Андрей Быков - Отряд зародышей

— Да уж, не терпится, — ответил он мне улыбкой и тоже вскочил в седло.

…На полдороге мы расстались. Двое наших конвоиров со своим подопечным взяли правее, направляясь к спуску в ущелье, а мы с купчиком помчались прямо, направляясь к посёлку, заметно выделявшемуся на снежной равнине своей оборонной стеной и дымами, вившимися из печных труб.

Не буду долго расписывать, как мы домчались до купеческого дома, с какой радостью нас там встретили, как обнимали и целовали. Было, конечно приятно и прошибало до слёз. Особенно — женскую часть встречающих. Наконец, по прошествии получасовых объятий, всхлипов и расспросов с охами и ахами, домашние немного успокоились и принялись готовиться к празднованию возвращения похищенного чада. Ну, а пока женщины что-то там жарили, пекли и варили, мы вчетвером — я, Гролон и оба его сына отправились в баньку попариться. Там, между несколькими заходами, мы с молодым купчиком ещё раз и во всех подробностях пересказали, как было дело. Там же я и золото, предусмотрительно захваченное с собой в баню, купцу передал. Гролон, взвесив мешочек на руке и заглянув внутрь, уважительно качнул головой и отложил его в сторонку. Мол, опосля получше подарочек разгляжу. Потом повернулся ко мне и сказал:

— За то, что сына мне вернул, да ещё и с вирой, с похитителей стребованной, тебе и всем воинам твоим от меня и жены моей низкий поклон и вечная благодарность. Но одними словами благодарность не меряется. Может, сумею ещё как-то отблагодарить тебя и людей твоих, сержант?

— Вообще-то есть одна просьба, — не стал я отпираться, — только вчера мы её всем отрядом обсуждали. Вот и сын твой в том разговоре участие принял. Знает, о чём речь идёт…

— Ну? Говори, сержант. Послушаем. Ежели смогу, то обязательно помогу.

— Видишь ли, дело тут какое, — начал я, — есть у меня в отряде один воин. За то время, что мы здесь находимся, умелый боец из него получился. И наездник отличный, и на мечах рубится — любо-дорого поглядеть, и во всех прочих умениях воинских тоже преуспел. Опять же, людьми командовать научился. И поручения мои не раз выполнял…

— Ты, сержант, так говоришь, будто к старшей моей дочке его сватаешь, — усмехнулся купец.

— Да нет, махнул я рукой, рассмеявшись, — не о сватовстве речь… Ему бы офицером стать не мешало. Опять же, и статус позволяет…

— Э! — сообразил купец, — Да ты не о Дворянчике ли своём речь ведёшь?

— О нём самом, — согласно кивнул я головой.

— Так а я-то тут чем смогу помочь? — в недоумении развёл руками Гролон, — Я ведь патенты офицерские не раздаю. Да и потом, — хитро прищурился он, — два года-то, отцом ему на солдатскую службу отведённые, не прошли ещё?..

— Не прошли, — так же хитро глядя ему в глаза, согласился я. И, вздохнув, добавил, — да вот только думается мне, что и через два года он тот патент без помощи чьей-либо получить не сможет.

— Что ж так? — откинулся спиной к нагретой стене купец.

— Да денег у него на патент нету, — глядя прямо в глаза ему, ответил я.

Купец меня понял.

— И много надо?

— Сколько надо, мы о том знаем. И свою долю уже внесли. Но вот полторы тыщи дукров золотом нам не хватает.

«А чего мелочиться? — думаю, — Похитители с него за сына пять тысяч просили. А мы всего-то и хотим получить — меньше трети от запрошенного. Пускай платит…»

— Поня-атно, — протянул купец, — когда получить хотелось бы?

— Он у меня сейчас опять с поручением в город отправился. Через недельку вернуться должен. Вот тогда мы бы к тебе и заехали.

— Ну, будь по-вашему, — решил купец, пристукнув по столу широкой ладонью, — денег на такое дело дать не жалко. Не на пропой да на баб продажных пустите, а на пользу. Пускай будет молодой граф офицером. Вот за то давай и выпьем, сержант, — добавил он, поднимая свою кружку с пивом.

После столь удачного обсуждения всех наших дел насущных не грех было и расслабиться. А потому и я, не раздумывая, ухватился за кружку.

Пока мы парились, в дом купца пришёл Будир, узнавший о возвращении пленённого горцами купеческого сына. И как раз поспел к тому моменту, как мы вышли из бани и собирались идти за стол. А потому встретили старосту во дворе весёлыми криками и похлопываниями по спине. Староста тоже не остался в долгу, обнявшись с каждым и поздравив со счастливым окончанием столь опасного и трудного дела. За столом, специально для старосты, уже в который раз мне пришлось пересказывать все перипетии нашего приключения. И опять женщины охали и ахали, слушая моё красочное повествование. Вот умею я, когда надо, блеснуть красноречием и словом завихренным. Что есть, то есть — не убавишь. Ну, а после моего рассказа принялись все дружно есть и пить, хозяйками приготовленное. И им тоже толика от хвалы нашей перепала, заставив не раз зарумяниться от удовольствия, похвалой едоков проявленного.

Застолье прошло шумно и весело. Однако, всё хорошее и приятное так или иначе — заканчивается. Настал момент и мне прощаться с хозяевами. Пообнимавшись и раскланявшись по деревенскому обычаю на прощание со всеми присутствующими, я оседлал своего коня, запрыгнул в седло и выехал с просторного купеческого двора.

Идти мне в посёлке было не к кому. Так и не выбрал я себе подругу после того, как Малетту осенью потерял. Устал я, наверное, от этих знакомств временных, да потерь быстрых. Душой устал… Ну, а коли так, решил возвращаться обратно на наш пост.

Приехав туда уже в сумерках, я поставил коня на конюшню и вошёл в казарму. Ко мне тут же подошёл Хорёк:

— Господин сержант, Зелёного нет…

— Как нет?

— Не прибыл, — уточнил Хорёк, и помолчав, добавил, — не случилось ли чего?..

— Та-ак, — я озадаченно потёр подбородок.

— Может, сгоняем туда? — предложил Цыган.

— Сиди уж, — махнул я рукой, — куда ты сгоняешь на ночь глядя?

— А что ж делать-то? — озаботился Одуванчик.

— Ждём до завтра, — решил я, — если к полудню не появится, вот тогда и «сгоняем», выясним, в чём там дело.

В ту ночь, понятное дело, спалось нам не очень. Я то и дело выходил из казавшейся душной казармы подышать свежим морозным воздухом. И каждый раз ловил себя на том, что невольно прислушиваюсь — не едет ли кто, не стучат ли копыта? Хотя и понимал умом, что среди ночи Зелёный всё равно не появится. Скорее уж — по утру, не раньше.

И не раз во время таких вот моих выходов за дверью оказывался кто-нибудь ещё из отряда, так же, как и я, прислушивающийся к ночным звукам. Постояв так какое-то время и переглянувшись, мы уходили обратно в казарму — ждать рассвета.

Утром все поднялись хмурые и не выспавшиеся. Завтракали без особого аппетита. После завтрака Цыган с самым мрачным видом полез на площадку сменить дежурившего там ночью Грызуна.

— Ну, что, не появился? — был первый вопрос Грызуна, едва переступившего порог казармы.