которую пробивалась дерзкая молодая поросль.

— Ты опоздал, — раздался за спиной скрипучий голос.

Лѝхард остановился, и его лицо осветила тёплая улыбка.

— Прости, Светобор, — ответил он невидимому собеседнику, медленно поворачиваясь на голос, — Не успел к твоему пробуждению.

— И что же тебя задержало?

Из густого ельника на согретую солнцем лужайку вышло огромное косматое пугало. Окинув его ироничным взглядом, Лѝхард рассмеялся:

— Прекрати паясничать, отец.

Чучело выпрямилось во весь рост и, немного помедлив, сбросило с себя ворох листьев, веток и хвои, из которых состоял его импровизированный тулуп:

— Рад видеть тебя, сынок, — всё ещё хриплым от долгого сна голосом проговорил Лесной Владыка.

Светобор приблизился к приёмному сыну, и тот шагнул навстречу, принимая крепкое отцовское объятие с похлопыванием по спине.

— Не растёшь, — пробормотал тот, окинув воспитанника хмурым взором.

Сам Повелитель Леших почти на голову возвышался над Лѝхардом, обладая при этом более широкими плечами и могучим телосложением.

— Давно, — с улыбкой согласился с ним Лесогор.

Не часто он чувствовал себя карликом по сравнению с другим мужчиной. И русоволосый великан с глазами цвета хвои и мрачным выражением лица был не единственным, кто превосходил его ростом. Лѝхард был самым невысоким среди Леших, что совершенно не беспокоило его самого, но всегда огорчало приёмного отца.

— Что нового в Дивном лесу? — неспешно поинтересовался Светобор, пытаясь вернуть сиплому горлу способность издавать звуки.

— У меня появилась Лешинка, — угрюмо поведал Лесогор.

Дубыня медленно повернулся и одарил сына пристальным взглядом:

— Я слышу уныние в твоём голосе. Кто она?

— Ведунья, — коротко ответил Лѝхард.

На грозном лице Светобора отразилось удивление:

— Снова? Не может быть… — озадаченно пробормотал он, — Ты не можешь быть уверен.

— Могу, Дубыня. В моём лесу появились мавки. Сначала я решил, что родилась моя Лешинка. Но она явилась почти сразу, совершенно взрослая. Теперь я ношу Лунницу отца, чтобы…

Светобор жестом остановил поток его красноречия:

— Это неслыханно, — сдвинул брови он, — Мавки появляются вскоре после рождения Лешинки и задолго до её взросления. Какая она?

— Воплощение мечты, — улыбнулся Лѝхард.

— Как всегда, — прохрипел Светобор.

— Я был уверен, что придумал нечто невероятное, что таких не бывает… — в глазах Лѝхарда светилось изумление, — Но она даже лучше, чем я воображал!

— Они всегда идеальны, — впервые за всё время усмехнулся Светобор, но улыбка вышла кислой, — Ты слышишь её?

— Да, — уверенно кивнул Лѝхард, — С каждым днём всё яснее.

— И уверен, что не ошибаешься?

Лесогор задумался. Появление мавок — событие весьма редкое и далеко не случайное. Эти игривые красавицы обитают в лесу лишь того Владыки, которому предстоит скорая встреча с Лешинкой. Лешему полагается оберегать свою суженую. Стоит ей хотя бы вскользь подумать о нём, где бы она ни была, он услышит, устремляясь на этот зов. Только Лунница способна подавить притяжение, и благодаря оберегу Лихард способен сдерживать инстинкты. С другой стороны, он всегда отличался от чистокровных Леших. Что, если Дубыня прав и все совпадения — не более чем случайность?

— Всё может быть, — он нерешительно потёр ладонью лоб.

— Так проверь её, — предложил Светобор, — Сними Лунницу, и она себя проявит.

— А что потом? — во взгляде Лѝхарда блеснул недобрый огонёк.

— Если выяснится, что она принадлежит тебе?

— Она, прежде всего, принадлежит себе! — прорычал Лесогор, сверкая глазами, — Почему ты не поступил так со своей Лешинкой?

— Потому что моя Лешинка превратилась бы в безмозглую мавку! — прогремел Светобор.

— А моя — в злобное чудовище, вроде Яги! — взревел в ответ Лѝхард, и сверху, вторя ему, прогремел раскат грома.

Светобор поднял удивлённый взор к небу, затем медленно перевёл его на сына:

— Если ты будешь в истинном обличье, а она окажется поблизости… ты не сможешь сопротивляться.