Антон Фарб - Изнанка миров

Смеркалось; воздух становился прохладным, а небо — синим, как кобальт. Я курил не спеша, наблюдая, как прогорает уголь в мангале, постреливая искрами в небо и помигивая рубиновыми огоньками под серой корочкой пепла. Вечер обещал быть спокойным и тихим. В такие вечера мне особенно хорошо работалось, и я мог просидеть за компьютером до глубокой ночи…

Но на сегодня у нас была другая программа. Когда хлопнула калитка, я выбросил сигарету, изобразил на лице приветливое выражение и пошел встречать гостей.

Мошкара билась в цветные стекла садовых фонарей, стрекотали в кустах цикады, висел в небе тонкий серпик луны, а из-за приоткрытой двери гостиной доносился негромкий джаз.

— Кто это играет? — спросил, вытирая жирные губы, Менандр.

Сувлаки и салаты уже были съедены, и было выпито две бутылки карменера. Насытившись, шумный толстяк Менандр, весь вечер донимавший нас бородатыми анекдотами, наконец-то слегка притих.

— Оркестр Унута Джебути, — сказал я.

— А! — кивнул Менандр с таким видом, как будто бы ему это о чем-то говорило, и запустил свои толстые пальцы в коробку с астланскими сигарами, столь неосмотрительно выставленную Дианой на стол.

— Знаете, чего я не понимаю? — спросила Арсиноя. — Как вы запоминаете все эти иностранные имена! Я сейчас читаю новый роман Персефоны Киркос, и от всех этих Чапультепеков, Хочимилько и Теспайокан у меня разыгрывается мигрень…

Маленькая щуплая пигалица Арсиноя красила волосы в вишневый цвет, повадки имела птичьи, и была к тому же непроходима тупа. Последнее было единственным обстоятельством, которое объединяло ее с мужем.

— Это моя работа, — пожал плечами я, раскуривая панателлу.

— Работа? — прогудел Менандр. — А по-моему, Агасфер, это очень вредная работа!

— Не жалуюсь… — сказал я недоуменно.

— Да не для вас! — отмахнулся Менандр. — Для студентов! Я не имею ничего против науки в целом, но ваши изыскания, статьи и лекции об иных мирах прививают нашей молодежи чуждые космополитические ценности!

— Ну-ну, дорогой, — защебетала Арсиноя, — ты слишком резок в суждениях…

— Ничего подобного, — сказал Менандр, и я понял, что он уже изрядно пьян. — Сперва дети слушают лекции про всякие там Шангри-Ла, потом начинают бредить иными мирами, а потом убегают из Тартесса! А этот шаг, Агасфер, обратного хода не имеет! Вернуться в Тартесс невозможно!

Диана вздрогнула и сжала мое запястье. Я погладил ее по руке.

— А вы не думаете, что они могут не захотеть возвращаться? — спросил я.

— Чушь! — отрезал Менандр. — Тартесс — лучший из миров!

— Да-да, — подтвердила Арсиноя. — Не представляю, чтобы я смогла жить где-нибудь еще!

— А вы пробовали? — тихо спросил я.

Менандр замолчал и уставился на меня, тяжело дыша. Я с холодной улыбкой встретил его взгляд. Через пару секунд Менандр отвел глаза в сторону, и я с чувством глубокого удовлетворения затянулся сигарой.

— Кто-нибудь хочет еще кофе? — спросила Диана.

Перед сном я в одних пижамных штанах прошлепал в ванную, умылся, почистил зубы и, скривив физиономию, посмотрел в зеркало на свое намечающееся от оседлой жизни брюшко. Еще пару лет, и я догоню Евгаммона…

Когда я вернулся в спальню, Диана лежала в постели с книжкой и демонстративно не обращала на меня внимания.

— Что читаем? — поинтересовался я.

Диана показала мне обложку, на которой мускулистый бронзовокожий метис сжимал в объятиях полуобнаженную девицу. «Под солнцем Астлана», гласило название, автор Персефона Киркос.

— Взяла у Арсинои? — спросил я, забираясь под одеяло.

Диана молча кивнула, не отрываясь от чтения.

— Ну прости, — сказал я виновато и чмокнул ее в плечо. — Ну пожалуйста! Не удержался…

Она отложила книжку и посмотрела на меня задумчиво.

— Иногда я думаю, — сказала она, — что ты здесь только потому, что никогда не пробовал оседлой жизни. Что для тебя все это — всего лишь новый опыт в бесконечной погоне за ощущениями…

— Не говори чепухи, — сказал я строго.

Грустно улыбнувшись, Диана коснулась ладонью моей щеки.

— Хотела бы я, чтобы это было просто чепухой…

— Давай спать, — сказал я и дернул за шнурок бра.

Спальня погрузилась в полумрак, подсвеченный снаружи уличными фонарями. Их серебристый свет падал на потолок спальни ровным прямоугольником. Диана поворочалась, устраиваясь поудобнее на моем плече, и сказала сонно:

— Мне все время кажется, что все, что было до Тартесса — вся моя прошлая жизнь — была всего лишь сном, и что только сейчас я начала жить по-настоящему… У тебя такое бывает?

— Да, — сказал я.

Это было правдой лишь отчасти: весь последний год меня преследовало ощущение, что я не живу, а сплю.

Я почувствовал, как Диана улыбнулась. Потом она приподнялась на локте и заглянула мне в глаза.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Я знаю, — сказал я. — И я тоже тебя люблю.

Она положила руку мне на грудь и провела пальчиком по тонкой белой полоске шрама.

— А почему ты никогда не рассказывал мне, откуда у тебя этот шрам? — спросила она.

— Потом расскажу, — пообещал я и стал ждать, пока она уснет.

Труднее всего было выбраться из ее сонных объятий. Спала она беспокойно, бормоча что-то во сне и закидывая на меня то ногу, то руку. Наконец, она отвернулась, обхватила подушку и засопела ровно и неглубоко, а я осторожно выбрался из кровати.

Перед тем, как выйти из спальни, я обернулся и посмотрел на Диану.

…Самым страшным было то, что я действительно любил эту женщину — любил так, как не любил прежде никогда и никого, и знал, что полюбить опять уже не смогу; но то, что двигало мной, было сильнее любви — и сильнее меня…

Я спустился в кабинет и ощупью, не включая свет, достал из шкафа и надел джинсы, свитер и свою старую, трещащую по всем швам и потертую до состояния замши кожанку. Потом обулся в удобные мокасины и залез в портфель, чтобы переложить в карманы куртки паспорт, бумажник, зажигалку, складной нож и подаренную Дианой серебряную фляжку с коньяком. Моя шарящая в портфеле рука вдруг наткнулась на что-то холодное и твердое. Это был хрустальный шар с Нифльхеймом. Я поставил его на каминную полку рядом с засохшим эдельвейсом и, не оглядываясь больше, вышел из дома.

Мне пришлось пройти пешком три квартала — по тихим, ухоженным, хорошо освещенным улицам Тартесса, прежде чем мне на глаза попался оранжевый маячок такси. Я махнул рукой, и таксист с готовностью подрулил к тротуару. Я сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу. Водитель вопросительно посмотрел на меня.

— В порт, — сказал я.

Житомир, 20.11.2004 — 15.09.2005 г.

Web: http://antonfarb.com

E-mail: afarb@ukr.net

Телефон: +38-050-463-10-81

Skype: anton.farb