Филипп Керр - Джинн и воины-дьяволы

Отпустив руку мистера Бланта, Филиппа перебежала к щитку управления и щелкнула выключателем. Адская машина перестала жужжать.

— Молодчина, Фил! — крикнул Джон. — Это победа!

— Победа… — повторила враз обессилевшая Филиппа.

— Рядом с рычагом, за который тянул Иблис, есть еще один выключатель, — сказал Джон. — Он открывает вершину пирамиды. Это освободит миллионы детей, чьи духи похитил Иблис.

Моментально очнувшись, Филиппа нажала второй выключатель. Сначала ничего не произошло. Потом все ощутили вибрацию: алмазная вершина пирамиды медленно откинулась. А секунду спустя раздался такой оглушительный шум, словно распахнулись двери самой большой школы во Вселенной. Духи миллионов детей устремились по домам. Ну и гвалт! Впрочем, разве это удивительно? Разве дети, собравшись вместе, могут помолчать? Несколько миллионов духов кричали, смеялись, говорили наперебой. Все слилось воедино в этом звуке: счастье, облегчение, надежда… Это был громкий, неистовый шум самой жизни. Такой громкий, что сотряслась сама земля вместе со стоявшей на ней полой пирамидой, а внутри нее все, кто не был прикован к стене, попадали на пол.

Филиппа тут же поднялась и огляделась, ища золотой слиток, выпавший у нее из рук от этого внезапного землетрясения. Но на нефритовом полу слитка не было. Кто-то его подобрал.

Слиток сиял в руках у Иблиса.

— Вот и порвали, — проговорил одурманенный ртутными парами мистер Джалобин. — Щенки безмозглые! Всего меня порвали.

— Порвали? — повторил Иблис. — На части? А что, Жалобщик, неплохая идея! Превосходная идея, дружище. Именно так я и поступлю. Прикажу дун си порвать вас на части. На мелкие кусочки. Это будет разновидность китайской казни под названием «Смерть от тысячи порезов». А у вас будет смерть от тысячи разрывов. Мои воины-дьяволы оторвут у каждого из вас по десять ногтей на руках, потом по десять на ногах, потом по десять пальцев — сначала на руках, потом на ногах. А потом уши, веки, брови… О, вы еще пожалеете, что нарушили мои планы! Жалкая шайка слизняков, которые вечно суют свой нос в чужие дела!

— Какой ужас, — простонал Джалобин.

— Хорошую вы ему идейку подкинули, мистер Джалобин, нечего сказать! — горько усмехнулся Финлей.

Туг кто-то вежливо откашлялся. Это был британский вице-консул.

— Простите, что прерываю вас, — сказал мистер Блант. — Но, если не возражаете, я теперь вас покину, поскольку ко всему происходящему не имею никакого отношения. Как вы понимаете, я действовал по принуждению — учитывая свойства этого золотого слитка. Я являюсь членом дипломатического корпуса ее величества и не вправе ни при каких обстоятельствах вмешиваться в дела другой суверенной страны. Так что желаю вам всем приятно провести время, и разрешите откланяться…

— Оставайтесь на месте, — сказал Иблис.

И поскольку в руках у него был золотой слиток, мистер Блант смиренно повиновался.

Иблис повернулся к Нимроду:

— В чем дело, Нимрод? Язык проглотил? — Он рассмеялся. — Что ж, ты и в самом деле скоро останешься без языка. И без других частей тела.

Но Нимрод молчал, потому что державший его воин-дьявол так и не отнял руку от его рта.

— Отпустите его, — приказал Иблис. — Я хочу слышать, как ты просишь пощады, Нимрод. Проси поусердней. Поискренней. Ты ведь хочешь, чтобы я тебя отпустил?

— Как ты все-таки однообразен, Иблис, — устало сказал Нимрод.

— Разве ты не слышал папин приказ? — Радьярд подошел к Нимроду и схватил его за нос. — А ну, проси пощады!

— Даже не знаю, кто из вас больший болван, — сказал Нимрод. — Разве ты не видишь? Все кончено! Коли вам дорога жизнь, уносите ноги. И мой вам совет: не отдавайте больше никаких приказов. Одумайтесь. Если вы оба не смените курс, вы и вправду попадете туда, куда стремитесь.

— Попадем туда, куда стремимся? — глумливо повторил Радьярд. — Что это значит?

— Ты не в том положении, чтобы давать мне советы, марид, — сказал Иблис. Махнув одному из воинов-дьяволов, он указал на Нимрода: — Разорви-ка его на части. Пусть будет первым.

Но терракотовый воин не двинулся с места. Иблис нахмурился, поглядел на золотой слиток, который по-прежнему держал в руке, и тут же инстинктивно его выронил, поскольку слиток пламенел, точно горящий уголек.

— Что это? — воскликнул он. — Что с ним случилось? Так не должно быть! С ним что-то не так!

— Думаю, мы скоро все узнаем, — сказал Нимрод.

Над пылающим золотым слитком заклубился дым. Мистер Блант, который прежде никогда не видел транссубстантизации джинн, решил, что слиток горит или подвергся какой-то химической реакции. Но остальные сразу поняли, что в нефритовой пирамиде скоро появится гость.

Спустя еще несколько секунд никаких сомнений уже не осталось: джинн постепенно принимал человеческое обличье. Когда дым рассеялся, они увидели рослого, бородатого, довольно полного китайца, в белых шелковых одеждах, черной шапке, которая спускалась на его массивную шею, и в сандалиях на высоченных деревянных платформах, вознесших его сантиметров на десять над ртутным полом. Возможно, поэтому его джинн-сила тут и действовала, и он смог материализоваться. Но самым странным в нем были ногти — длиной чуть ли не пятнадцать сантиметров. А может, и больше. И один из этих длиннющих ногтей он сразу наставил на Иблиса.

— Кто посмел использовать один из моих золотых слитков для зла? — сказал джинн. Он говорил по-китайски, и мистер Блант, будучи добросовестным дипломатом, почувствовал себя обязанным переводить его речь синхронно для всех, кто говорил только по-английски.

— Я Иблис, предводитель ифритцев, — дерзко ответил Иблис. — А тебя как величать? Как тебя зовут дома?

— Я здесь как раз дома, — сказал китайский джинн. — Я — Сэчэн-хан, или Ши-цзу. Из рода Кият-Борджигин. Но лучше всего я известен под — именами Хубилай, Кублай-хан, Великий хан монголов, Император юаньского Китая. Моим дедом бил великий Тему-джинн Чингисхан.

— Тему-джинн? — переспросил Иблис.

— Правильно. Тему-джинн.

— Чингисхан был джинн? — Иблис немало удивился.

— Конечно, — сказал Хубилай. — Как иначе он завоевал бы столько земель? Как получил бы такую большую империю?

— Это означает…

— Что и я тоже джинн. Ты не так уж глуп. — Хубилай улыбнулся.

Но эта улыбка вовсе не обрадовала Иблиса. Он чувствовал, что настал час расплаты.

— Да, я — джинн, — повторил Великий хан. — Как иначе я управлял бы огромной империей, доставшейся мне в наследство? И как иначе я бы узнал, что джинн-сила, содержащаяся в дун си , может быть столь разрушительна в недобрых руках? Не будь я джинн, я не смог бы наложить заклятие на пять золотых слитков, чтобы связать их только с доброй и достойной волей.