Сергей Охотников - Тени и нити

Беси говорила, не глядя на усиленно работающего крыльями Девяносто Шестого, и останавливаться, похоже, не собиралась. Несколько забавных, но однообразных историй из жизни Долины Скорбных Снов, и гомункул стал не так рьяно бороться с воздухом. Сам того не замечая, опустился пониже. Было что‑то привлекательное в этих байках, о мелких интригах и противоборстве демонов, перемежаемых полушутливым издевательством над вечно спящими узниками Долины. Потом Беси рассказала о странном человеке с открытыми глазами, как она напала на него, но сама угодила в ловушку. «В общем‑то, мастер Ренгаль был хороший, хоть и подлый колдун», – заключил жуткий черный сталкер: «Говорил со мной, во всякие страшные места с собой брал». «С таким‑то языком трепаться хоть целый год подряд можно», – подумал гомункул. Беси надолго замолчала, и Девяносто Шестой снова набрал утраченную было высоту. Вскоре она заговорила снова, но каким‑то изменившимся голосом:

— А ведь я не всегда демоном была. Да. Раньше думала, так нелепые картинки кажутся. А теперь точно вспомнила. К чему бы это?

Беси заговорила о странном далеком мире. Где города парят на облаках, плавающих над кипящим океаном. Где красивые и смертельно опасные звезды изо льда и пламени то появляются, то исчезают. В облачных городах обитают голубокожие люди невозмутимые, как лед, и яростные, как огонь. Дальше жуткий черный сталкер начал путаться. Рассказывал о какой‑то маленькой девочке, буйной и вечно одинокой в огромном доме. Родители пытались уложить ее в кровать, а она в приступе гнева убила их. Совсем–совсем не хотела, но смертельная ярость заоблачного народа была в ней так сильна. Рассказ стал еще более странным. Его заполонили описания узорчатых молний в небе и прочих необычных вещей. Что за Черный Вихрь бушевал тогда в Пустом Холоде, гомункул так и не понял. В общем, история Беси прояснилась. И вот уже Девяносто Шестой обнаружил, что сидит на постели рядом с жутким черным сталкером. В следующее мгновение игольчатый язык щелканул перед его носом и скрылся в улыбающейся беззубой пасти.

— Попался, крылатик! – как ни в чем не бывало воскликнула Беси: – Я выиграла!

Изгирь пожрал слишком многих и потерял контроль. Во всем был повинен первый восторг, разорвавшийся в адском нутре, когда ему удалось заполучить душу светящегося человека. Изгирь сумел‑таки отыскать в этом прислужнике света скрытую темную гниль, уцепился, вывернул душу на изнанку и заглотил. Через мгновение яркий опасный светильник запнулся, заморгал и сник. «Хорошо», – прогудел далекий полный стальных вибраций голос. Почему‑то хозяевам всегда нравилось брать тех, кого коснулся Свет. Получив похвалу, изгирь сорвался и начал набивать брюхо. Благо люди со свежими червоточинами тьмы в этом мес те изобиловали. Ядовитый, полный хищных крючьев ад переполнился. Сладостное страдание заполонило все существо червя, и воля глубинных хозяев перестала достигать его сознания. Равно как и собственные мысли ослабли, растворившись в потоке темного блаженства. Изгирь преследовал разбегающуюся добычу, бестолково метался от одного далекого огонька к другому, двигался бесцельно, то и дело меняя направление. Разбросал перегородившую улицу кучу хлама и расправился с приставленной к ней вооруженной охраной. Вломился в одну из каменных коробок, убил еще четверых, но смог получить лишь одну душу. Рассвирепел, принялся крушить обстановку. Порезы и ссадины быстро покрыли его нежную кожу. Но изгирь выжал силу из своих узников и исцелился. Потом скатился по истертой ногами лестнице и выполз на улицу. Наполненное золотистыми огоньками пространство осталось позади. Каким‑то далеким краешком сознания Изгирь понял, что покинул территорию опасного источника Света, но поделать с собой все равно ничего не мог. Инфернальный голод, который только усиливался с каждой новой жертвой, гнал его вперед.

Жуткий черный сталкер оказался, в общем‑то, нормальной девчонкой. Беси и Девяносто Шестой превратили гостиницу в площадку для игр. Быстрые и незаметные они совали свои носы повсюду. Наблюдали за жильцами, издевались над горничной, таскали с кухни съестное. Демон и гомункул устроили своего рода соревнование: кто подкрадется ближе, умыкнет больше, исчезнет неожиданней. К вечеру неуклюжие люди надоели, и они начали играть в прятки.

«Как же она меня все‑таки вычислила»? – недоумевал гомункул. Когда он спрятался на кухне в чугунном котелке, подвешенном к потолку, думал Беси ни за что его не отыскать. А вот же нашла да еще бросила в котел монеткой, так что пришлось уносить крылья от повара. Девяносто Шестой спикировал бесшумно и приподнял юбку пожилой даме из провинции. В прошлый раз Беси ухитрилась трижды проделать с этой теткой путь от номера на втором этаже до общего зала. Потом, наверное, оплошала – дама подскочила с неожиданной прытью, заверещав:

— Да у вас тут мыши!

Потом жуткий черный сталкер уверял, что «пощекотала толстушку» специально. Но гомункул, конечно же, не поверил.

На этот раз под тяжелой темной юбкой ничего лишнего не оказалось. Девяносто Шестой пожал крыльями – все равно глупо было надеяться, что Беси опять выберет это укрытие. Пожилая женщина в который раз за день проследовала к общему залу. Должен был прийти ее сын и принести деньги – так она сказала хозяйке. Гомункул пошел следом – за массивной, медленной и кряхтящей фигурой удобно было прятаться. Он уже готов был шмыгнуть под ближайший обеденный стол, когда пожилая дама исчезла в неизвестном направлении. Свет масляных ламп ослепил после темного коридора. Девяносто Шестой сморгнул, помотал головой и застыл пришибленный жуткой картиной. Гигантский плотоядный цветок на толстой изогнувшейся кольцами серо–розовой ножке плавно покачивался посреди зала. Один утыканный кривыми иглами лепесток, как раз отправлял в пасть руку несчастной дамы. Кровь была повсюду: на полу, на столах, на стенах и даже на потолке. Ноги гомункула стали ватными, в животе забултыхались холодные гвозди. Ужасный лепесток медленно приблизился, и Девяносто Шестой различил на его конце большой бледно–розовый и почти человеческий глаз. «Конец», – добила несчастного гомункула мысль. Тут что‑то темное и стремительное пролетело у него над головой. Беси выстрелила языком. В воздухе ее развернуло, так что жуткий черный сталкер приземлился на одном из залитых кровью столов.

Беси сплюнула вырванный кусок плоти, и все тот же розоватый глаз уставился на Девяносто Шестого уже с пола.

— Ненавижу изгирей! – вопль маленького демона пробился сквозь странный хлюпающий рев раненой твари. И завертелось! Жуткий черный сталкер прыгал, кувыркался, бегал по стенам и по толку. Казалось, лишь чудом уходил от рубящих воздух зубастых лепестков, распластываясь в полете. Рвал плоть изгиря. У Девяносто Шестого аж голова закружилась смотреть. Он понял: червецветку не достать Беси. Ушел страх, гомункул вспорхнул, пересек поле битвы под самым потолком и снял масляную лампу со стены. Изгирь был полностью поглощен охотой на жуткого черного сталкера и не замечал другого малыша. Девяносто Шестой завис над жуткой тварью и метнул лампу прямо между лепестков в зубастую сочащуюся слизью утробу. Стекло разбилось и выпустило огонь. Червь взвыл, его щупальца взметнулись, но гомункул уже успел убраться на безопасное расстояние. Тогда атаковала Беси: всеми четырьмя лапами, каждая из которых несла на подушечках пальцев по два десятка втягивающихся игл. Крохотные клинки впились в то место, где червь становился цветком. Полетели в разные стороны куски темно–серого мяса. Изгирь завертелся, пытаясь сбросить с себя докучливого демона, зубастые лепестки разбушевались, с нося со столов остатки трапезы, подбрасывая в воздух части тела разорванного, но не съеденного постояльца со второго этажа.