Антон Орлов - Сказки Долгой Земли (сборник)

Сандра за спиной у Вир сделала страшные глаза и погрозила ему кулаком. Залман озадаченно уставился на нее, не понимая, что означает эта пантомима.

– О вас много пишут в газетах, госпожа Одис, – вступила в разговор Лидия. – Мы читали публикации.

– А тебя никто не спрашивает! – прикрикнула Вир. – Есть люди и есть отбросы общества, ты всегда была отбросом. Госпожа гранд-советник, такие помощники могут вас подвести. Откажитесь от них, и взамен я пришлю вам пламенных легионеров, которые с удовольствием будут участвовать в вашем проекте с костюмами.

– Залман, Лидия, вы лучше идите, – ровным голосом распорядилась Сандра.

Девушка быстро пересекла сцену, сбежала по боковой лесенке и уселась на траву около куста жасмина. Залман, спустившийся следом, видел ее со спины – скованная, напряженная поза. Он прислонился к подножию деревянной раковины, выкрашенной белой масляной краской, и бездумно наблюдал, как расходятся остатки зрителей и переливается на ветру блестящая листва деревьев под аквамариновым небом. Со сцены доносились приглушенные голоса:

– Прошу вас объяснить, в чем дело, госпожа Одис. Допустим, Залману вы до сих пор не можете простить того, что он тогда спустил вас с крыльца, но что вы имеете против дочери Никеса?

– Ее место – в лагерях перевоспитания. Есть те, кто знает и понимает больше, чем мы с вами, и они тоже так считают. Лидия Никес получила отсрочку на время вашего турне, потом мы все равно ее туда заберем. А что касается того, о чем вы вспомнили – вы тогда были ребенком и вряд ли могли правильно оценивать происходившее вокруг. Никто меня с крыльца не спускал, я сама ушла.

– Что сделала вам Лидия? Что-то настолько ужасное, что вас перекашивает каждый раз, когда вы ее видите…

– Да, ужасное, – помолчав, подтвердила Вир – тихо, с застарелой горечью. – Представьте себе, что есть награда, на которую могут рассчитывать только самые достойные, в том числе вы. И вдруг кто-то отнимает у вас саму возможность ее получить, из-за последнего ничтожества достойные никогда не будут вознаграждены по заслугам!

– Что именно сделала Лидия? – настойчиво повторила Сандра.

– Она взяла то, к чему даже прикасаться не смела. Не в этой жизни, но ей этого никогда не простят.

– Взяла – и что дальше?

– Выбросила! – похоже было, что Вир произнесла это слово сквозь сжатые зубы, со свистом. – Представьте себе неграмотного вора, который украл ценную книгу в единственном экземпляре и вышвырнул в попавшийся по дороге мусорный бак!

– Но ведь потом, наверное, эту самую награду нашли?

– Нет.

– С ума сойти…

– Вы не спасете Лидию от лагерей перевоспитания. И пусть она хоть покончит с собой – когда она родится снова, мы ее снова вычислим и снова туда отправим. Ее преступление принесло слишком большой вред, так что возьмите себе другого секретаря-референта, госпожа Янари.

Ступеньки боковой лесенки заскрипели, и Залман увидел Сандру. А Вир Одис спустилась по другой лестнице, прошла, по-военному печатая шаг, мимо опустевшего амфитеатра и свернула в дубовую аллею.

Сандра остановилась перед Лидией, сорвала веточку с жасминового куста. Мрачно сообщила:

– Вир совсем чокнулась. Знаешь, какие у нее к тебе претензии? В прошлой жизни ты украла у нее заслуженную награду и выбросила в мусорный бак. Мар-р-разм…

– Такого я точно не делала.

– За это она хочет упрятать тебя в лагеря перевоспитания. Беспокоиться рано, что-нибудь придумаем. И еще Залмана невменяемым обозвала! Сама она невменяемая и всегда была такая.

– Она действительно невменяемая, – подойдя к ним, поддержал Сандру Залман. – То, что Лидия взяла и выбросила что-то важное – это из моего сна, а она говорила так, как будто это случилось в настоящей жизни!

Лидия испуганно смотрела на него снизу вверх, ее невзрачное застывшее личико в обрамлении защитного шлема напоминало маску, которая того и гляди не выдержит внутреннего напряжения, расползется на куски… открыв совсем другое лицо. Залман хотел сказать об этом вслух, но в то же время чувствовал, что это запретная тема, хотя никто вроде бы не запрещал ему говорить.

– Пошли! – позвала Садра. – Нам пора ехать.

Пока машина мчалась по шоссе, мимо пышных виноградников и полосатых огородов, он почти забыл о встрече с Вир Одис: то ли было, то ли не было – не поймешь.

Вечером показывали костюмы в Макарене, около белого фонтана на городской площади. Среди публики стояли юноши и девушки в форме Пламенного Легиона, с плакатами: «Александра Янари, избавьтесь от предателей!», «Долой ненадежных!», «Гранд-советник, послушайте совета: расходный материал – в расход!»

Сандра была злая-презлая – это Залман в буквальном смысле почувствовал на собственной шкуре, когда дело дошло до показательного фехтовального поединка. Вначале он растерялся и пропускал удары, но потом у него само собой получилось подхватить ее темп. Когда они закончили, зрители разразились шквальными аплодисментами.

В гостинице Сандра решила сэкономить и сняла один номер на троих. Как обычно, спали не раздеваясь. Сандра и Лидия устроились на широченной двуспальной кровати с резными спинками, и Сандра положила на тумбочку возле своего изголовья пару револьверов и нож, а Залману велела развернуть кушетку поперек двери.

– Боюсь, что ночью к нам вломятся, – пояснила она, когда он спросил, зачем.

– Кто?

– Грабители. Чтобы экспериментальные костюмы украсть. Государственная дотация – жирный кусок, каждому охота захапать.

– Как же их украдешь, если мы их не снимаем?

– Вместе с нами, понял? Поэтому если что – просыпайся и бей всех подряд, отвечать буду я.

Разбудили его посреди ночи тихие голоса, и он рывком сел на кушетке с мыслью: «Вот и пришли злоумышленники!» – но тревога оказалась ложной. Разговаривали Сандра и Лидия, озаренные светом расписного ночника.

– …Что за куст?

– Это мой детский кошмар. Когда я была маленькая, он мне часто снился. Мама рассказывала, я плакала и бормотала, что, когда у куста оборвется последний корешок, я умру. Потом психолог-адаптер, которая со мной работала, объяснила, что куст для меня – символ жизни. Она заставляла меня рисовать кусты, у которых много-много корней, и мы с ней смастерили картонный кустик с ниточками-корешками, которых тоже было очень много. Эти занятия помогли, но не до конца. Иногда он все равно мне снится, причем самого сна, что там было, я не помню, знаю только, что все корни обрываются, и после этого я умираю, – Лидия всхлипнула. – Извините, сейчас пройдет…

Они сидели в обнимку на кровати, в уютном круге света от ночника, защитные костюмы делали их похожими на полицейских-спецназовцев. Только спецназовцы не плачут. В коридоре было тихо, за деревянными панелями стрекотали и шуршали какие-то насекомые, на стене тикали ходики. Решив, что злодеев, замышляющих отнять у Сандры дотацию, поблизости, очевидно, нет, Залман опять растянулся на кушетке и закрыл глаза.