Виктор Гвор - Волчье Семя

Когда поленский дворянин и Коготь вышли из ратуши, Медвежонок даже немного растерялся. Брат был бледный, как мел. Очень хотелось подбежать и спросить, в чем дело. Но наставления Когтя Отто запомнил твердо. Надо играть слугу дальше. Потому он подвел дворянину коня, а после двинулся вслед за Когтем. Последовавшие действия дворянина застали его врасплох. Когда тот схватил брата и начал трясти, Отто с трудом удержался, чтобы не перекинуться. Но удержался. Только стоял, не вслушиваясь в разговор, готовый прийти на помощь.

Не пришлось. Отпущенный Коготь нырнул в переулок, Медвежонок за ним. Но брат не побежал далеко. Сел прямо в пыль, прислонившись спиной к забору, поднял на Медвежонка голову и убито произнес:

— Вот так!

— Как так? — не понял Отто.

— Белку завтра сожгут!

— Не может быть! — изумился Медвежонок. — За кошелек?

— Не, — замотал головой Коготь. — За ячмень — плети. Или один золотой. Ее ларгом объявили. Суки какие-то сдали! Я погонялы запомнил! Гундосый и Свин!

— Гундосый? — переспросил Отто. — Я так этого назвал. На рынке…

Коготь смотрел словно сквозь него:

— Скелета? — он вдруг чуть оживился. — Слушай, точняк! Он же гнусавит! А Амбал на свинью похож! А чинарик сказал, что они с рынка стучат! — лицо брата закаменело. — На перо обоих! Сегодня же!

— Их всегда успеем, — сказал Медвежонок. — Надо Белку спасти.

— Как ты ее спасешь?

— Я — ларг! — в голосе звякнул металл. — Расскажи, что было!

— Да что, — махнул рукой Коготь. — Шляхтич этот повелся на понты, как миленький! Выкупили почти, я уже ойры передал. А тут этот до последнего листа дошел. И в обратку! — он ненадолго задумался. — Нельзя сегодня стукачей класть. Пана подставим! А он за Белку вписался!

— Да и хрен с ними!

— Ты где это ругаться научился? — удивился Коготь.

— Сам так всегда говоришь, — отмахнулся Медвежонок. — Где ее жечь будут?

— На площади. Народу сбежится!..

— Народ — это плохо, — огорчился Отто. — Может, из тюрьмы выкрасть? Мне стены — не преграда. И двери — тоже. Обратно на спине унесу.

— А легавые?

Медвежонок провел пальцем по горлу. Коготь задумался. Потом изрек:

— Не выйдет! Кича большая. Пока найдешь… Кто-нибудь на жмура напорется — аларм поднимет. И всё!

— Тогда по дороге! Только где?

Коготь лишь грустно усмехнулся:

— Там разные дороги есть. А по какой повезут — никто не знает, — он уныло вздохнул. — Наверное для того и делают, чтобы не отбили… — безнадежно махнул рукой. — Толпа по улицам собирается. Мальчишки за телегой бегут… Она в клетке будет…

Медвежонок вдруг заулыбался:

— Бегут? И мы побежим! А где удобное место будет — я перекинусь, клетку разломаю, а Белку тебе кину. И бегите сразу. Я с легавыми разберусь — и за вами. На хазе встретимся!

— А если тебя заметут? — покачал головой Коготь.

— Я ларг! — снова напомнил Отто. — Вильдвер! И «медведь»! Хоть и маленький!

Коготь горестно посмотрел на Медвежонка и махнул рукой:

— Давай попробуем. Всё равно ничего другого не придумывается, — он глянул на клонящееся к закату солнце. — Пошли! На стрелку пора.

Дворами вышли к небольшому дому в бедном квартале. Коготь постучал как-то по-особенному. Дверь открылась. В горнице уже ждали парни с рынка, и пять человек «старшаков». За столом в центре комнаты сидел седоголовый худощавый мужичок лет пятидесяти с удивительно добрым лицом, но при одном взгляде на него у Медвежонка по спине пробежали мурашки. Как понял Отто, это и был родич.

Скелет с Амбалом стояли справа от стола, двое здоровых молодых парней расположились за их спинами. Двое других стояли слева, оставив впереди свободное место. Именно туда Коготь и потащил Медвежонка.

— Работы всем, — приветствовал он присутствующих.

— И тебе не скучать, — ответил старший. — Начнем, — он кивнул Скелету.

— Коготь совсем нюх потерял! — Зачастил тот. — Лощенка на базар приволок, тот прописку не прошел, а работает!

Родич посмотрел на Когтя. Тот положил руку на плечо Отто.

— Это мой брат. Погремуха Медвежонок. Четвертый день в городе. Хвостом не шевелит. Шебуршит помаленьку. Как кости кинет — на прописку пойдет. Пока не с чем.

Родич кивнул.

— Принято. Навстречу предъяву кинешь?

— Скелет с Амбалом цаплями гуляют. Медвежонок сказал, что подо мной ходит. Дальше базар со мной должен быть.

— Тебя там не было! — крикнул Скелет.

— Ша! — стоящий за его спиной мужик влепил худому оплеуху. — Здесь без слова не базлают!

Родич одобрительно кивнул.

— Не было, значит, Когтя… А кто ж Амбалу жевалку разворотил? И тебе грабку попортил? — он подождал немного. — Что, варганку крутишь? Ладно, у молодого спросим, — он повернулся к Отто. — Скажешь?

Медвежонок пожал плечами.

— Гундосый Свину так мушку смазал, что у самого грабка дуба дала. Я только в сторонку отошел, чтобы не мешать.

Родич захохотал! Заулыбались и остальные.

— В сторонку отошел! Ай, молодца! Значит так. Медвежонок прописан. Скелет с Амбалом ему и Когтю по серебряку должны. И в общак вдвое. Чтобы людей от дел не дергали и Канон учили. Прямо сейчас.

Парни угрюмо засопели, но полезли за деньгами.

— И погремухи поменяем! Как ты сказал, малыш? — повернулся он к Медвежонку. — Свин с Гундосым? — Отто кивнул. — Вот так и будет. Всё?

— Еще базар есть, — сказал Коготь. — Не для гнилых лопухов.

Родич кивнул. Все вышли, оставив братьев наедине со старшим.

— Говори!

— Белку жгут завтра! — выпалил Коготь.

— За ячмень? — удивился родич.

— Стукачи за ларга сдали!

Вор присвистнул.

— Извини, братан. Сеструху твою жалко, но за ларга никто подписываться не будет.

— Так она не ларг! Ей нахалку шьют!

— Все равно. Это всем гореть! Старшему скажу, но… Кто сдал, знаешь?

— Свин с Гундосым!

— Кого-оть!.. — протянул родич.

— Я не обратку даю, старший, — заторопился парень. — Я сам протокол видел. А шляхтич, которого на выкуп развел, вслух зачитал. Так и написано «агенты Гундосый и Свин». Шляхтич разорался, а чинарик сказал, мол, проверенные люди, с рынка сдают! Только на правило их сейчас нельзя! Шляхтича подставим.

— В точку кладешь, — согласился вор. — Решим вопрос. Всё?

— Всё, — кивнул Коготь.

Родич подбородком указал на дверь.

Шевелить хвостом — заниматься каким-либо криминальным промыслом

Кости кинет — здесь: решит остаться в городе.

Базлать без слова — говорить без разрешения старших

Крутить варганку — врать

Смазать мушку — ударить по лицу.

Базар не для гнилых лопухов — тайный разговор.

В точку кладешь — правильно понимаешь.

В последней в своей жизни беседе Готтлиб фон Каубах ничего не скрывал. И всё же он ввел командора в заблуждение. Обычно скрупулезно точный, в этот раз, старый граф не придавал значения мелочам. Его задачей было протянуть время, пока слабенькие язычки огня, окрепнут, наберут силу и вырвутся наружу неудержимой стихией.