Ирина Якимова - Ex ungue leonem: по когтю льва

— Убив?

— Освободив.

— Тогда и ты свободна, — равнодушно заключил невидимый Первый вампир. — Ты хочешь уйти?

— Я хочу умереть.

Макта приблизился, Лира поняла это по шелесту одежды и лёгкому ветерку.

— Инструмент, выполнивший свою работу — вот, кто ты, — также бесстрастно заключил он: — Так ведь, Лира?

Лира потрясённо молчала. Фразу об «инструменте» Макта, несомненно, выудил из её памяти! Так Лиру назвала когда-то вампирская пророчица Кларисса! Как странно, что Лира совсем забыла о её страшном предсказании: «Тебе не дано самой выбирать судьбу. Ты — инструмент!» А ведь оно страшным клеймом горело на её щеках все годы с Владыкой! Неужели Избранная исцелила её и от чёрной судьбы?

«Голос Бездны», — всплыло вдруг в памяти. Да, вот ещё одно имя Лиры Диос! Глашатай Бездны! Как она сумела забыть эти важнейшие слова, единственные, отражавшие её суть на протяжении пятнадцати лет? Или это — ещё одно чудо Дара?

Вспышкой пронеслось в голове: «Прежде ведь она никогда не думала так! Она видела мир и себя совсем по-другому. Полно, да она ли это?!»

— Расскажи о Бездне, глашатай, — тихо предложил прочитавший её последние мысли Макта. Лира потрясённо вздохнула:

— Я не помню, Бездну Господин. То есть, я помню, но… уже не верю в неё! Не верю — значит, не знаю её! О-о!

— Ты исцелена, — Лира почувствовала его невидимую улыбку. — Очень хорошо. Твой разум — чистый лист. Пора начертать на нём новые письмена.

— Вы будете меня учить? — не веря, прошептала девушка, — Я люблю учиться!

— Что ты хочешь узнать в первую очередь?

— …Кто вы, Господин?

— Ты должна была понять, — в равнодушном голосе Лире послышалась некая угроза. Она инстинктивно отступила назад… и попала в ледяные объятия Первого вампира.

Вновь её захлёстывал поток чужой яркой ненависти. От неё тело наливается силой, в её пламени сгорает душа. Чёрный пепел на дне глаз Макты был ею — сгоревшей душой. Ненависть текла по мёртвым венам старейшего, ненавистью была наполнена каждая клеточка его тела. Он был весь насквозь отравлен ею! И Лира, едва прикоснувшись к этому яду, кричала от боли. Она чувствовала, яд чужой ненависти уже просачивается под кожу на запястье — там, где её держал Макта. Чувствовала, как он течёт по венам к сердцу и оттуда разбегается по телу, выжигая всё внутри. Её душа сгорит, как душа Макты, останется пустая оболочка — вместилище ненависти, чёрной и бездонной!

«Её душа? Неужели, есть ещё что-то не сожжённое предательством, убийством? Есть ли хоть маленький кусочек, слабый огонёк?»

— Инструмент, — прошептал Макта. — Всё ещё идеальный инструмент! — эти слова разбудили какое-то внутреннее упрямство. Довольно! Больше не позволю звать себя инструментом! Бездна больше не касается её сердца, для Владыки вампиров закрыты её мысли…

«Я не инструмент. Я… я ещё есть… Я!» — Кажется, Лира даже крикнула это. И наваждение ушло. Прикосновение Первого вампира обжигало холодом, но это была уже не ненависть, не яростное желание мстить. Её кровь была чиста: никакого чужого яда.

— Я буду тебя учить, — прошелестел Макта. — Но сейчас отдыхай.

Лира добрела до своей комнатки, повалилась на постель и провалилась в сон. Сон был непонятным: ни одного чёткого образа, лица. Краски переливались, менялись, но общий тон был светлым. В этом мареве постепенно набирало силу чередование зелёных и золотых вспышек, похожее не трепетание крыльев бабочки. Звуки сливались в ритмичный шелест, подобный шороху прибоя. Лира спала очень спокойно и проснулась от аппетитнейшего запаха жареного мяса.

— Надеюсь, мясо мне удалось лучше, — Калери с виноватой улыбкой поставила единственную миску у постели Лиры. — Вы, наверное, ужасно голодны.

— Зато ты лучишься жизнью, — неприязненно заметила Лира. Доброжелательный взгляд вампирши её пугал. — Была в селении?

— Ага.

Лира взяла миску.

— Восхитительно, Калери! — скоро похвалила она. — Только, надеюсь, это не человеческое мясо?

— Вкус говядины совсем забылся за пятнадцать лет?

— Увы. А, скажи, есть ли газеты поновее?

— Сейчас принесу.

Через минуту Лира развернула позавчерашний номер центральной газеты Карды. В глаза бросился заголовок, набранный гигантскими буквами: «Очередная жертва Палача!»

— Что за «Палач»?

— О, слух о маниаке держится с Бала Карды. Тогда многие carere morte лишились голов и до сих пор подобные убийства продолжаются. Убийца обезглавливает свои жертвы, потому и «Палач». Тело оставляет, голову уносит с собой. Он одиночка, скорее всего, фанатик из охотников.

— Фанатик? Почему?

— Он убивает и Высших, и Низших, и новообращённых, и даже смертных, тех, кто пособничает carere morte. Мне почему-то кажется, он ещё очень молод.

— Этот маньяк?

— Да. Молод и… обижен.

«Молод и обижен! — Лира прикрыла рот кулаком, до боли укусила себе костяшки пальцев. — Ульрик!»

Непонятное, незнакомое чувство. Сердце болит, трепещет, взгляд мечется, пытается ухватить что-то невообразимо далёкое… Тревога. Тревога, впервые в жизни, не за себя.

— А есть предположения, кто он?

— Нет. Он не оставляет в живых и свидетелей.

Лира уже набрала воздух для следующего вопроса, но только тяжело вздохнула.

— Начнём первый урок, — Макта равнодушен, как всегда. Напрасно Лира искала в этом голосе хоть какие-то оттенки. Ей удалось найти человеческую частицу во Владыке вампиров, но с Первым бесполезно и пытаться. Воплощённая ненависть. Сейчас спокойная, но так обманчиво спокойная!

— Я готова, Господин.

— Зови меня «Старейший», если хочешь, но не Господин.

— Да… Старейший.

— Господин тебе вовсе не нужен, — в чернильной темноте Макта опять невидимо улыбался. — По-моему, в прошлую нашу встречу мы определились с тем, что ты — «не инструмент». Ты сама себе хозяйка.

— Да.

— Ты всё ещё хочешь услышать ответ на вопрос, кто я?

— Я уже поняла, Старейший. Вы и есть Бездна, — Как это страшно и прекрасно: знать, что ты в шаге от источника величайшей в мире силы! — Говорят, когда Арденсы вернут вам вашу жизнь, исчезнут все carere morte.

— Да.

— И вам не жаль своих детей? — прошептала Лира. Этот вопрос мучил её давно. С детства. С того дня, когда она услышала сказку о Первом вампире. — Вы не защищаете их, наоборот, убивая Арденсов, приближаете свой конец — общий для всех carere morte конец!

— Это наша судьба. Она была начертана в Бездне ещё до моего прихода в мир, — Макта говорил с ней — и говорил спокойно, честно, задушевно. Лира приободрилась:

— Старейший, я всегда хотела знать… carere morte, умирая, отдают свои души Бездне?

— Их души сгорают, — неопределённо сказал Первый вампир.

— В чём? В Бездне?

— Хватит трепать имя Бездны, смертная! Души вампиров сгорают, давая мне силы. Такова их плата за телесное бессмертие.