Ольга Егер - Черствое сердце (СИ)

Я покосилась на хмурого Даниэля, прислушивающегося к нашей беседе.

— Да, — выдохнула.

— А что свадьба отменяется? — тоже бросил взгляд на вампира милиционер.

— И ты туда же!.. — махнула на него рукой я.

— Нет? Ну, и хорошо. А то мы уже подарок вам купили… — выдал секрет Руслан, и испуганно посмотрел на мои ноги.

В следующую секунду я почувствовала подозрительный жар. Запахло жаренным. То есть жаренной мной. А еще мгновением позже меня дернул за ногу вампир, прибивая на штанине языки пламени. Оказывается, Дашка решила заняться копчением… моим, почему-то. Я пригрозила ей кулаком, а она виновато шаркнула ногой.

— И это только начало моих проблем, — вслух подумала я, — И проблем для окружающих. Может мне запереться дома и никуда не выходить?

— Могу закрыть тебя у себя, — предложил свои услуги Куран.

— Вижу, у вас полно своих забот, — стушевался Руслан. — Пойду, домой, к жене. Она, наверное, там уже с ума сходит.

При словах о жене вампир заметно помрачнел, и стрельнул в меня злобным взглядом. Мне захотелось стрельнуть чем-нибудь в милиционера за то, что разбередил рану. И как водится, в таких случаях, шарахнула (случайно) сама по себе молнией. Пискнула от шока. Волосы в миг стали дыбом.

И вот стою я такая, Алла Пугачева, а вампир внимательно меня изучает и нервно кусает губы. Краснеет. Глаза слезятся. Мне было очень интересно, насколько его хватит. Ровно на три секунды, — после чего он сложился пополам от хохота.

— Так тебе и надо! — резюмировал он, пока я пыталась магией вернуть прическу в "лежачее состояние".

— Дин, — подскочил к нам Димка, посмотрел на мои торчащие во все стороны волосы и отпустил комплимент. — Тебе идет! Отражает твой внутренний мир!..

— Слышь ты, юморист! — рассердилась я, игнорируя вампира. — Тебя послать далеченько?

Моя угроза его только обрадовала. Парень просто расцвел на глазах.

— А я к тебе, как раз, за этим!

— Ну, ты и… — выругалась я, и поэт во мне воспользовался крутившимся в голове набором нецензурных слов, выстроив из них отнюдь не скромный стишок. А он получился с очень пестрым, трехэтажным смысловым нагромождением. Из всего озвученного печатными и приличными оказались только указания: "на", "в" и "туда"…

Вампир и маг даже дышать перестали — вот такой захватывающей была моя речь.

— Ты уверена, что с детьми можно так разговаривать? — спросил Даниэль, бросив взгляд на обалдевшего слушателя. Димка стоял неподвижно, наливался пунцовой краской и заторможено хлопал глазками. Парня попустило после двух глубоких вдохов. Он ухмыльнулся.

Вот что мне всегда нравилось в мальчишке, так это его умение находить смысл во всем… Даже в матах. Потому что пылкое четверостишее он переварил, выудил из него необходимые данные и, умчался на поиски артефакта.

Глядя ему во след, я искренне жалела, что под руку моему вдохновению не попались другие участники турнира — уж их бы я более вдохновенно послала, да так далеко и надолго. Однако поблизости стоял только вампир, и я задумалась, а не высказаться ли мне по поводу его поведения, хотения и прочего в стихах?

— Можешь не произносить это вслух! — остановил меня Куран. — У тебя все на лбу написано. И я не один из твоих психов…

"Да, да, — сквознули в голове едкие мыслишки. — Ты еще тот ненормальный! И палату в лечебнице, судя по всему, с Наполеоном делил. От него и коварными планами по порабощению мира заразился…"

Хихикнула, представив себе Даниэля в миленькой полосатой рубашечке, играющего в шахматы с дяденькой в треуголке. Вампира мое хи-хи насторожило, но спрашивать он ничего не стал. Наверное, боялся, что не удержусь и все-таки пошлю его вместе с остальными турнутыми, артефакт искать.

Когда мы вернулись к скамейке, разговор двух компьютерных гуру продолжался на той же увлеченной ноте. Дашка сидела мрачная, зажатая с двух сторон Риммой и Лизой. А племянник развлекался с флегматичным демоном, следившим за тем, как ребенок из шнурков на его кроссовках создает скромный морской узел.

— Он всегда такой зануда? — шепотом поинтересовался вампир, кивнув на Вову. — Он же только и может говорить о технике!

— А с тобой мне было о чем поговорить, да? — огрызнулась я.

— Нам не нужны были пустые разговоры! — в самое ухо проговорил он, и на мгновение, притянув к себе, коснулся губами шеи. По коже пробежали мурашки. Куран отодвинулся, оставив меня краснеющую и растерянную. Вова повернулся, увидел мое состояние и нахмурился, догадываясь, кто тому виной. Очень неприятный разговор с женихом нависал грозовой тучей на горизонте. И четкое ощущение того, что совсем скоро мне захочется закрыться в укромном месте, где нет ни одного мужчины, скользнуло по сердцу и спряталось гадюкой в темноте души, чтобы вскоре выглянуть и ужалить.

Его прикосновения — поцелуи огня.

Я же — лед, на котором он оставляет следы.

Он проводит ладонью по щеке, шее, плечу, опускаясь к груди, и я тянусь к нему, как к магниту.

Он улыбается, опускаясь к моим губам. Я крепко сжимаю его бедра коленями, а руками обхватываю плечи, не желая отпускать. Покорно отдаюсь страсти…

И вдруг затуманенный взор скользит по облакам, ставшим для нас постелью. Туманная дымка бурлит и приобретает форму здоровенного змея. "С добрым утром!" — шипит гад, и я падаю с кровати, ушибаясь копчиком.

Сдержалась, чтобы не озвучить свои соображения о Судье. Огляделась, с разочарованием понимая, что сон, и сладкие ощущения от него разрушены одним мерзким доисторическим ползучим.

— Вема? Сон — кака? — уточнил Митя, свесившись с кровати.

— Нет! — покачала головой я, подобрав более точное определение, но озвучить его не осмелилась, поэтому ограничилась просто: — Жуть! Жутчайшая жуть!

"Почему нельзя как-то иначе связываться с нами?" — злилась я, собираясь на срочную оперативку.

Собрание клуба началось с радостного вопля Риммы при входе в пещеру: "О! Великий Маниту!". После чего с нас едва не сняли скальпы. Но Судья вовремя вспомнил, что он на диете, и оставил наши черепа в покое. А вот их содержимое — нет, поскольку принялся ездить по мозгам, рассказывая, как плохо мы работаем. Он так увлекся и яростно шипел, что мы за сплошным "шшшшшш" и "ссссссс" ничего не могли разобрать, но честно делали соответствующие месту и ситуации физиономии, демонстрируя, как огромно наше раскаяние. Только демоны, опустив головы, понимали гневные упреки змея, оттого и пялились в пол. Римка, на правах беременной, плевала на правила приличия, и чавкала соленьями, не стесняясь исполинского гада. Мое внимание было приковано к Пельменю, вообразившему себя охотником на жуткий и опасный хвост. Он ползал на четвереньках по каменному полу, задрав попу кверху, как маленький котенок, играющий с клубком (чешуйчатым и громадным).