Таурон Де - Хроники Фирнберга

Сами пернатые часто говорят, что несмотря на то, что их командиры называют себя всадниками, на грифона где сядешь там и слезешь. Даже лежащий всадник является серьезной обузой и помехой крыльевым мускулам.

Грифоны часто используются при штурме крепостей, чтобы доставлять рыцарей на стены. Расстояние для полета небольшое, а доставляемого удобнее прикреплять снизу. В таком случае всадник летит под грифоном. Правильнее его тогда называть не всадником, а подгрифонником, но такое название, ясное дело, никому из рыцарей не понравится.

Полет под грифоном имел свои недостатки. Если крылатый, приземляясь споткнется, то человек оказывался придавленным грифоном. Но во время штурма рыцарь в доспехах, а они вполне способны выдержать вес хоть лошади, хоть грифона, если падать не с высоты. Зато доспехи рыцаря в немалой степени защищают живот грифона снизу от стрел.

Во время высадки на стену грифон старается приземлится на задние лапы, в этот момент он прикрыт от стрел стоящим рыцарем. Грифон слегка приседает, человек отцепляется, а потом крылатый самостоятельно вступает в бой. Или летит за следующим рыцарем, из тех, что подошли под стены.

В Фирнберге традиционно старались, чтобы всадник и крылатый были друзьями, одобряя многие методы, которые сближали их.

Склонному к романтике человеку сложно не поддаться очарованию грифонов. Пронзительный взгляд хищной птицы, благородство форм тела, превосходящего соразмерностью львиное. Приятно прикосновение и к перьям, и к меху.

С грифоном путнику всегда удобнее и безопаснее. Грифон может добыть еду на охоте, согреть от ночного холода. Бывает, что нельзя разжигать костер в незнакомой местности, но под крылом птицезверя не замерзнешь и зимой.

Важные посланники и особо знатные рыцари в Фирнберге путешествовали с двумя грифонами. Когда всадника сопровождали два грифона, это тоже старались учитывать. Бывало, что грифоны сопровождения составляли семейную пару.

Все это Авеир знал не по собственному опыту. В герцогстве на войне применялись грифоны и без всадников, сражающиеся самостоятельно. Во время прошлогодней осады молодой грифон состоял в одном из таких наспех набранных отрядов. Там его и подстрелили.

Всадника у Авеира не было никогда, но он и не жаждал продвижения по службе в ордене. Привыкшего к уединенной жизни в лесу пугали и смущали сложности общения и совместной службы с человеком. Возможно гостю из столицы он показался бы диковатым грифончиком.

— Я хотел бы отправится с тобой в Фирнберг, — произнес Авеир. — Я никогда не был в городе.

— Да. Фирнберг достоин того чтобы в нем побывать. Я был во многих городах, но в большинстве из них ни мне ни тебе не захотелось бы жить. Слишком тесно и грязно. А вот Фирнбергом грифоны не брезгуют в отличие от большинства других человеческих поселений. Правда я не еду в столицу, не успею по дорогам добраться до первых снегов, а поживу пока в одном из ближайших поселков недалеко от приисков Руриса, ожидая вестей.

Рыцарь вздохнул.

— Однако, я не советовал бы тебе, как сыну моего друга, отправляться в столицу. Не сейчас.

— Почему?

— Не лучшие сейчас времена… Лучше побудь пока здесь, вдали от людей и власти. Как бы сказать… Я опасаюсь что тебя там могут принудить дать обещания, которые ты бы не хотел давать… Есть такие клятвы о которых потом можно пожалеть.

Лацарус брел по улице, вдоль которой протянулась сточная канава. Легкий ветер развевал края его черного плаща, принося запах гнилого лука из ближайшей мусорной кучи и запах навоза с окраин городка. Прошедшие дожди сделали дорожку еще грязней, пустив ручеек по сточной канаве, на краю которой, с покинутым видом, уныло сидело странное существо.

На человека равнодушно посмотрел маленький грязненький грифончик черного цвета. Он ждал, когда незнакомец пройдет мимо, готовый отпрыгнуть в сторону. Одно крыло у него неестественно висело.

— Как ты здесь оказался? — спросил удивленный Лацарус тихо.

Детеныш недоверчиво взглянув, отодвинулся, хотел взлететь, перепрыгнув на ту сторону канавы, но крыло не послушалось, видимо отозвавшись болью.

— Не бойся, я тебя не трону, — произнес человек. — Что с тобой случилось?

Маленький грифон промолчал.

— Пойдем со мной, — сказал Лацарус, — У меня дома ты сможешь подождать, когда появятся твои могучие родители, которые уже конечно тебя ищут.

— Меня здесь никто не ищет, — угрюмо произнес он.

— Тогда, тем более тебе надо скорей пойти со мной, — сказал человек невесело. — Что с крылом?

— Мальчишки камнем кинули.

— Зачем?

— Просто так.

Лацарус поднял его на руки, поскольку детеныш был еще не больше крупной собаки, и потрогал под крылом. Грифончик тихонько простонал, когда человек осторожно попытался нащупать косточки. — Чтож, дома разберусь.

— Зачем вы это сделали? — спросил человек кучку подростков, когда проходил мимо по улице.

— А че он… — протянул малолетний дебил. — Сидит тут…

Лацаруса это привело в бешенство. Привыкший в родном Фирнберге, что люди почтительно относятся к грифонам, он был просто вне себя. В тех местах ни у кого не поднялась бы рука на грифоньего ребенка, но здесь… Здесь грифоны считаются только животными.

Борясь с искренним желанием переломать мерзавцам кости, или как минимум побросать в сточную канаву, Лацарусу удалось сдержаться. Хотя он понимал, что если кто-то в детстве мучает животных или разумных существ, то хорошим человеком уже не станет никогда. Но ему еще придеться некоторое время жить в этом городе. Придется сдержаться.

Но сейчас все внимание Лацаруса было направлено на грифончика. Он принес его домой.

Его небольшой двухэтажный дом стоял на одной из улиц почище. В высоту он даже больше чем в ширину, узкий, наполовину деревянный. На фасаде второго этажа небольшие окна, которые даже застеклены, что являлось редкостью. Окна состояли из множества кусков стекла, каждое не больше ладони, укрепленных в металлических рамах, издали похожих на решетки.

В доме даже была горячая вода. На кухне железная бочка, установленная на печь, и когда в ней разжигали огонь, воду можно довести до кипения, если положить достаточное количество дров. В бочке, конечно, был кран через которую ее можно выливать.

Лацарус посадил грифончика в теплую воду, и осторожно помыл, детеныш не сопротивлялся, потому, что грифоны в отличие от кошек, не боятся воды. Мокрый, с прилипшим к телу мехом, он оказался совсем тощим, какими бывают кошки или собаки, оказавшиеся в воде.

Потом аптекарь посадил его на коврик около камина, сушиться.

Сел рядом сам, бережно полураскрыв его темное влажное крыло, согревшееся около огня. Смотрел как блестят в глазах странного пернатого существа отблески домашнего очага.