Галина Романова - Собачья работа

— Волкопсы…

Пять крупных зверей — почти волки, только пятнистые, как собаки, и с более мощными челюстями, лежали, сбившись вместе. Все пятеро подняли головы, внимательно следя за нами. Холодные злые глаза не выражали ничего.

— Все сюда!

Мы понемногу стали подтягиваться к ним. Звери устроились в ямке между корнями одного из старых дубов и не спешили уходить. Лишь когда подъехали гайдуки, один из зверей встал. От волка его отличал еще и рост — наверное, он был на ладонь, а то и на две выше в холке любого из серых хищников. Охотничьи собаки как по команде поджали хвосты и попятились, испуганно скуля.

Вслед за первым зверем на лапы поднялись остальные, и стало заметно, что они окружают свернувшегося калачиком ребенка.

— Агнешка!

Витолд застонал. У меня самой в глазах потемнело, как представила последние минуты жизни маленькой девочки. Не сразу до меня дошло, что она цела. Более того, детские ручонки крепко обхватывали шею шестого пса, который лежал на земле, не решаясь пошевелиться.

Несколько гайдуков вскинули арбалеты.

— Не стрелять!

Витолд и Коршун одновременно спешились. Один из зверей, самый крупный, тихо зарычал, когда князь сделал шаг. Я выдернула ноги из стремян. Ну почему я такая беспомощная! Почему мне приходится кое-как сползать с лошади, когда надо спрыгнуть? Они же сейчас…

Ничего не произошло. Рыча и скаля зубы, волкопсы медленно отступали. Последним вскочил и кинулся прочь тот самый, шестой, за шерсть которого цеплялась во сне девочка. Не обращая внимания на близость зверей, Витолд кинулся к сестре и упал на колени, прижав к себе хрупкое тело.

Все обошлось. Правда, волкопсы никуда не делись. Отбежав на небольшое расстояние, стая внимательно наблюдала за тем, как мы, завернув ребенка в плащ, собираемся в обратный путь. Гайдуки все еще держали зверей под прицелом арбалетных болтов, но князь не велел стрелять.

— Не надо их трогать, — промолвил он в ответ на прямой вопрос. — Они спасли мою сестру и заслуживают хотя бы благодарности.

Агнешка действительно была жива, хотя и здорово замерзла. Я видела умерших от холода детей — в одной из разоренных харчевен, куда мы зашли как-то ранней весной. Дом был разграблен, в воротах болтался на веревке обклеванный воронами труп хозяина, на крыльце лежало истерзанное тело его жены, а в подполе прижались друг к другу два мальчика. Холодные, как камень. Но эта девочка, проведя не самую теплую ночь в лесу, на голой земле, осталась жива — скорее всего благодаря волкопсам. Их желтые глаза следили за нами из-за деревьев, когда мы пустились в обратный путь. Тювик вел на поводу коня Витолда — тот обеими руками прижимал к груди закутанную в плащ сестру и то и дело наклонял голову, прислушиваясь к ее неровному дыханию.

Наш отряд заметили с крепостной стены. Сразу началась суета. Ворота распахнули настежь, госпожа Мариша кинулась навстречу Витолду, схватила Агнешку в охапку и побежала обратно в замок, громким голосом выкрикивая распоряжения. Весь замок, от хозяйственных построек до чердака, ожил, зашумел, засуетился. Мы кое-как сползли с седел (бессонная ночь, усталость и напряжение давали о себе знать) и поплелись в нижний зал, где обычно обедали слуги. Уже туда нам принесли вино, хлеб и холодное мясо, которое собирались подавать к столу еще вчера, да так и оставили нетронутым, ибо за поисками девочки про него просто-напросто забыли. Пока мы вяло перекусывали, наверху дым стоял коромыслом. Госпожа Мариша сама, вместе со старым мастером Лелушем, в четыре руки раздевала Агнешку, растирала ее ноги, руки и грудь целебными мазями, по капле вливала в рот горячий мед с травами. Тут же горничные и придворные дамы утешали и отпаивали успокоительными каплями княгиню Эльбету, рыдавшую теперь уже от счастья.

Когда мы поднялись в комнату Агнешки, девочку уже растерли и, закутав в теплое одеяло, уложили в постель. Пани Эльбета стояла на коленях подле кровати дочери, все еще всхлипывая и ломая руки. Когда скрипнула входная дверь, она резко оглянулась, вскрикнула и со всех ног кинулась к нам. Повисла на шее у Витолда, пылко целуя пасынка в губы и щеки.

— Милый мой! Дорогой! Спасибо! — бессвязно лепетала женщина. — О боги! Спасибо! Если бы не ты…

Мужчина смущенно отворачивался, то ли стесняясь столь рьяных проявлений чувств, то ли просто не разделяя восторгов мачехи.

— Полно вам, матушка, — отстранился он. — Не благодарите. Главное, что Агнешка жива! С нею все будет в порядке?

Он обращался к старому целителю, который как раз в эту минуту склонился над больной, трогая ее лоб.

— А? — Мастер Лелуш поднял светлые глаза. — Да. В порядке, я так думаю… Как только она придет в себя, можно будет сказать определенно. Она едва не замерзла, испытала сильное нервное потрясение. Я дал ей горячего питья, ее растерли, чтобы не простудилась. Все, что сейчас нужно вашей сестре — это тепло и покой.

— Нам уйти? — попятился Витолд. — Или можно взглянуть на нее?

— Пожалуйста!

Мы подошли. Девочка лежала в постели, до подбородка закутанная в одеяло. На волосы ей надели теплый чепчик. В камине жарко горел огонь, а окна плотно прикрыли, чтобы не выпускать тепло. Меня поразило, насколько девчушка бледна — лицо ее было белее мела, под глазами залегли синие тени, и только два пятна лихорадочного румянца цвели на щеках. На висках выступили капельки пота.

Наклонившись, Витолд тихо провел рукой по голове сестренки.

— Она поправится?

— Да. Сейчас ей нужен только покой. Девочка выспится, отдохнет — и все будет хорошо. Я приготовлю еще лекарство, — добавил целитель, обращаясь к госпоже Марише. — Как только она проснется, надо будет давать его каждый час по чайной ложке, разводя вином… Может быть, вам тоже что-то приготовить? Успокоительное? — Мастер Лелуш осторожно коснулся плеча князя. — Вы выглядите таким усталым, хотя время еще не подошло…

— Не надо, — тот покачал головой. — Главное, чтобы с Агнешкой все было в порядке. Позаботьтесь об этом!

— И все-таки я бы сделал немного настойки, — упрямо произнес старик. — Я понимаю, это не слишком приятно, но… сильный стресс, который вы испытали, ваше сиятельство, может спровоцировать наступление…

— Тш-ш, — резко прервал его Витолд. — Делайте, что хотите, но сейчас я не желаю об этом говорить. И даже думать не могу, пока моя сестра не поправится!

— Я сама буду ухаживать за нею. — Пани Эльбета подошла и решительно потеснила госпожу Маришу. Та не осмелилась спорить.

Удостоверившись, что о девочке хорошо заботятся, мы покинули ее комнату. Долгий день, скачки и поиски завершились, можно было позволить себе несколько минут отдыха. Но непрошеные мысли не давали покоя. Что происходит? Что именно могли спровоцировать переживания? О какой настойке шла речь? Мне, конечно, все равно, я не стану вмешиваться в работу целителя, но простой здравый смысл подсказывал, что в питье легко можно подмешать яд.