Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

— Ладно, уж, давай я попробую.

— Откуда… — начал, было, Борислав, но Коттин резко оборвал:

— Не всё боярствовал, случалось и библиотеку посещать, — оставив с открытым ртом не только гусляра, но и непонятного Коттину хазарина.

Минут пять древний странник всматривался в камень, царапал ногтем пятнышки земли, наконец, улыбаясь, повернулся.

— Пляши, Борислав. Надпись точно словенская, старинная.

— Прочитай, ради богов, — гусляр повалился на колени, бледный, руки его дрожали.

— Читаю, слушай… — выдержав паузу, Коттин начал медленно читать:

— Времена легендарного Буса… поход на Тавриду, — шептал гусляр. — Теперь ясно, что и Таврида принадлежит словенам. И этот дорожный знак… Наши права… надо к царю Гороху…

— Пять веков назад, — авторитетно заявил Коттин.

— Нам пора идти! — вдруг заторопился Борислав. — Дорога долгая, солнце высоко. Пора.

— Пора, так пора! — согласился бывший Кот, что-то царапая кинжалом на бересте. — Скатертью дорога! Поклон Князю белозерскому от его верного слуги! Господа, — обратился Коттин к восточным гостям. — Прошу на пару слов!

Когда араб и хазарин подошли к Коттину, он велел перевести Ахмеду следующее:

— Когда поклонишься господину Белозерска, подай ему этот берестяной свиток. Князь должен его прочитать, непременно сам, и передать Аминте. Сослужишь службу?

— Сослужу, господин. Всё сделаю, как ты велел. — Сказал на арабском Ахмед, и, выслушав перевод, попросил, — Мне нужен проводник до Булгара.

— Аминта даст тебе проводника. После того, как прочитает текст.

Ахмед поклонился и присоединился к быстро собиравшемуся Бориславу.

Затем Коттин подозвал Мардуха:

— Я знаю, что ты везёшь послание княгине. Как боярин и верный слуга своего князя, я должен быть в курсе событий. Попрошу предоставить свиток.

— Но, господин! Это всего лишь письмо! Я не посол от кагана!

— Тем более.

— Но это частное письмо от возможных родственников, молящих Б-га, чтоб ваша княгиня оказалась пропавшей принцессой!

— Как интересно! Принцесса Хазарии на троне Великой Перми? Давай сюда!

— Но это частная переписка! — взвизгнул Мардух.

— Я очень любопытен, — повысил голос Коттин, вытрясая мешки хазарина и присматриваясь к его карманам.

— На, бери! Тирания! — возмутился Мардух, подавая тонкий свиток из драгоценного папируса.

Коттин выхватил документ, порвал нить, наморщив лоб, забормотал:

— Так… кривой палец на ручке… родинка с монету на щеке…

— Ты… знаешь наш древний язык? — изумился хазарин. Поначалу он, конечно, хотел возопить по поводу порванной нити, но чтение Коттином письма выбило его из колеи.

— О, драгоценности Фригг! — вдруг обрадовался странный боярин, помянув имя какой-то северной богини. — Намечается интересная игра! Кое-кто поставил не на ту лошадку!

— Хорошие новости? — проницательно спросил иудей.

— Интриги двора! — отмахнулся бывший Кот. — А для тебя плохие новости — Великая княгиня не соответствует описанию. Ах, да! — обратился Коттин к помрачневшему Мардуху, уронившему нить с красной печатью на траву. — Скажешь, что письмо прочитал боярин Коттин. Можете продолжать свой путь, господа!

На следующий день незаметный человек в тёмном плаще, с чёрными проницательными глазами и хитрой усмешкой, не сходящей с уст, поднял печать из травы, повертел её в руках, рассмеялся. Доверенный человек Кагана Хазарии, советник трона по иноземным делам левит Берл, выбросил печать в речку, которую только что перешёл, постоял, наслаждаясь пением соловья, и продолжил путь в столицу варваров, неся истинное послание Принцессе Мишне. Давным-давно Берл видел маленькую принцессу, и надеялся узнать её — приметы сохранились в его памяти. Одна верная женщина уже опознала Мишну, теперь должен удостовериться мужчина, слуга самого Кагана.

В случае невероятного спасения Мишны открывались фантастические перспективы. Когда держава от снегов Севера до гор Кавказа будет создана — поход на юг, освобождение от сарацин священного Иерусалима. Израиль, находящийся в Рассеянии восемь веков, восстанет из пепла! «Встретимся в Иерусалиме!», — так говорят при прощании иудеи всего мира!

Только бы всё связалось. Этот Коттин, по донесениям — опасный интриган, выдающий себя за древнего полубога — промчался в сторону Словенска. И то хорошо, одним врагом в стольном граде меньше. Надо спешить!

Всё началось с незначительной драки на рынке. Даже никого до смерти не убили. Из-за земляники или из-за соли — Папай позабыл. Не дело паму такие мелочи помнить — но, драку раздули до целой войны, до похода на саамов. Теперь его дело — не попасть под горячую руку больших людей, да ещё в неспокойные времена. Повесят на воротах. Отсидеться надо. А уж потом, если вдруг спросят, отпереться или что-нибудь придумать. А земляки подтвердят. Можно даже и богов приплести…

Нет, не поверят. И боги молчат. С другой стороны — он сам, своими глазами видел древнего Кота Баюна. Ой, страшно. Может, взять молодую жену, да бежать в Словенск? Дескать — в стране раздрай, закона нет…

Вот уж и перелески знакомые, к вечеру будет в родное Чудово. Хорошо бежит конь, не смотря на то, что выдался долгий путь. Обойти стороной все городки, все селения, остерегаться путников на тропах, прятаться в стогах, ночевать под кустом, без огня — никто не должен был видеть Папая. Потом надо сказать — вовсе не был в Белозерске. Болел. Да хоть собачьей чумкой. А кто видел — тот обознался. Всякое бывает — говорят, в мире непременно где-нибудь ходит твой двойник. Хоть глаза протри — не отличишь.

С такими невесёлыми думами пам Папай приближался к деревне. Затылком чуял — страшный Кот где-то рядом, может быть, прямо сейчас догонит, схватит рыжей лапой. Волосы шевелились от таких мыслей, ночью не мог смотреть на Луну. Да ещё рядом с Чудово какая-то нежить завелась. Не надо было уезжать! С другой стороны — Ярви присмотрит за хозяйством. Клялся на мече когда-то… Вот и стога пошли — свои, с чужих деревень тут не косят. Скоро, скоро родной дом.

Ярви возлежал на сундуке, рассматривая новые сапоги — остроносые, шитые по мерке (каждый на свою ногу, не как у мужиков), с блестящей пряжкой на ремешке. Полдень ещё не миновал, но жара стояла страшная, пришлось распустить пояс. Все бабы, полив с утра сухие огороды, прихватив детей, отправились в близлежащие пролески за ягодами — поспела земляника, подходила черника, пошли и грибы — крепкие боровики, маслята. По домам сидели старики — рукодельничали, кто не ослеп, да девчонки-няньки с грудничками.