Виктория Оленик - По дороге в Ад

— Наконец-то, — непонятно выдохнул вампир, полуразлегшись на земле, и одним движением поднялся. — Геральд. Давно не виделись.

— Она моя.

Гэри, бегло осмотрев меня, остановил взгляд на Дракуле. Очень недобрый взгляд — не помню, чтобы когда-либо… хотя нет, помню. Я вздохнула. Всё, мне придется отчитываться за труп Дракулы. Братик убьет меня за «перерасход сотрудников», он у меня добрый начальник.

Никогда в жизни не думала, что буду так рада и в то же время огорчена появлению Геральда. Да, без сомнения, это Гэри… и совсем не он, совсем чужой. Будто его душу выкрали, а взамен оставили пустоту.

Не уверена, что он отпустит меня с миром.

Я по стеночке начала красться в сторону магазина. Там же должны быть телефоны? И уж в любом случае я смогу чем-то вооружиться. Хотя куда уж больше.

Вампиры, увлеченные разборкой, не заметили моего отступления. Ну и славно. Я задержалась на секунды, не в силах оторваться от великолепной схватки. Оба двигались быстро, с невероятной скоростью, так, что их силуэты превратились в размытые пятна. Оба молчали — тем страшнее было наблюдать за поединком.

Я ожидала, что Дракула почти непобедим, но прошло, казалось, лишь мгновение, как он влетел в припаркованную у тротуара машину. Брызнули осколки стекла, помялся металл машины, почти наполовину прогнувшись в салон, и Дракула рухнул на землю. Удивленно подняв голову, он вытер кровь со лба и с таким изумлением посмотрел на окрашенную в красный ладонь, что сразу стало ясно — свою кровь он видел впервые.

— Это вообще что такое? — прошептал он, но быстро опомнился и, заметив наступающего и страшно мрачного Геральда, растворился туманом. Так что вместо головы Дракулы Геральд проломил крышу машины.

— Трус, — с досадой выдохнул Гэри.

И тут я поняла, что мне пора бежать. Сорвавшись с места, я кинулась к двери магазина. Сейчас я боялась Гэри. Надо же! Я — боялась! Геральда!

Он перехватил меня у самой двери, молниеносно обогнав и преградив вход. Я чуть в него не врезалась, но смогла остановиться в последний момент. Я сделала шаг назад — он вперед. Ой, что сейчас будет! Я наступила на что-то вроде камня и не упала только потому, что Гэри схватил меня за рукав и притянул к себе.

— Так, значит, Софья? — улыбнулся он.

— Если ты голодный… чтоб ты знал — я жутко невкусная. Еще отравишься! Не о себе же беспокоюсь.

— Я сыт, — мягко улыбнувшись, он покачал головой. Потом провел рукой по моей щеке и, осторожно прикоснулся к шее, к укусу. В синих глазах появилась печаль и что-то еще, удивительно доброе и знакомое.

Душа.

— Ты в порядке?

— Буду в порядке, — грустно отозвалась я. Наверное, в порядке. Когда-нибудь буду. Геральд улыбнулся, легко и ясно, чуть склонился….

….и тут — надо же, как вовремя! — в тишине зазвучали голоса. Отдаленные, но знакомые. Уж голос Ника я издалека узнаю.

Синие глаза потемнели, и Гэри, отшатнувшись, ускользнул в темноту. Я лишь судорожно вздохнула, не успев даже испугаться, и прикрыла глаза. И тут же распахнула, поняв, наконец, слова Дракулы.

Моя собачка — это Геральд.

Под покровом ночи творятся самые страшные дела, такие как ограбление холодильника, ябедничество на вампира или шабаш ангелов.

Мертвенно-бледный, голубоватый свет луны косыми лучами проникал сквозь стекло, расчерчивал комнаты на полосы и скользил по темной шевелюре Катерины. Склонившись над столом и зловеще сверкая глазами, подруга воткнула иголку в тряпичную куклу и расхохоталась.

— Пришел конец тебе, кровопийца!

Катя раскинула руки в разные стороны, взметнулись длинные рукава мантии. Чашка с кофе грохнулась с блюдечка, жидкость брызнула в разные стороны. Володя зачавкал с утроенной скоростью, увлеченный процессом, и, пока Катерина пыталась стряхнуть жуткое кофейное пятно со страницы, я поспешила добавить:

— А еще он меня укусил. Вот, смотри! — Я отогнула воротник рубашки и указала на шею. Катерина с яростью взвыла и воткнула еще одну иголку в пузо куклы.

— Ха-ха! — зловеще прошептала она. Ритуал из книги вуду шел полным ходом. Тут подруга осеклась и, судорожно пролистав страницы книги, потрясла куклу. — Тьфу, гадство! Забыла сушеного паука. То-то я думаю, чего так мало спецэффектов?

Катя достала из спичечного коробка несчастного паука и бросила в чашу со всякой гадостью. Чаша вспыхнула огнем, перепугав нас не хуже восставшего из могилы призрака, и угрожающе зашипела. Катя с визгом отбросила куклу в угол, Володя грохнулся вместе со стулом и ножкой курицы, а я вцепилась в чашку руками, да так и застыла с выпученными глазами.

Холод пришел вместе с тенями. Черные, извивающиеся щупальца тянулись к нам, стонали и искривлялись. Сердце сжалось от страха, холодок пробежался по спине. Тонкий дымок взметнулся к потолку, наполовину угасший огонь тихо треснул, и мы с друзьями дружно сглотнули.

— Блин, это Ван Хельсинг, — тихо прошептала Катя. Окно распахнулось, и порыв ветра окончательно убедил нас, что не стоило тревожить «великого, опасного и неубиваемого Ван Хельсинга, дабы он покарал зарвавшегося кровопийцу и закопал саперной лопаткой под крестиком Брэма Стокера».

— Или Брэм Стокер, — авторитетно подхватил Володя, не выпуская, впрочем, курочки.

— Или начальник, — в ужасе выдохнула я, заметив в конце коридора страшную черную фигуру. Мы переглянулись, привыкшие к темноте глаза расширились, и мы, как по команде, вскочили. Сердце ухнуло в пятки, и холодная капля пота упала со лба.

— Черт! Это хуже всего! Шухер!

Что тут началось! Перепуганные насмерть, в холодном поту, натыкаясь друг на друга и ругаясь, мы метались по кухне, запихивая остатки шабаша куда попало. К тому моменту, как нога Ника ступила через порог, книга была торжественно зажарена в духовке, курица проглочена, тряпичная кукла сожжена, а миска, где ее сжигали, выброшена в окно. Осколки стекла валялись на полу, поблескивая и переливаясь в лунном свете…

— Что тут происходит? — Свет включился, и мы затаили дыхание. Ник внимательно осмотрел место преступления и с подозрением нахмурился.

— А мы тут… плюшками балуемся? — Володя вцепился зубами в булочку и указал на тарелку.

— И чаи распиваем. — Я аккуратно подула на чай и подняла на Ника кристально честный взгляд.

— И книги читаем. — Катя продемонстрировала томик Достоевского и помахала им Нику в знак приветствия. Какое, однако, трагическое название — «Преступление и наказание»! Я поспешила перевернуть книгу, чтобы Катя не читала вверх тормашками, и улыбнулась.

— Ну конечно, — бодро согласился Ник, не поверив ни единому слову, — как же еще читать книги, если не в полной темноте?!

— Не скажи, не скажи, — не растерялась Катерина. — Это древняя тибетская традиция боевых школьников… надо читать в темноте, и просвещаться! Учиться, учиться и еще раз учиться, товарищи! Как сказал Великий Анунах!