Дмитрий Емец - Ладья света

— Хорошо? — спросила Дафна и поцеловала Мефодия в тот миг, когда внизу обиженным великанским ребенком заревел теплоход. Звук был странным, тягучим и зовуще печальным, словно из океанских глубин вынырнуло, крикнуло и скрылось загадочное древнее чудовище.

На закате Мефодий бродил по крыше, с которой началось их путешествие, и высматривал отражение Дафны в многочисленных солнечных батареях. Дафна и Депресняк летали, носясь друг за другом в небе. В батареях ало плескало солнце. Его на мгновение перегораживал юркий, точно на резиночках дергающийся кот, которого, раскинув ослепительные крылья, догоняла его раскрасневшаяся от азарта хозяйка.

Мефодий смотрел, как она летает, и понимал, что ему тоже до боли хочется того же. Желание было таким сильным, что у него даже лопатки зачесались, а голова сама собой задралась к небу. Буслаев даже подпрыгнул и попытался взмахнуть ладонями, но от крыши не оторвался и, смутившись, независимо сунул руки в карманы.

Внезапно Дафна перестала догонять Депресняка и опустилась на крышу рядом с Буслаевым. Лицо у нее было удивленное. Она обошла Мефодия вокруг и зачем-то потрогала его спину пальцем.

— Чего ты? — спросил Меф.

— Я? — растерялась Дафна. — Да нет, ничего.

— Говори уж. Ты знаешь, я не отстану!

— Я тут посмотрела сверху, и мне показалось — глупость какая! — что у тебя были крылья! Сероватые такие, а потом сразу исчезли.

— Это, наверное, твои отразились в солнечных батареях, — предположил Меф.

Дафна, фыркнув, продолжала недоверчиво разглядывать его. Потом снова забежала ему за спину.

— Надо же! Нет ничего!.. — подтвердила она, придирчиво ощупав буслаевские лопатки. — Почувствуй крылья! Разбуди их!

— Я не понимаю!

— Все ты понимаешь! Ощути каждое движение полета! Представь! Ты можешь, я знаю! Ну!

Буслаев нелепо подпрыгнул и, точно курица, пытающаяся перелететь через забор, ударил по воздуху ладонями.

— И это все? — спросила Дафна разочарованно.

— Может, я летаю без крыльев? Может, у меня ракетный старт? — сказал Меф и начал прыгать, звеня мелочью в карманах.

Дафна пробурчала, что он паяц, села на краю крыши, свесила ноги и, достав флейту, начала играть. Мефодий стоял рядом на коленях, чтобы видеть ее вблизи, и жадно напрягал слух. Слушать маголодии было приятно, но трудно передаваемо. Звук то вспыхивал, то совсем исчезал, хотя Дафна продолжала играть, то перерождался в слабый свет, то творил в небе бледные цветы, то вновь становился звуком и эхом отпружинивал от стен многоэтажек. Изредка поворачивая голову, Дафна видела, какое впечатление ее игра производит на Мефодия. Его лицо то просветлялось, то темнело. Он шевелил бровями и губами, точно помогая ей играть.

— Ты любишь маголодии, потому что любишь меня? — спросила Дафна, отрывая флейту от губ.

— Ну да. А как еще? — отозвался Меф.

— Нет. Мне кажется, что ты любишь их самих по себе!

— Хочешь сказать, что я тебя не люблю? — не понял Буслаев.

— Нет. Я не о том. К музыке я не ревную. Глупый ты, не понимаешь ничего, — сказала Дафна и продолжала играть.

И снова вспыхивали радуги, грохотал гром, распускались бледные лилии и блики света скользили по крыше. Время исчезло. Меф опомнился, лишь когда солнце, раздробившись, совсем закатилось и выплывшая луна непостижимо побежала в тучах, оставаясь при этом неподвижной.

Из рюкзака Мефодий услышал неясный звук. Он знал, что в рюкзаке только спата, и, удивившись, достал ее. Сомнений не было. Спата отзывалась маголодиям. Звуки, которые она издавала, были едва различимы. Изредка спата освещалась изнутри, но освещалась неровно, отдельными линиями, словно лава блестела в трещинах в земле.

— Видишь? — прошептал Меф.

— Да, — отозвалась Дафна. — Помнишь, ты говорил, что в твою спату вплавлены обломки светлой флейты Диомида?

— Демида Буслаева? Бывшего светлого стража?

— Да.

Дафна больше не играла, и флейта Мефа постепенно погасла. Лишь одна полоска в рукояти долго пылала так, словно была раскаленной, но когда Буслаев со всей возможной осторожностью потрогал ее, рукоять оказалась едва теплой.

Дафна и Мефодий сидели рядом и, соприкасаясь плечами, смотрели на освещенные луной тучи. Одна из туч была похожа на длинный весельный корабль с изогнутым носом и четырехугольным парусом. Казалось, он спешит куда-то. Парус надувало луной и ветром.

— Есть легенда, что за человеком, достойным света, однажды прилетает ладья света. Не за каждым, конечно, но может прилететь. Раз в сто лет или раз в тысячу, но это происходит, — тихо сказала Дафна.

— Серьезно? И что? Забирает его в Эдем? Зеленая травка? Овечки в обнимку с тиграми и все такое? — легкомысленно откликнулся Мефодий, глядя, как нос ладьи медленно перетекает в паруса, сливаясь с ними. Небесный корабль круто отворачивал от них, направляясь к Хорошево-Мневникам и Серебряному Бору.

— Не шути так. Это древняя легенда, — заметила Дафна. — Одно время я даже искала эту ладью в Эдеме. Не стоит ли она где-нибудь пришвартованной? А вдруг?

— И что? Не стоит?

— Я ничего не нашла. Ее нет ни на первом небе, ни на втором. Но существуют еще Прозрачные Сферы, о которых даже хранителям не все известно.

Мефодий задумчиво кивнул, локтем отодвигая от себя Депресняка. Кот обожал незаметно приблизиться, потереться и испортить настроение.

Внезапно Депресняк зашипел и спрятался под блок с солнечными батареями. Спустя мгновение на крышу свалился Корнелий и, размахивая флейтой, стал вызывать Мефодия на дуэль:

— Вставай и дерись, несчастный! На шесть и по хлопку!

— Запросто! Кстати, по тебе белый червяк какой-то ползет, — сказал Меф, зная, что Корнелий очень брезглив.

— Где? Сними его сейчас же! — подпрыгнул Корнелий.

Белый червяк по нему не полз, но связной света все равно отвлекся, стал искать его, переключился мыслями и, начисто забыв про дуэль, мирно уселся рядом с Буслаевым.

— Кстати, я собираюсь принять участие в Запретных Боях! Только Эссиорху — тшш! — ни слова! Этот мелкий завистник будет меня отговаривать! — упомянув об этом, Корнелий быстро взглянул на Дафну, надеясь, что отговаривать его начнет уже она.

Но Дафна смотрела на тучи. Зато Мефодий заинтересовался подробностями.

— Как, ты ничего не знаешь? Запретные Бои проходят раз в десять лет! Место боев держится в секрете, и часто в последний момент его меняют, чтобы невозможно было отследить. А начиналось все как тайные поединки темных стражей между собой. Постепенно начали подтягиваться и некоторые светлые.

— А Троил и Лигул? Они в курсе?

— Еще бы! В этих боях они теряют своих лучших бойцов. Поэтому бои и под запретом. Если поймают, участников и зрителей ждут серьезные неприятности: арест в Нижнем Тартаре для темных и столетнее лишение крыльев для светлых.