Евгения Фёдорова - Жертвы времени

Может это будущее…

И нет больше города. Прошли сотни лет и Форт все же сдался под непомерной тяжестью времени. Осыпались каменными осколками башни, растрескались толстые стены, заснул навеки дух, что хранил в своей памяти улыбки детей и зверства дураков.

Деревья, между которыми я шел, отсчитав века, выросли, и теперь охотно поймали меня в плен своих неимоверно толстых прямых стволов, колоннами подпирающими небо. Все изменилось вокруг…

Может быть, это другое место…

Неведомая сила зашвырнула меня далеко от Форта, далеко от Мастера с его черными в гневе глазами, от пытливого Оружейника и неотесанного Дона. Далеко от гончара и его дочери Моралли, с которой мне так и не довелось познакомиться.

Далеко от помощи, далеко от беды.

Далеко от Гранд Сити с его глупой растительной жизнью и лучшего друга, который отдал меня на растерзание магам.

Далеко от себя самого, уснувшего в глубинах Форта в окружении тысяч неизвестных мне сущностей, которые я бы никогда не назвал бесплотными.

Теперь я точно знал, кто они, эти существа, что выбрали себе последним пристанищем библиотеку. Убитые когда-то городом, замученные тюремщиками, сведенные хранителями святилища с ума, они не могли никуда уйти. Мне повезло и я не встретился с самыми древними обитателями города. Они живы, я знал наверняка, но они спрятаны еще глубже, там, под сердцем Форта. Где-то под башней, на которой весит гигантский колокол. Колокол Горя. Колокол, призванный звонить о беде…

Мною долго владело безумие невозможности поверить своим собственным глазам, безумие неизвестности и страха. Прошло несколько часов прежде, чем я окончательно пришел в себя. С трудом мне удалось успокоить мысли и расставить первоначальные цели. Цели всегда помогают нам отвернуться от паники, обеспечить определенность, на которую можно опереться как на явный и нерушимый постулат.

«Я знаю, что буду делать в следующие часы, значит, я проведу это время не напрасно. Делая что-то, я получу смысл и возможность отвлечься от того, что пугает более всего».

Да, я определил свои действия и смог успокоиться: отказавшись от безумных догадок и страшных предположений, решил прежде выяснить наверняка, где оказался. Следующей моей задачей было определение времени, но пока она казалась слишком трудной. Сосредоточившись на первом этапе, я заставил себя сдвинуться с места, выбрав новое направление наобум, и, не оглядываясь, пошел вперед, но лес был неумолим. Я бродил между деревьями почти до заката, но так и не нашел выхода.

Теперь деревья росли гуще, на моем пути то и дело попадались поваленные стволы и это уже более походило на подтопленные берега Вердли. Со стволов местами была сорвана кора, что не могло не вызывать мою настороженность, ведь близился вечер, а за ним и ночь не за горами.

Я внимательно и с опаской вслушиваться в звуки, старался подмечать любое движение, но лес уже затихал, готовясь ко сну. Деревья раздались вширь — не обхватишь — они сдвинулись ближе друг к другу, все такие же недостижимо высокие для меня. Я запрокидывал голову, пытаясь вглядеться в их кроны, где на неимоверной высоте они образовывали нечто вроде ровного потолка, через который с трудом пробивался, рассеянный листвой, ослабленный тучами свет. Сумрак царил в нижнем ярусе, здесь с каждый минутой становилось все холоднее. Тем не менее, я весь взмок от волнения, а от влаги, наполнявшей воздух, и удушливо-сильного запаха сырой земли начал задыхаться.

Я брел вперед, не зная больше, куда иду и внезапно натолкнулся на необычного вида след, протянувшийся среди деревьев. Он выглядел так, словно по земле тащили толстенный древесный ствол с торчащими во все стороны обрубками ветвей. Земля была взрыта, комья травы и глины смещены от центра к краю и, порою, просто отброшены в сторону. Это было похоже на неаккуратную, проложенную на скорую руку дорогу.

Несколько мгновений надежда во мне боролось с осторожностью и, как можно было предположить, победило в итоге любопытство. Я двинулся по вывороченному следу, часто нагибаясь, пытаясь понять, что за природное явление или существо могло оставить такой отпечаток. В нем не было лап или ног, земля была равномерно разворочена.

Вокруг царила гробовая тишина: ни шелеста листвы, ни скрипа ветвей, ни голоса птицы. Остановившись, я напряженно вслушивался, пытаясь поймать хоть какой-нибудь звук, но не слышал ничего, кроме своего неровного дыхания. Дрожь била мое тело, струйки холодного пота катились по спине, и лишь ценой неимоверных усилий я удерживал свое тело от бессмысленного бегства, понимая, что это совершенно бессмысленно.

Нечто нагнеталось в воздухе, тяжестью наливалось над головой, давило на плечи и в какой-то момент мне показалось, я не выдержу этого щемящего одиночества, этой свинцовой тишины. Мне показалось, я вот-вот сойду с ума…

Небеса выплеснули на мир бесконечные потоки слез. Одновременно с этим прокатился над куполом леса басистый голос грома, заставивший меня вжать голову в плечи и присесть на корточки. Ощущения стали куда четче, непонятная угроза схлынула. Смытая дождевой водой, она стремительно впитывалась в землю.

Густые кроны деревьев на самом деле оказались совсем дырявыми, и вскоре дождь хлестал со всех сторон так, что я моментально промок. Ледяным порывом ветра холод притронулся к моему сердцу, и я тщетно искал какое-нибудь укрытие. С каждой ветки, с каждого кустика, с каждой травинки уже срывались крупные холодные капли.

Дождь стоял белой стеной. Казалось, вокруг меня срываются водопады, водяная взвесь мутила взгляд. Лес изменился второй раз. Я шел по следу, надеясь, что он выведет меня хоть куда-нибудь, когда подлесок вокруг стал быстро и неотвратимо густеть, местность понижалась. Появились вьюны, их темно-красные широкие листья, по которым с шумом барабанили капли дождя, укутывали стволы деревьев, оплетали кусты, превращая их в красные шары, делая их похожими на диковинных животных, очертания которых все больше искажались густеющими сумерками. Темнота быстро просачивалась между стволами, пропитанная влагой и холодом. Гром часто гремел над головой, и каждый раз я непроизвольно вздрагивал.

Я безуспешно пытался найти место, где смогу хоть немного укрыться от ледяного дождя и уже давно выбился из сил. Почва под ногами намокла и стала скользкой, так, что мне волей неволей пришлось сойти с глинистого следа, так как я ежеминутно оскальзывался, а один раз даже упал, весь перепачкавшись в грязи. Уже через несколько минут дождь смыл с меня отпечатки падения.

В конце концов я выбрал плотно растущие друг к другу деревья и заросли высокого кустарника, пойманные плетями красного вьюна и обессилено заполз под этот естественный навес, ища защиты от осеннего хлесткого ливня. Продравшись сквозь плотные ветви, с каждой из которых на меня обрушивался водопад капель, я, наконец, остановился, найдя себе небольшое углубление. Здесь было совсем сухо, плотные побеги над головой образовывали нечто похожее на небольшую пещеру, листья вьюна плотно заплели все свободное пространство у основания дерева. Я скрючился, прислонившись к толстому стволу и пытаясь согреться, но прекрасно понимал, что пока не сниму мокрую одежду и не разожгу костер, ничего не выйдет.