Урсула Ле Гуин - Рыбак из Внутриморья

Семь лет спустя, когда война подходила к концу, на Йеове нашли свой конец 300 тысяч солдат с Уэрела, многие из них были родом из Вое Део, а многие из касты веотов.

За несколько лет до завершения военных действий корпорации стали вывозить с Йеове своих людей, и к последнему году на планете почти не осталось гражданских лиц из сословия хозяев.

В течение тридцати лет войны за Освобождение часть племен и немало рабов дрались на стороне корпораций, которые, пообещав безопасность и вознаграждение, снабжали их оружием; даже во время Освобождения происходили военные столкновения между соперничающими племенами. После того как корпорации вывели свои военные силы и окончательно покинули планету, в пламени межплеменных войн заполыхал весь Великий континент. Не существовало никакого центрального правительства, пока на многих местных выборах Всемирная партия Абберкама не нанесла решительное поражение Партии Свободы и дала понять, что берется провести первые выборы Всемирного совета. Но во 2-м г. Освобождения она неожиданно рухнула под грузом обвинений в коррупции. Посланники Экумены (приглашенные на Йеове Партией Свободы во время последнего года войны) поддержали Партию Свободы в желании ввести конституцию и организовать выборы. Первые выборы (3-й г. Освобождения) привели к принятию новой Конституции, но ее основополагающие принципы были довольно сомнительны: женщины не имели права голоса, многие внутриплеменные выборы были отданы на откуп исключительно вождям, и немалая часть внутриплеменной иерархии была не только сохранена, но и получила законное основание. И, прежде чем на свободном Йеове сформировалось стабильное общество, планета пережила несколько лет бунтов и мятежей, в течение которых состоялось несколько кровавых межплеменных войн.

Йеове присоединился к Экумене в 11-м г. Освобождения (19 г. ДНВ), и через год прибыл первый посол. Основные поправки к Конституции Йеове, гарантирующие всем лицам старше 18 лет право участия в тайном голосовании и равные права, были приняты в ходе свободных всеобщих выборов в 18-й г. Освобождения.

И была там стена. Не слишком красивая — сложенная из грубого камня, кое-как скрепленного известкой. И невысокая — взрослый запросто мог заглянуть на другую сторону, а уж перелезть через стену способен был даже ребенок. Там, где стена пересекала дорогу, не было никаких ворот; она просто сходила на нет, превращаясь в линию на земле: в символ границы. Впрочем, граница-то как раз была вполне реальной и всеми соблюдалась свято вот уже семь поколений. В жизни людей на этой планете самым важным были именно эта граница и эта стена.

У стены, разумеется, было две стороны. И воспринимать мир — в зависимости от того, с какой стороны находишься, — можно было по-разному, для себя решая, какая их двух сторон внутренняя, а какая внешняя.

Так вот, если смотреть со стороны дороги, ведущей к стене, то получалось, что стена окружает довольно большой кусок пустыни в 60 акров, называемый Космопорт Анаррес, где вдали торчали громадные подъемные краны, виднелась стартовая площадка для космических ракет, располагались три склада, гаражи и унылые бараки для персонала, попросту казармы, где не было ни деревца, ни цветочка, ни детей и где, в общем-то, по-настоящему никто никогда и не жил. Бараки служили чисто карантинным целям — ведь в Космопорт регулярно прилетали ЧУЖИЕ космические корабли с грузом, и тогда стена отделяла от окружающего мира не только сами корабли, но и тех, кто на них прилетал, то есть инопланетян. Таким образом, стена как бы замыкала в кольцо прорвавшуюся сюда Вселенную с ее представителями, оставляя Анаррес вовне и на свободе.

Впрочем, можно было посмотреть на стену иначе, с другой стороны, и тогда получалось, что это Анаррес, весь целиком, окружен стеною, точно огромный концлагерь, и отрезан ею ото всех прочих миров Вселенной, как бы пребывая в состоянии вечного карантина.

Однако по дороге к стене всегда тянулись люди, останавливаясь у той черты, где по земле проходила граница.

Люди часто приходили сюда из расположенного недалеко города Аббеная в надежде увидеть космический корабль; некоторым же хотелось просто посмотреть на стену. В конце концов, это была единственная четко обозначенная граница на их планете. Нигде более не могли они увидеть знака, гласившего: «Прохода нет!» Особенно тянуло к стене подростков. Они прямо-таки липли к ней, залезали на нее и сидели часами, наблюдая, как огромные краны снимают упаковочные клети с подползающих вереницей тяжелых машин. А если повезет, на взлетном поле мог оказаться даже инопланетный корабль, хотя большие рейсовые грузовики прилетали на Анаррес всего восемь раз в год, и об их прилете не знал заранее никто, кроме членов Синдиката Сотрудников Космопорта, так что, когда мальчишкам на стене удалось на сей раз увидеть-таки корабль с Урраса, они были в восторге, однако продолжали смирно сидеть на своем месте, глядя на приземистую черную башню вдали, среди леса разгрузочных приспособлений и кранов. Наконец из складского помещения вышла какая-то женщина — судя по повязке на рукаве, член Синдиката Охраны — и сказала ребятам:

— Ну все, братцы. На сегодня представление окончено.

Повязка на рукаве — знак власти! — была здесь почти такой же редкостью, как и прибытие космического корабля с другой планеты, и мальчишкам стало еще интереснее, однако тон женщины, хоть и был достаточно мягок, возражений не допускал. Она, безусловно, была здесь НАЧАЛЬНИКОМ и вполне могла позвать на помощь своих ПОДЧИНЕННЫХ. Впрочем, смотреть все равно было практически не на что. Инопланетяне продолжали прятаться в своем корабле, и никакого «представления» не получилось.

Сами охранники тоже явно скучали; их начальнице порой даже, пожалуй, хотелось, чтобы кто-нибудь из местных жителей попытался перелезть через стену, или член инопланетного экипажа спрыгнул бы на землю с трапа своего корабля, или какой-нибудь мальчишка из Аббеная попытался пробраться на космодром, чтобы рассмотреть корабль поближе… Но этого никогда не случалось! А когда все-таки случилось, охрана оказалась к этому совершенно не готова.

— Это что же, из-за моего корабля у ворот целая толпа собралась? — изумленно спросил у начальницы охраны капитан «Старательного».

Начальница видела, что «у ворот» собрались по крайней мере человек сто. Они просто стояли — так люди стояли когда-то на железнодорожных станциях во времена Великого Голода. Начальница нахмурилась.

— Видите ли… они… э-э-э… протестуют, — сказала она, с трудом подбирая слова чужого языка йотик. — Понимаете? Вы ведь берете ПАССАЖИРА!