Андрей Быков - Отряд зародышей

— Значит так, — начал я распоряжаться, — Одеваем кольчуги, шлемы. Заряжаем четыре арбалета, берём пики и кинжалы. Выходим тихо, друг за другом. Подходим шагов на тридцать. Берём в полукруг. Сначала бьём из арбалетов. Потом — берём на пики. Всё понятно? Хорошо. Пошли. И чтоб без ненужного геройства у меня!

Дружно кивнув, парни потянулись к двери.

— А нам чего делать? — спросил за остающихся Циркач.

— А вам — сидеть здесь и не высовываться!

— Но, господин сержант, — попытался было возразить Дворянчик.

— Рот закрой, — посоветовал я, хмуро взглянув на него и вышел вслед за Степняком.

… Подходили мы к роющемуся в мусоре медведю медленно и очень осторожно. Сначала, обойдя по широкой дуге, отрезали пути отхода в горы. Потом, заняв свои позиции, начали осторожно подкрадываться. Пока подходили, я успел рассмотреть его получше. Зверюга оказался здоровенный, откормленный, покрытый густой бурой шерстью. Тяжёлая лобастая голова то понималась над отбросами, то опять ныряла в самую их середину, выхватывая что-то из глубины мусорной кучи. Сильные лапы с крепкими когтями и крупные жёлтые клыки делали его опасным соперником.

Пройти оставалось шагов пятьдесят, не больше, когда медведь в очередной раз поднял голову и повёл мордой из стороны в сторону. До этого момента он нас толи и в самом деле не замечал, толи просто не обращал внимания, не считая наше присутствие серьёзной угрозой. Но теперь, похоже, что-то изменилось. Он начал беспокойно переминаться на всех четырёх лапах, вертя мордой то влево, то вправо. Мы застыли на месте, боясь лишний раз пошевельнуться. Я скосил глаза вбок, оглядывая своих бойцов. Они держались внешне спокойно, но по напряжённым позам было заметно, что волнуются.

Оглядевшись по сторонам, медведь глухо заворчал, потом коротко рыкнул и вдруг развернулся и не торопясь, вразвалочку, направился в сторону Цыгана, стоявшего слева от меня, ближе к горному склону.

Бросив на меня быстрый взгляд, Цыган поднял арбалет. Я вскинул свой.

Выждав дистанцию в тридцать шагов, Цыган спустил тетиву и, отбросив арбалет в сторону, схватился за пику.

Медведь, получив болтом в левую часть груди, сначала взревел, приподнявшись на задних лапах. Потом, упав на все четыре конечности, вихрем ринулся на стрелка.

Сухо щёлкнул мой арбалет, вбивая свой болт медведю в шею. Тот только головой мотнул. Мимо меня с коротким свистом пролетели ещё два болта, впиваясь в левый медвежий бок. Перехватив пику наподобие рогатины, я ринулся на медведя.

Тем временем Цыган, уперев пятку пики в землю, обеими руками крепко вцепился в её древко, направив острие прямо в грудь надвигающемуся бурому хозяину гор. Тот, не задерживаясь, махнул лапой, сбивая железо в сторону, и всей массой навалился на охотника. Цыган заорал, толи от страха, толи от боли. Медведь ревел и драл его лапами, пытаясь разорвать кольчугу и добраться до живой плоти. Цыган, свернувшись под ним клубком, закрывал руками голову и продолжал исступлённо орать.

Подбегая к месту схватки, я тоже заорал, чтоб отвлечь внимание на себя, и со всего размаха вогнал медведю в бок пику.

Бурый комок ярости, в оглушающем рыке обнажив жёлтые клыки, развернулся на месте и кинулся на меня. Едва успев выхватить кинжал, я чуть довернул руку, чтоб ловчее было бить, и со всего размаху, уже подминаемый медведем, всадил клинок ему под левую лапу. Коротко взревев, он навалился на меня всей тушей. Похоже, что мой удар и был той последней каплей, что переполнила его жизненную чашу. Стоявшие немного в стороне Степняк и Зелёный только теперь добежали до места схватки и вогнали свои пики в уже умирающего зверя. Медведь захрипел и, судорожно дёрнувшись несколько раз, испустил дух.

— Господин сержант! Господин сержант! — услышал я испуганные голоса.

И, отдельно, голос Зелёного:

— Отваливайте его в сторону! Сержанта вытаскивать надо!

Послышалось дружное сопение, кряхтение, туша медведя сдвинулась, приподнялась. Кто-то ухватил меня за шиворот, кто-то — за плечи. И вот уже дружными усилиями меня выволокли из-под поверженного зверя.

— Вы как, сержант, — потряс меня Циркач, — в порядке? Ран нет? Нигде не болит?

— Всё нормально, — кряхтя, я принял сидячее положение, — Цыган!

— Здесь я! — в поле моего зрения появился изрядно помятый и ободранный, но в целом вполне прилично выглядящий сын кочевого народа.

— Ты как?

— Я - в порядке, — белозубо оскалился Цыган, — слегка помял. Но подрать не успел. Вовремя вы его на пику насадили. Я уж думал — конец мне пришёл. А вы-то как?

— Да нормально всё, — отмахнулся я, — придавил только сильно. Тяжеленный-то какой…

Пока мы обсуждали, кто и в какой мере пострадал, Зелёный уже принялся свежевать тушу. Ему помогали Дворянчик и Циркач. Остальные, собравшись в кучку, наблюдали за их действиями.

— Кстати, Зелёный, — поинтересовался я, — а чего это зверюга до сих пор, на зиму глядя, спать не завалился? Как ты думаешь?

— Да кто его знает, — пожал тот плечами, — может, жир не нагулял… а может — рано ему ещё…

— А может — разбудил кто? — предположил Степняк.

— Приблудный он, — ответил Зелёный, — Мы ведь за всё лето в округе не то, чтобы его самого, но и следов его не видели. Значит, откуда-то со стороны пришёл.

— Может, через хребет? — предположил Цыган.

— Может, — согласился Зелёный и протянул ему отрезанный коготь медведя.

Коготь был длинный, на два пальца, не меньше. И толщиной у основания тоже чуть ли не в два пальца.

— Чего это? — не понял Цыган.

— Держи, — ухмыльнулся Зелёный, — повесишь, как оберег, на шею.

— И чего?..

— От зверя хищного тебя оберегать будет. И удачу на охоте приносить.

— Спасибо, — расплылся в улыбке Цыган, — я тебе тоже при случае подарю чего-нибудь…

Но Зелёный уже повернулся ко мне.

— А это — вам, господин сержант.

В окровавленной левой руке он держал ещё тёплое, парящее на морозном воздухе медвежье сердце.

— Вы медведю смертельный удар нанесли. Вы и должны себе его силу и храбрость забрать, — добавил он, встретив мой непонимающий взгляд.

— То есть? — уточнил я.

— Ну… сердце его съесть…

— Сырое, что ли? — не удержался я от ухмылки.

— Зачем — сырое? — улыбнулся Зелёный, — Можно хоть жареное, хоть варёное. Только приготовить его вы должны сами.

— А себе со Степняком чего возьмёшь? — поинтересовался Циркач.

— Ничего, — Зелёный пожал плечами, — мы ведь его уже полумёртвым добивали. Нам, как и всем, просто мясо полагается.

Грызун, внимательно осмотревший то место, куда я вогнал свой кинжал, повернулся и уважительно произнёс:

— Знатный удар, сержант! Прямо в сердце перо вогнали. Где наловчились так?

— Жизнь всему научит, — хмыкнул я.