Анатольевич Короленко - Зелёные небеса [СИ]

- Слышал, что в роте есть телевизор, - прошептал я, пытаясь отвлечь любимую от тяжёлых мыслей - Пойдём, посмотрим?

Княжна кивнула в знак согласия, и мы не спеша, взявшись а руки, направились врасположение.

Комната для просмотра телепередач находилась на самом верху казармы, в огромном мансардном помещении. Здоровенный квадратный экран телевизора, с диагональю под два метра, ряды откидных кресел - всё было почти как в Лазурском городском кинотеатре, куда мы частенько заходили с друзьями на последний сеанс. Уселись с княжной где-то посередине зала, как хорошо, что темно в помещении, сразу обнял девушку.

На экране какая-то передача про Царскую Армию, о том, что очень скоро на вооружение поступит новый вид боевых шагающих машин. Здоровенного вида роботы бодро вышагивают по лесу, в "руках" что-то вроде скорострельной пушки. Бабах, звучит очередь, и деревья превращаются в труху от залпов блестящих новой краской "Васьков". В зале поднялся гул одобрения.

- У! - восхищены курсанты, радостно переглядываясь меж собой. - Теперь противнику задницы надерём!

Следующий сюжет о буднях элитного подразделения, в котором служат снайпера экстра-класса. Лиц они не показывают, сидят в масках, рассказывают о своей жизни. Вот, говорит один из них, недавно, буквально совсем на днях, умудрился подстрелить какого-то вражеского генерала, похоже, из Саймоновского генштаба. Ходил при полном параде среди солдат шестого сектора, на такое способен только чисто штабной работник. И допрыгался, получил пулю в лоб, боевые офицеры с обоих сторон уже давно наученные, одеты в солдатскую форму, полностью сливаясь с коллективом, и то, их вычисляют профессионалы. А этот как попугай, при всех наградах и шпаге...

- Паша, переключи на Саймон ТВ, вроде как кого-то из нашей разведки аномалии скормят, в Сети вычитал, - звучит голос из зала. - Уроды...

Невидимый в темноте Паша щёлкает пультом, и на экране появляется довольно упитанного вида ведущий, на фоне каких-то больших стеклянных ящиков.

"...Сегодня, в прямом эфире нашего телеканала, состоится очередная показательная казнь врагов нашей Великой Империи, - самодовольно тряся тремя своими подбородками, торжественно говорит тот. - Верховный Имперский суд вынес вердикт шпионам повстанцев, и будет применён в действие путём переработки в промышленной аномалии. А теперь слово государственного обвинителя, прошу! (В кадре старик в офицерском мундире, вся грудь в наградах, стоит с бумажной папкой в руках.)

- Итак, граждане Великой Саймоновской Империи, а так же жители остального мира, - важно воскликнул обвинитель. - Сегодня мы приведём в исполнение приговор Верховного Имперскогосуда, по делу 456434 о ведении повстанческой разведывательной деятельности, в результате которой нанесли определённый урон нашему государству. По решению суда, приговорённые должны быть казнены путём переработки в аномалии. Ввести заключённых!"

- Паша, да ну, зачем на это смотреть! - раздался другой голос из зала. - Переключи на наш канал.

А у меня волосы встают дыбом - к стеклянным ящикам, что в данный момент показывали на экране вывели моих родителей. Да, как бы мне не хотелось, чтобы всё было не так, но это были они - в следах от побоев, в изодранной одежде, это точно были они.

- Не переключать! - заорал я не своим голосом, Ленка аж вздрогнула, испугавшись. А я уже нёсся к телевизору под изумлённые взгляды курсантов. - Не переключать!

Остановился в проходе напротив телевизора, всматриваясь до рези в глазах в экран.

"- Ваше последнее слово, - надменно произносит обвинитель.

Отец с матерью стоят вместе. Крепко держась за руки, видно, как маму бьёт дрожь, ноги подкашиваются, папа спокоен, придерживает её, в глазах огонь и ненависть.

- Будьте вы прокляты, мрази! - сквозь зубы изрекает батя. - Всё равно наступит конец вашей сраной империи, будьте уверены.

Взгляд отца меняется, и становится грустным.

- Прости нас, Лёша, сынок! Живи и будь человеком...

Он осёкся, проглотив ком в горле, обнял мать, хотел ещё что-то добавить, но обвинитель командует:

- Привести приговор в исполнение!"

Меня уже трясёт, слёзы льются по щекам. Разум отказывается верить в происходящее, нет, этого не может быть... Как же так, папа? Почему? Зачем?..

В кадре появляются несколько солдат в красной форме, и отрывают родителей друг от друга. Мать кричит, рвётся к отцу, но врагом много и сильнее, они тащат моих самых дорогих людей на земле к этим проклятым ящикам... Мои колени подкосились, и я рухнул на плитку пола. Уже не смотрю на экран, а голос обвинителя,как глашатай ада объявляет:

- Активировать аномалии.

Зрительный зал оглушают дикие крики непереносимых страданий, и я не понимая, что делаю, несусь вон из помещения. Бегу как в тумане, не видя ничего вокруг, мне бы просто убежать от этих криков, я не могу слышать, как они кричат от боли... Это сильнее меня, это выворачивает наизнанку душу, буквально разрывая сердце на части грязными когтями отчаяния.

Выскочил из казармы и заорал во всю глотку. На трясущихся ногах побрёл к дальней скамейке, и усевшись на неё, уставился перед собой. Сидел, и тупо смотрел куда-то на стену учебного корпуса, заливаясь слезами. Неземная боль расплавила мою душу, и в ней что-то лопнуло, перегорев, как вольфрамовая нить. И я уже совсем другой, иной, чем был десять минут назад.

Ну воти всё, батя, так и не свиделись с тобой, не сходили, как планировали, на утреннюю рыбалку к реке, да так и не подварили наш старый "Москвич". Прости мама, что был иной раз груб с тобой, ты же своей добротой совсем разбаловала сына... И больше не позовёшь меня из окошка, не спросишь, как дела. В памяти наш двор у дома, сижу, курю на скамейке, а мать, отодвинув занавеску зовёт:

- Лёша, иди кушать!

Засунул кулак в рот, и схватив его зубами, завыл, как пёс. Вот и всё...

Когда пришёл в себя, увидел, что рядом со мной сидят Иван и Лена. Княжна гладит мою руку, положив её на свои колени, глаза мокрые совсем, в них полное участие и сострадание. Сержант хмурый, косится на меня время от времени, словно боится, что я снова ломанусь сломя голову.

- Ну как ты? - прервал молчание Пустов. - Глупостей не натворишь в горячке?

- Не натворю, - угрюмо ответил я. - Есть выпить?

- Пойдём в кладовку! - кивнул сержант.

Втроём поднялись в помещение кладовой, и через минут двадцать я уже был мертвецки пьян, выпив за два присеста бутылку коньяку. Ленка с Иваном пить не стали, сидели и с тоской смотрели на меня, похоже, не зная, что и сказать. Да тут и говорить ничего не надо было, я и сам не знал бы, что делать в такой ситуации.

- Что ж за мир у вас такой, а? - спросил я заплетающимся языком. Во, да у меня "блокировка" слетела, не иначе, потому как говорил о таких вещах, о коих и промычать недавно толком не мог. -Провалился бы он пропадом, вместе с небом вашим зелёным. Одни беды только...