Виктор Гвор - Волчье Семя

В отличие от Дюпре, пан Войцех не разбирался ни в лицедействе, ни в способах покраски человеческого тела. Торговаться тоже не умел. Вообще, самой сильной стороной пана была всё же салева, как ни смешно звучали в его устах слова благородного языка. В итоге получил Новак даже меньше Сташевского, не говоря уж о Радзивилле. Но нервы помотал изрядно!

— Знаешь, папочка, мне понравилось! — Ядвига, вопреки обыкновению, расположилась не на столе, а за столом. — «Пан Новак, вы должны понимать, что вылечить хлопа от почесуна обходится дороже, чем купить нового! А после ваших опытов, и вовсе ничего нельзя предсказать! Это вы должны мне доплатить, чтобы я забрал ваши Серо-буро-малиновые Морды»! — передразнила Арнольда дочка. — Надо было видеть его харю!

— Я видел, — усмехнулся Хюбнер. — И даже отругать тебя за грубое слово не могу. Иначе, чем харей и не назовешь.

— А в итоге ты не просто магнат, папочка! Наш маленький маеток превзошел имение пани Гаштольд, а оно было самым крупным в Полении. До сегодняшнего дня. Правда, у пани есть еще пара владений в Нордвенте…

— Вот уж не собираюсь мериться с пани… — Арнольд еле удержал рвущееся с языка слово.

— Чем ты не собираешься мериться? — ехидно поинтересовалась девочка.

— Ничем не собираюсь! Лучше скажи, во что нам это вылилось.

— Восемь золотых прибыли! — гордо заявила Ядвига. — Не считая имущественных и живых приобретений. Подумать только, меньше месяца назад я мечтала о жалких двенадцати деревеньках! И понятия не имела о таких прелестных штучках, как красящие тело порошки, «синий почесун» и противоядие от него. «Горная смола», — она рассмеялась. — Так ведь никто и не догадался насыпать в пиво сахар!

— И не надо! — Хюбнер поддержал смех дочки слабой улыбкой. — Зато ты придумала, как всё это использовать. Сам бы не догадался и в жизни!

— Не прибедняйся! Исполнение было на уровне!

— Да, неплохо получилось, — согласился свежеиспеченный магнат. — Надо будет дать послабление «переболевшим» деревням. Особенно многострадальным «Блакытным Мордам».

— Угу, — согласилась Ядвига. — Это окупится. Я только не поняла, как получился последний цвет?

— Моя ошибка, — признал Арнольд. — Маловато порошков с Франсуа наделали. А без него я не решился. Я же не пан Новак! Просто перемешал все остатки. Дюпре говорил, можно, только цвет не предскажешь. И точно…

Девочка снова расхохоталась:

— А он-то эти порошки как использует?

— Монстров для театра создает, — Хюбнер завопил голосом рыночного зазывалы. — «Только у нас! Желтые люди ковейцы! Черные гиганты с Южного Континента! Фиолетовая женщина…».

Дочка, вытирая слезы, поддержала:

– «Хлопы синие, хлопы золотые, хлопы серо-буро-малиновые»… А их владелец, самый крупный магнат Полении, валяется на кровати в сапогах! Подает дочери дурной пример! Папочка, тебе не стыдно?!

— Стыдно, — согласился Арнольд. — Но так иногда хочется почувствовать себя безродным ягером… Кстати, о ягерах! Рыжий нашел-таки след ларга.

Ядвига выгнула бровь:

— Да? И какой же?

— Нордвентскую монетку.

Теперь взлетели обе брови:

— Твой мальчик разбрасывает монетки?

— Не совсем, — усмехнулся Хюбнер. — В этой, как ее… А, неважно! Короче у мужика кто-то ночью залез в погреб, набрал продуктов, закрыл всё обратно. Что интересно, собака даже не тявкнула. А там такой кобель брехливый на привязи!

— Ну а монетка? — переспросила Ядвига.

— Это самое интересное, — осклабился Арнольд. — На месте одного из горшков вор оставил горсть медных монет. Нордвентских. Мы там посчитали немного, похоже, по ценам Нейдорфа с небольшой переплатой.

— И ты думаешь, что это они?

— Угу. Медь, цены, молчание собаки. Псы, рядом с ларгами всегда молчат. Я приказал прочесать лес вокруг, но думаю, ничего не найдут.

— Погоди, — остановила «отца» девочка. — Дай подумаю… — она наморщила лоб и привычно пошевелила бровями. — Приходил ларг. Один. Издалека. Брал продукты для остальных. Так?

— Точно! Коготь не оставил бы денег. А маленький — серв! Раз приходил один, значит издалека. Вильдвер за ночь за полсотни миль смотаться может.

— Прочесывать такой круг, — покачала головой Ядвига. — Ага! Ты приказал выяснить, не было ли еще подобных краж! Правильно?

— Я ж говорю, что ты самая умная. И посмотрим, откуда он может бегать!

— И у меня будет ручной ларг, — захлопала в ладоши дочка и обернулась на стук.

— Заходи! — Арнольд уставился на всунувшуюся в дверь физиономию Зигмунда. — Что скребешься, как фрейлина королевы?

— Ну дык… — коверкая слова «под серва», сказал Фрай. — Вы, многоуважаемый пан, наедине с дамой! Мало ли чем занимаетесь…

Нож Ядвиги воткнулся в захлопнувшуюся створку.

— Маленькая пани уже остыла? — раздалось с той стороны.

— Вот паршивец, — ухмыльнулась девочка. — Заходи!

— А ножами кидаться не будете?

— Да заходи! — заорал Арнольд. — Чего хотел?

Дверь приоткрылась. Ягер настороженно посмотрел на Ядвигу и, на всякий случай прикрываясь дверью, сообщил:

— Чем бы вы ни занимались, бросайте. Там куницу бесы принесли. Ту самую, рыжую. Что тебя в Нейдорфе обхаживала.

— Задница Нечистого! — Хюбнер сбросил ноги со спинки и сел на кровати. — Только ее сегодня и не хватало!

— Ну ты и извращенец! — возмутилась дочка. — Женщина приехала, а ему задницу Нечистого подавай! — взгляд вернулся к ягеру. — Красивая, небось?

— Не надо ревновать, молодая пани! — услужливо зачастил Фрай. — Святые сестры, они же святые… Не будет она пана у дочки отбивать. Разве на одну ночь, так против такого даже жены не возражают!

— Это потому что боятся! — отрезала Ядвига, перебираясь на стол. — Зигмунд, принеси мой нож и зови гостью!

— В кабинет дочки, — добавил Хюбнер. — Нехорошо принимать даму в спальне!

— Можно подумать, — хмыкнула девочка, прислушиваясь к топоту сапогов ягера по лестнице, — не ты сюда всех служанок перетаскал…

— Во-первых, не всех, а только некоторых! — Арнольд поднялся и оправил куртку. — Во-вторых, сестра Ридица — не служанка, с ней востро надо ухо держать, а не то, что ты подумала. А в-третьих, подглядывать неприлично! Пошли в кабинет.

— Я не подглядывала, — «обиделась» Ядвига. — Я подслушивала. Вместе со всем маетком. Они у тебя так орут, что в Блакытных Мордах слышно! Пытаешь их, что ли?..

— Тебе жаловались? — прищурился Хитрюга, открывая дверь.

— Они пожалуются, как же… Ходят, как пыльным мешком по голове стукнутые, и сыплют соль во всё, что ни попадя!..

Примечание

«Экскрементатор» — Арнольд передразнивает пана Войцеха, считающего себя экспериментатором.

Фридрих фон Каубах еще раз пробежал глазами полученную бумагу. Довольно усмехнулся. Командор! Карьера просто головокружительная! Вот что значит в нужный момент оказаться в нужном месте и выбрать правильную линию поведения!