Ольга Егер - Любви и магии все существа покорны (СИ)

Сюзи Куран в тот вечер сделала все, чтобы спасти своих детей. Она лично попыталась убить брата своего мужа, но погибла сама. Дети слышали ее крики, покидая дом через черный ход. Они бежали по снегу, держась за руки. А потом… Потом Даниэль боролся за свою жизнь и за жизнь сестры с существом намного сильнее его. И конечно, проиграл. Поль усмехнулся, махнул рукой один раз, и кровь хлынула из рассекающей тело на части жуткой раны.

Визг Кати — самой родной, любимой, подаренной судьбой, той, которая являлась смыслом существования… Боль во всем теле, словно меня разрезали пополам. Мир, окрашенный красным — цветом крови… Нет. Самой кровью. Она везде…

Сердце стучит так шумно, ускоряется и замирает. Снег под хрупким изувеченным телом маленькой девочки, с остановившимся взглядом, пропитывается кровью. И подо мной тоже он багровый. А я лежу и ничего не могу сделать, потому что умираю… Только слышу шаги, уходящего убийцы. Только вижу, как тело самого родного, близкого и единственного, предназначенного только мне, любимого существа превращается в пепел… Обещаю выжить вопреки всем и всему! Клянусь выжить и отомстить!..

Из этого кошмара меня вытащил сердитый голос Курана, приказывающий прекратить магическую практику и не сметь задыхаться! Я распахнула глаза — дымка чужого прошлого постепенно таяла, как снег на лице лежащего в крови ребенка. Вся мокрая, в слезах, я никак не могла понять, что делаю на земле рядом с машиной. Около меня, присев на корточки, сидел испуганный не на шутку вампир. Он держал меня за талию, крепко — боясь выпустить из рук. Наконец, рассмотрев мужчину, я перестала бояться и просто бросилась к нему на шею, продолжая всхлипывать.

— Зачем тебе это нужно было? — зазвучал его сердитый голос у моего уха.

— Это все так… Так больно… Никто не помог! Их считали предателями, поэтому позволили всему произойти. Сволочи! — шок не позволял говорить или нормально двигаться. Слезы не прекращались, лились, и я только сильнее хваталась за Курана. Он поднял меня на руки, вернул в машину, уложил на заднем сидении. Я оказалась на его груди, в очередной раз, заливая слезами дорогую рубашку.

— Столько боли, ненависти, злости, и… одиночество! — я говорила, хрипя в тишине сорванным голосом. — И ты никому это не доверял. Никому. Всегда сам. Всегда один. Господи! Куран, как ты пережил это?

— Не знаю. — Ответил он, задумчиво поглаживая мое плечо. — Может благодаря тому, что хотел отомстить. Я заставил себя выжить. Бродил сначала по окрестностям и уничтожал все живое, что мне только попадалось. Потом путешествовал, чтобы не попасться ему на глаза, до того, как стану сильнее и смогу дать отпор.

Вампир рассказывал о прошлом. Я же позволила себе, сунуть руку под его рубашку и гладила волнистый шрам на его груди, почти коснувшийся сердца. Подумать только: совсем немного и этого кареглазого красавца не было бы здесь. Я всхлипнула. Куран прижал меня к себе крепче. Он не останавливал меня, когда я своевольно трогала его шрамы, не отказывался от моих прикосновений. А меня успокаивала возможность почувствовать его кожей — знать, что он жив.

— Я видел очень многое, был везде.

И я знаю, что это так. Вижу: Африка, Америка, Лондон в Великобритании, какие-то острова. Люди встречались ему совсем не добрые, каждый из них внес лепту в создание холодного, сильного образа Даниэля Курана, стойкого и отважного, хитрого тирана. Жизнь научила его притворяться, люди — ненавидеть и стремиться к мести.

— Потом я вернулся на родину, завел необходимые связи, вернул поместье, — для этого ему и его приспешникам пришлось убить не одного собрата по крови. — Встретился с ним, и он сделал вид, что прошлого не было.

— Даниэль, — я не хотела, чтобы он и дальше мучил себя. — Закрой глаза!

Он хотел возразить, заявить, что не потерпит никакой магии и вообще отлупит одну вредную ведьму, которая сует нос не в свои дела. Но посмотрел на меня и покорился. Я сделала еще одну глупость — вытащила из его груди и этот тяжкий груз (не весь, но часть), склонившись к шраму, поцеловала, всасывая боль вместе с воздухом. Потом вернулась в прежнее положение, умастившись удобнее на его плече. Он не шевелился, не говорил. Тем не менее, его руки крепче сжались, сильнее обнимая меня.

— Теперь все будет хорошо! — заверила его я. — Тебе больше не нужно быть одному, Даниэль!

Он заставил меня повернуться и посмотреть себе в глаза. Слишком много противоречащих друг другу эмоций сменялись и смешивались в блестящих карих очах. Мне не хотелось мучить его еще больше — и над нашими головами, прямо под потолком, засверкали волшебные фейерверки.

— Дина! — прошептал он, и в его голосе что-то изменилось, будто струна дрожала. — Это действительно самый необычный день в моей жизни.

Он уперся носом и губами в мои волосы, и тихо дышал.

Так мы просидели еще долго, почти до рассвета. Тревоги больше не посещали нас. На восходящее солнце мы смотрели вместе, я не отпускала его руку.

— Спасибо! — поцеловав его в щеку, я отодвинулась, собираясь вернуться домой. Но он не хотел меня отпускать. — Увидимся сегодня!

Куран разжал пальцы, позволяя мне уйти. Но мотор машины завелся только, когда я поднялась на свой этаж…

Самые сладкие сны за долгое время: мягкость поцелуев, тепло объятий вампира и… губы Курана раскрываются, чтобы произнести что-то важное, к примеру…

"Жрать! Жрать! ДАЙ!"…

Я даже подскочила на постели, вся в холодном поту. А на прикроватном столике сидел Холодец и затягивал свое: "Кота не кормят! Изверги! Жрать дай! Колбасы честным котам!"

— Сволочь! — не хватило моего ангельского самоконтроля. — Иди мышей ловить!

— Нет у нас мышей! — принялся умываться пушистый террорист.

— В подвал сходи! — предложила я и, поднялась, чтобы одеться.

— Там грязно! Мау! Сама! Мау! Иди!

— Я тебя сейчас, как пошлю!.. — летающий тапок только сбил светильник, но в кота не попал, так как эта образина успела слинять быстрее, чем я сняла домашнюю туфлю.

— Мазила! — тут уже в нашу утреннюю перебранку влез домовой.

— И тебе не хворать! — огрызнулась я, а Василий нет — чтобы промолчать, начал высказывать мне, какая я плохая, бессовестная, и вообще отвратительная личность, с которой ему приходится жить под одной крышей и дальше, согласно стандартной речи квартирного духа.

— Опять с вампиром шлялась! Уже весь дом об этом гудит! Его машина стояла у подъезда долго! А вы сидели в ней! И что вы там делали?

— Кусались! — зло процедила я и, мило ему улыбнулась. — То он меня, то я его!

Даже закатывала глазки, демонстрируя, как мне понравилось — на этот раз тапки, и другие вещи, включая предметы меблировки летели в меня. Из чего я сделала вывод: родители уже на работе, раз мои монстры бушуют, никого не стесняясь. Пока меня не прибил местный волосатый "глас совести", я спряталась в ванной. Хотела поплескаться в теплой водичке, да чуть не утонула. Потянулась за мылом и перед глазами поплыли такие кораблики, звездочки и русалочки, что меня просто выкинуло из мира реального в нереальный без спроса и подготовки. Короче, поймала я галлюцинацию, мол, посещаю пещеру Судьи, и он меня так хвостом манит, зовет: "Приди, страж!".