Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

Собрав сушняк, я приступил к добыче огня, стараясь не поминать недобрым словом Агни, наконец, его искра, живущая в двух камнях — чёрном кремне, и белом кварце, упала на сухой мох, показался огонёк. Вскоре огонь весело пылал, пожирая сухие веточки, облизывая изъеденную короедами корягу, покрывая её квадратиками светящихся в темноте углей. Кабанья нога, насаженная на меч, медленно прожаривалась, в темноте леса бродил какой-то мелкий хищник, привлечённый одуряющим запахом жареного мяса. Во тьме прошёл кто-то большой, чёрный — мелькнули его жёлтые глаза. Вокруг шуршало, топало — из тьмы высунулась рука с когтями — потом убралась, не дотянувшись до мяса. Нечисть боялась огня, да и стальной меч был ей не по нутру.

Я снял с огня поджаренную свинину, с аппетитом вонзил в неё зубы, прислушиваясь к звукам леса. Стало светлее, взошла Луна, известная как Вайрашура, и я уставился на её лицо, покрытое тёмными пятнами, но вдруг понял, что большее не могу держать меч с насаженным куском мяса. Оружие упало в траву, меня пронзила боль — тело ломало и корёжило, поднеся руку, я увидел, как из пальцев пробиваются чёрные когти, как рука превращается в покрытую шерстью лапу. Застонав от боли, я расстегнул ремень, чувствуя, что становлюсь выше — уже не надо было выглядывать из-за валуна, чтоб увидеть ночное светило — камень стал мне по грудь. Куртка и штаны, шитые из кусков кожи, выдержали, хотя и стали коротковатыми, сзади на волю выскочил длинный пушистый хвост, наконец, затрещали красные сапоги — острые когти прорезали их, торча наружу устрашающими кинжалами.

— Спасибо тебе, Агни, удружил! — сказал я вслух, и к своему изумлению, понял, что способен по-прежнему говорить человеческим голосом, только он стал высоким, тягучим и мяукающим. Я попытался взять меч — лапа была большой, мягкой, с розовой подушечкой посередине, когти мешали сжать кулак, большой палец, у человека отстоящий отдельно, улез куда-то вверх, и не способствовал хватательным способностям. «И как я буду теперь жить?» — испугался я, вообразив погибель от врагов или от голодной смерти. Кое-как зажав меч меж угловатых колен, я содрал мясо, заодно выяснив, что обладаю довольной большой пастью, с четырьмя огромными клыками, и полусотней поменьше. Это меня приободрило — кто сунется — укушу. Насытившись, я привалился к камню, весь дрожа от пережитого превращения, затем попытался успокоиться. Сделав это, я начал изучать новое тело, выискивая его преимущества, и, одновременно размышляя — есть ли ещё на белом свете такие, как я, или это прихоть коварного бога.

Тотчас же выяснилось, что, несмотря на ночную тьму, я очень хорошо вижу — намного лучше, чем в человеческом обличье. Темнота распалась на десятки оттенков от светло-серого, до угольно-чёрного. Зрение было по-прежнему объёмным, так как большие глаза смотрели вперёд. Нос чуял сотни запахов, недоступных Коттину, уши слышали, как в траве шныряли мышки, как сова сидела на ветке, переминаясь жёлтыми когтистыми лапами, как попискивали летучие мыши, носясь во тьме и умудряясь не задевать хитросплетение ветвей. Это меня обрадовало, и через полчаса я с изумлением понял, что мне нравится быть этим существом, и что Коттин — это всё более бледнеющее отражение, а я — Кот Баюн, волшебное существо, игрушка богов.

Вдруг ко мне пришла мысль — если я волшебное существо, то не могу ли я обладать какими-нибудь сверхъестественными способностями? Помнится, Агни сказал мне, что я отныне бессмертный. Значит, я, будучи Котом, должен иметь некое оружие, скорее всего волшебное. Ведь меч, нож и лук для меня теперь так неудобны!

Я принялся повторять известные мне заклинания, Слова, даже поговорки и ругательства — мало ли как мог пошутить ревнивый Агни. Ничего не происходило, и я снова начал бояться за своё будущее. Наконец, мне пришло в голову просто сосредоточиться и попытаться сделать, что-либо волшебное — например, увидеть проявления магии или опознать присутствие существ из других миров, остающихся скрытыми для обычного человеческого зрения. И вот случилось чудо — всё вокруг засветилось призрачным зеленоватым светом, я увидел стволы деревьев, сплетение ветвей. Зелёными искрами светились угли костра, а в темноте леса сияло яркое зелёное пятно — кто-то наблюдал за мной, более того — подкрадывался! Я пригляделся, и в голове само собой всплыло — див, существо из иного мира, способное проникать в Мидгард! Лесной человек, созданный Велесом для потехи, в подражание Роду, слепившему человека из глины, и вложившему в него свою искру — бессмертную сущность. Существо медленно приближалось, прячась за стволами деревьев, и я не придумал ничего лучшего, как залечь за валун — меч и лук были бесполезны, а тело Кота я ещё полностью не освоил.

Див зелёным пятном отделился от ближайшего дуба, перебежал поляну и наклонился над костром. Я усилием воли прервал магическое зрение, включил ночное зрение Кота — передо мной стояло высокое, покрытое тёмной шерстью существо, при свете Луны блестели белые клыки, красные глазки уставились на угли костра, лапа с чёрными когтями тянулась к мечу. Этого ещё не хватало! Страх придал мне отчаянную храбрость, подбросил тело в воздух, я открыл пасть и заорал. Эффект ошеломил меня самого — высокий, тонкий, вибрирующий вопль всё не кончался, с дубов полетели зелёные жёлуди, что-то шлёпнулось в траву — это сова не выдержала атаки. Белки сиганули прочь от ужасного звука, див зажал лапами уши, зашатался и рухнул на землю. Я выскочил, словно лев, пролетел по воздуху, как птица, и рухнул на тело шипящего, зажимающего уши дива.

— Порву на портянки! Лежать, не двигаться! Ты зачем сюда прокрался? — промурлыкал я своим необычным, котовьим голосом.

— Насилуют! Убивают! — заверещал вдруг див, отталкивая меня с груди.

— Ась? Кого насилуют? Где? — не понял я.

— Слезь уже с меня, несчастный! — див открыл один глаз, посмотрел на меня, — О, Велес! Кот-оборотень! — существо снова приготовилось верещать.

— Тихо, тихо! Ты что, меня боишься?

— Да слезь же! Ничего я не боясь! Разлёгся на даме, как на родной жене! Я просто учуяла запах жареного кабанчика! А тут ты выскочил!

Через несколько минут мы сидели у костра, в который я подкинул хвороста, и жадно уплетали окорока — только потом я сообразил, что забыл их пожарить.

— Ты встречала в этом мире таких, как я? — спросил я осторожно диву.

— Котов? — дива оглядела меня с головы до ног, подумала, почесала затылок. — Нет, котов-оборотней я не встречала!

— Да не котов-оборотней! Конников!

— Конников? — дива думала намного дольше, потом неохотно промолвила. — Это не мы их извели. Это лешие!

— Они все погибли? — не поверил я своим новым ушам. — Ведь это были лучшие конники!