Николай Чугунов - Звездная магия

С потолка донеслось мелодичное пиликанье, и агент прислушался.

— Внимание, внимание. Объявляется посадка…

Остальные пассажиры еще вслушивались в бархатный голос информатора, а бывший радист уже протискивался сквозь толпу. Маскировка и тут работала на него — люди инстинктивно пытались увернуться от замарашки. Мардж все понял правильно — безопасники, отчаявшись проверить всю толпу в космопорту, решили распихать ее по крошечным отсекам, чтоб там отсеять подозрительных. Единственным шансом избежать этого было — прорываться вперед, пока сотрудники еще не отошли от двух суток безделья. Конечно, можно было обождать, пока пограничники на контроле устанут — но агент подозревал, что именно этого от него и ждут. Кроме того, его маскировка удовлетворительно работала только в толпе — чем меньше народа вокруг, тем больше у окружающих возникнет желания понять, кто же скрывается под маской?

— Гражданин! — возмущенно взвизгнула полная дама в парчовом платье, опрокинутая на спину аккуратным толчком. До стойки оставалось всего два метра и пяток людей. — Куда, куда?

— Я первый, я первый, — забубнил радист, тщательно изображая деревенского дурачка. — Я первый!

Изо рта полетели слюни, и толпа брезгливо расступилась.

— Я первый, я первый, — из грязной сумки на полированный металл стойки высыпалась целая куча мусора вперемешку с измятыми документами. — Я первый!

— Документы! — рявкнул пограничник и зевнул.

— Я первый!

— Тьфу, — офицер, скривившись, принялся копаться в мусоре, пытаясь найти там нужные документы. Паспорт, измазанный чем-то липким, нашелся в самом низу кучи, сколотый массивной скрепкой с медицинской картой.

— Я первый…

— Заткнись, — настроение пограничника окончательно испортилось. Он осторожно раскрыл перепачканный паспорт и подал его напарнику. — Ну-ка, прокатай его!

— Уверен? — парень взял за уголок истекающий зеленым жиром документ.

— Я…

— Заткнись! — взвыли пограничники в один голос.

— Прокатай его. Быстро! — старший кинул опасливый взгляд на многометровую очередь, медленно наливавшуюся яростью. — Иначе нас порвут!

— А потом куча народу будет благоухать протухшим гусиным жиром по всем уголкам галактики, да? — парень, скривившись, понюхал паспорт еще раз. — Это если сканер не закоротит, ты учти.

— Ладно, проходи, — старший торопливо вырвал из рук агента потрепанный мешок и сгреб туда весь мусор со стойки. — Быстро!

Алые огни на воротцах, моргнув, сверкнули зеленым.

— Я первый!

— Да, да, ты первый, вали! — крепкая рука пограничника рывком проволокла радиста сквозь воротца. — Следующий!

— Я первый, я первый! — радист подпрыгнул на месте и засеменил по коридору, прижимая к груди сумку с мусором, словно дороже ее не было во всем свете. — Я первый!

— Идиот, — младший выудил из кармана пачку одноразовых салфеток. — Как только до космопорта добрался…

— Как-как, — пограничник с омерзением глянул на стойку, по которой расплывались капли ядовито-зеленого жира. — Сунули в сумку документы, повернули лицом в выходу и отвесили хорошего пинка. Кстати, я вспомнил, кто это.

— Ну? — парень придирчиво обнюхал пальцы — от них все еще разило тухлятиной.

— Это Альберт Кроули. Который месяц назад проиграл все свое состояние на бирже. Видать, все-таки нашли, куда спихнуть дурачка.

— Еще большим дуракам. Ну, или в музей.

Стойка разразилась оглушительным звоном, и старший проклял того обувщика, который ввел в моду металлические туфли.

— Я стою тут уже пять минут, а вы!!! — давешняя дама была готова буквально взорваться от негодования. — Вы… Я буду жаловаться!

— Я подтвержу. Я все подтвержу, — из-за спины скандалистки высунулся плешивый старичок в архаичных очках. — Давно пора призвать их к порядку!!!

Профессор лежал на койке и задумчиво считал блестящие клепки на подволоке. Судя по блестящим латкам на старой стали, его темницу недавно капитально реставрировали. С одно стороны, это было хорошо — антикварные корабли никогда нельзя было назвать по-настоящему надежными, а потому их конструкция изобиловала техническими тоннелями, инженерными ходами и замаскированными лючками. С другой стороны, латки выглядели очень основательными, а, значит, корабль перебрали сверху донизу, закрыв все возможные дыры в защите. С третьей стороны, вряд ли ремонтники сумели закрыть все…

Закончить мысль профессору не дали. Механический замок в двери едва слышно щелкнул, впуская внутрь того самого типа, один взгляд которого лишал воли.

— Что тебе надо? — голос ученого дрожал.

— Поговорить, — с плеча дохляка в черном скользнула полупрозрачная тварь, которая, казалось, состояла из одной лишь пасти, полной игольчато-острых зубов. — Если ты не против, конечно.

— Говорить — это хорошо, — в дверном проеме показалась голова гигантской сколопендры. — Мне нравится говорить. А тебе, человечек?

— Ему тоже нравится, — некромант коротко усмехнулся. — Только он пока стесняется. Правда ведь?

Сперва профессор пытался сопротивляться — и в какой-то мере это ему даже удалось. Некромант, так и не сумев пробиться сквозь вихрь из «мусорных мыслей», выудил из-под мантии белоснежный платок и вытер залитое потом лицо.

— Сдаю, — пожаловался он гигантской многоножке, которая с искренним любопытством оглядывала камеру. — Элементарную защиту уже пробить не могу. Как же это я домой вернусь? Съедят ведь.

— Ты невкусный, — доверительно сообщил инсектоид.

— Я фигурально, — отозвался чародей, секундой позже добавив, — То есть, меня не будут потреблять в пищу. Но придется мне несладко…

— Тебе не дадут сахара? — сочувственно протянуло насекомое. — Обожаю сахар!

— Мне будет… некомфортно, — хмыкнул колдун и повернулся к профессору. — Ладно, мне надо подготовиться. Никуда не уходи.

Дверь с грохотом захлопнулась, и последнее, что разобрал ученый, был тоненький голос многоножки.

— Но он же и так не уйдет, ты его запер!

Что в устах похитителя означало «приготовиться», профессор не знал, но чувствовал, что скоро его просветят — тщательно, со знанием дела и весьма неприятно.

— Колдовать, снова колдовать! — многоножка, подпрыгивая, описала полный круг вокруг профессора, привязанного к стальному кольцу. — Ты будешь колдовать?

— Немного, — некромант встряхнул свежевымытыми руками. — Мне стало еще интереснее.

— Интереснее? — пролепетал профессор, с нарастающим отчаянием оглядывая устройство, словно сошедшее со страниц учебника архаичной истории.

— Да, — чародей улыбнулся. — Ты вообще крайне интересный человек. Но неразговорчивый.

— Нам не о чем разговаривать, — ученый пытался сохранять неприступный вид, но получалось не очень. — Разве что ты меня отпустишь и извинишься — тогда я обещаю назначить тебе встречу.