Карина Демина - Невеста

— Я не понимаю, почему ты злишься, — спокойно сказал он. — Сплетни были и будут.

— То есть тебе все равно?

— Нет. Но гнев ничего не изменит. Надеюсь, ты не собираешься судиться с ними? — Он потер пальцы, пытаясь избавиться от черной типографской краски. Печатали «Сплетник» на дешевой бумаге, да и на прочем экономили безбожно, хотя Виттар точно знал, что газетенка приносит владельцу немалый доход.

— Но я рад, что ты наконец-то решил поговорить со мной.

Решил, хотя Виттар подозревал, что разговора не получится.

— Почему ты хочешь уехать?

Оден поднялся. Виттар хорошо знал эту его привычку: на ногах брату думалось легче. Он не ходил, скорее перекатывался с пятки на носок, порой сам за собой не замечая этого движения. Застывал секунд на пять… или десять… и вновь возобновлял движение.

— Это, — он указал на газету, — лишь начало. Ты ведь понимаешь, что одной статьей все не ограничится. Будет вторая… третья… а если не будет, то слухи пойдут. И чем дальше, тем гаже.

— Тем более ты должен остаться…

— И доказать всем, что они неправы? Виттар, у меня нет желания что-то кому-то доказывать.

— Твое имя…

— Или утопят, или очистят без моего участия. — Он замер, опираясь на спинку кресла. — Я устал, Виттар. И больше не хочу войны ни в каком виде. А здесь меня в покое не оставят.

— Тебя или ее?

— Меня. А ее тем более. Она храбрая девочка, но очень хрупкая. И не заслужила той грязи, в которой ее искупают.

— А ты заслужил?

Оден разорвал газету пополам. Сложил. И снова разорвал.

— За эти четыре года я слышал много лжи. — Оден аккуратно высыпал клочки бумаги в бронзовую чашу. — Как-то… научился не заострять внимание.

Он впервые сам обмолвился о том, что с ним было.

Да, Оден отвечал на вопросы, которые Виттар должен был задать.

И рассказывал сухо. Отстраненно. Словно все происходившее происходило вовсе не с ним.

— Эйо — другое дело. Ей нужно место, которое она могла бы назвать домом. Да и мне.

Оден говорил со спокойной уверенностью безумца.

В ящике стола нашелся коробок спичек, старый, мятый, верно, не один год ждавший, когда же он станет нужен.

— Твой дом здесь.

— Был когда-то. — Спичка чиркнула по серному боку и сломалась. — Но я чувствую себя… больным.

— И поэтому отказываешься от шанса?

— Какого? Что живое железо однажды вернется? Лет через пять? Десять? Пятнадцать? А если нет? Как надолго хватит моей веры? И когда я начну сходить с ума оттого, что очередного чуда не происходит? Мне надо научиться жить так, как есть. Лучше всего в месте, свободном от воспоминаний.

Со второй спички слетела фосфорная головка… и третья просто рассыпалась в пальцах Одена. Он вытер пальцы о брюки.

— Я допускаю, что не смогу жить где-то еще и вернусь. Но я должен попробовать.

Вытряхнув содержимое коробка на столешницу, Оден принялся перебирать спички, выискивая ту самую, которая все-таки породит огонек.

— Это ошибка.

Его спокойствие выводило из себя.

— Пускай, но это будет моя ошибка. — Оден посмотрел в глаза брату. — Скажи, я останавливал тебя когда-нибудь? Например, когда ты решил, что хочешь пойти в разведку. Мне твой выбор пришелся, мягко говоря, не по вкусу. Но разве я вмешался?

Лучше бы вмешался.

Остановил. Запретил. Впрочем, когда на Виттара действовали запреты?

— Хотя я рад, что ты с ними все-таки развязался…

Немой вопрос, и Виттар кивает: развязался. Война дала шанс, но совесть не успокоила.

— Хорошо. И это опять же был исключительно твой выбор.

Оден вправе требовать той же свободы, но… если бы знать, что решение уйти действительно принято им. Он же счел вопрос закрытым и сказал:

— Меня беспокоит завтрашнее… торжество.

Три спички влево. Четыре — вправо. Оден выравнивает их большим пальцем, и ярко-красные головки, соприкасаясь друг с другом, рассыпаются.

— Званых гостей, как понимаю, будет немного?

— Да.

— А незваных?

Взгляд внимательный, чуть насмешливый. Он по-прежнему видит Виттара, если не насквозь, то почти. И, как когда-то, терпеливо ждет, когда Виттар сам признается.

Шалости остались в детстве.

Безумные выходки — в юности.

Сейчас все много серьезней.

— Дюжина… возможно, больше. Действительно опасен один, но его будут ждать ловцы.

Кивок. И еще одна спичка влево.

— Он знает, но попытается прорваться. Ему нужен не столько ты, сколько я.

— Бешеный?

— Да. Но способен думать.

И еще спичка… Оден выкладывает из них квадрат.

— Гости будут из разведки. Особый отдел. Двойное оцепление из королевских гвардейцев, но проход оставят.

От квадрата начинается дорожка к чернильнице.

Верно. Дом и лужайка, уже убранная к завтрашнему торжеству. Резная беседка. Цветы, банты и что там еще положено в подобных случаях?

— Насколько он силен?

— Очень.

— Плохо. И если у него действительно есть хоть капля мозгов, он не пойдет вашим коридором. Где?

Виттар указал:

— Здесь, если помнишь, ров, а за ним сразу болота начинаются. Охрану поставят, конечно, но путь наиболее логичен. По ограде установлен контур. Как только стая пройдет, контур замкнут.

— И выбраться им не удастся. Разумно. Но они не пойдут от болота… — Оден задумался и обошел стол. — Скорее разделятся… я бы разделил стаю. Одну на прорыв, там, где ждут. Вторую… Зависит от того, есть ли у него союзники. Как я понимаю, наши гости… не очень хорошо знакомы друг с другом.

— Предусмотрели.

Оден, хмыкнув, заметил:

— Чем больше людей, тем больше сумятицы. Нельзя предусмотреть все. Исходи из того, что внешний контур они преодолеют. Что с внутренним? — Большие пальцы указали на обе стороны дорожки из спичек: — Заслоны слева и справа. Сзади?

— Да. Королевская гвардия.

— Хорошо. В теории… — Он поморщился и обошел стол с другой стороны. — Кто из высших будет?

— Я. Серебро. Платина…

— Сколько?

— Пятеро. Для одного щенка более чем достаточно. — Виттар потер плечо, на котором еще остался шрам. Будь схватка честной, он не был бы столь самоуверен. Но у дикой охоты свои правила. — Вас прикроют со всех сторон. Не о чем беспокоиться.

Палец Одена прочертил полукруг, отрезая беседку от дома.

— Всегда есть о чем беспокоиться. И ты знаешь это не хуже меня. — Оден подобрал спичку, раздраженно чиркнул о серный бок коробка, и тонкое пламя вспыхнуло, обжигая пальцы. — Я понимаю, что все это нужно и… правильно, поэтому и принимаю как есть. — Рыжий огонек перепрыгнул на бумажные клочки. — Но я хочу знать. Эйо ничто не угрожает?

— Не больше, чем тебе.

Бумага тлела.

— И свадьба действительно состоится?

— Да.

Чернота съедала буквы, стирала слова и целые фразы.

— Хорошо. Тогда последний вопрос. Эта свадьба будет действительна?