Линн Рэйда - Истинное имя

— А мне желательно, чтобы ты еще раз перечитал его и освежил свои воспоминания, — отозвался собеседник Императора. — Надеюсь, ты меня послушаешь. В конце концов, твой опыт, молодой Валларикс, не составит даже пятой части моего.

"Скорее, даже двадцать пятой части" — мысленно поправил Император, привычно задержав дыхание, когда пронзительные светлые глаза седого задержались на его лице.

— Как скажешь. Я перечитаю, если это важно.

— Вот и хорошо, — рассеяно ответил собеседник. Было очевидно, что ни на какой другой ответ он не рассчитывал. — А пока что обрати свое внимание на следующее. В твоем трактате утверждается, что Истинное Имя может обрести любой — практически любой — обыкновенный человек, пройдя определенный ритуал и выдержав все перечисленные в тексте испытания. Это верно в том смысле, что заняться _этим_ видом магии действительно способен кто угодно. Однако, — тут седой повысил голос, видя, что в глазах Валларикса мелькнула скука, — Требовать от Изначальных сил подсказки в выборе магического имени, упрямо добиваясь их внимания постами и обрядами — это примерно то же самое, что петь баллады под окном у неприступной девушки. Возможно, своим пылом соискатель смягчит ее сердце, но намного вероятнее, что из окна ему на голову швырнут горшок с цветком, а то и выплеснут помои.

Валларикс вскинул на него глаза, поймав себя на том, что уж никак не ожидал от собеседника подобных аллегорий. Да, представить Светлого поющим у кого-то под окном было довольно сложно, но воображение немедленно нарисовало для Валларикса картину, от которой он едва не фыркнул. Сохранить серьезный вид ему позволила только привычка к многочасовым приемам и аудиенциям, во время которых навык сдерживать рвущийся наружу смех был нужен почти так же часто, как способность, не засыпая, слушать самые невыносимо нудные доклады.

— Словом, некоторым людям удается достичь своей цели с помощью упорства, — продолжал седой, не замечающий — или делающий вид, что не замечает — лукавого проблеска в глазах Императора. — Но есть и те, к кому красавица придет сама, не дожидаясь серенады. Понимаешь?

— Ну еще бы!.. Я неплохо разбираюсь в серенадах и красавицах.

— Шутки шутками, но Истинное Имя — это разновидность изначальной магия, и следовательно, она всегда Непредсказуема, Неоднозначна и, конечно, Неслучайна. И вот уже несколько недель я чувствую, что вокруг нас вот-вот начнут сплетаться цепи из подобных неслучайных совпадений. Это то же самое, что и с началом горного обвала. Случайно задеваешь камушек, который тянет за собой еще один, потом еще… Так что скажи, Валларикс, не предпринимал ли каких-то опрометчивых решений за последние полмесяца?…

— Смотря что ты называешь опрометчивым решением, — пробормотал правитель. — Я позволил каларийскому наместнику ввязаться в приграничный спор с дан-Хавернеймом, отказался принимать послов от Авариса до тех пор, пока аварские суда не прекратят набеги на Акулий мыс, и, наконец, позволил лорду Бейнору Дарнторну встать во главе моего Совета, хотя точно знаю, что он до сих пор сочувствует мятежникам, которых возглавляет его старший брат.

— Не то, совсем не то. Все это мелочи, — нетерпеливо перебил седой. Валларикс подавил тяжелый вздох, подумав, что не отказался бы на пару дней поменяться с собеседником местами — пусть тогда посмотрит, сколько сил и времени такие "мелочи" способны отнимать у императора.

— То, что ты делаешь для своей страны, я делаю для мира в целом, — возразил седой, и его губы дрогнули, как будто бы он собирался улыбнуться, но в последнюю секунду передумал. — Мысли я читать, конечно, не умею, но у тебя же на лице написано "Да что ты в этом понимаешь!..". Вспоминай, Валларикс! Что еще ты делал за последние пол-месяца?

— Отправил в Чернолесье Ирема и поручил ему узнать, что стало с мальчиком, — признался Валларикс. Он с самого начала знал, что собеседника интересует не политика, а что-то в этом роде. Поэтому и попытался промолчать.

— Зачем?… — только и спросил Светлый, но Император поневоле ощутил себя мальчишкой, приспособившим отцовский меч для рубки дров.

Он пожал плечами.

— Знаешь, было у меня какое-то неясное предчувствие… Я начал беспокоиться. Ради сохранения секретности мы отказались от идеи наблюдать за жизнью мальчика. Если бы с ним вдруг что-нибудь случилось, мы узнали бы об этом с опозданием на месяцы, даже на годы. И мне начало казаться, что что-то подобное действительно вот-вот произойдет. Поэтому я и отправил туда Ирема.

Седой вздохнул и пару раз качнулся с пяток на носки, о чем-то размышляя.

— Предчувствия обманчивы. Но, может быть, в твоем вмешательстве действительна была какая-то необходимость, и в итоге пользы от него окажется гораздо больше, чем вреда… Я попытаюсь это выяснить. А ты пока читай трактат.

— Слушаю и повинуюсь, — хмыкнул Валларикс. И тут же вынужден был признаться самому себе, что это было шуткой меньше чем наполовину. Если в обществе Ирема он практически переставал быть Императором и вел себя, как простой смертный, то редкие визиты Светлого были примечательны в первую очередь тем, что он обходился с Императором так, будто тот был его учеником или вассалом. Валларикс легко мог представить, как Светлый точно так же разговаривал с его отцом, а еще раньше — дедом или прадедом. Потому что Светлый был вне времени. Он приходил из ниоткуда, вмешивался в те дела, которые считал первостепенно важными, и игнорировал все остальное. Он не давал советов, зато не скупился на распоряжения. Иногда он появлялся во Дворце на полтора часа — а после исчезал на годы, даже на десятилетия. А изредка задерживался здесь на пару дней. Но никогда еще на памяти Валларикса седой не пользовался его гостеприимством целую неделю кряду.

"Не к добру" — подумал Император.

Когда Крикс подходил к воротам Энмерри, солнце уже поднялось так высоко, что выползло из-за восьмиугольных башен крепости. Беглец провел в дороге целый день и еще раз заночевал в лесу, причем на этот раз не так удачно, потому что накануне вечером прошел короткий дождь. Одежда его была перепачкана землей, а сам Крикс осунулся и побледнел от утомления, но, походя к воротам крепости, служившим въездом в город, он чувствовал себя совершенно счастливым. В последний раз он был в Энмерри весной, и Валиор не позволял ему отходить от себя ни на шаг, пока не сделал все необходимые покупки, а сразу после этого они отправились назад, так что у Безымянного не оставалось времени развлечься или просто погулять по городу. Было приятно думать, что на этот раз никто не станет запрещать ему бродить, где вздумается, и смотреть по сторонам.

Беспокоясь за сохранность кошелька, Крикс заранее переложил его за пазуху, но, по правде говоря, ни один вор не стал бы лезть в котомку к деревенскому мальчишке, выглядевшему как последний оборванец. "Сумеречников" гораздо больше интересовала группа из полдюжины зажиточных крестьян, идущих из Горелой балки, и кое-кто из них действительно недосчитался своих сбережений, оказавшись за воротами. Что же касается приемыша, то его вид скорей заставил бы кого-то из воров тайком подбросить ему медную монетку. Молодые "крысы" часто развлекались так, когда им выпадал удачный день или хотелось похвалиться своей ловкостью, чтобы потом, за кружкой пива, называть себя "поборниками справедливости", "защитниками угнетенных" и "грозою толстосумов". Потому что — "Высшие велят делиться!". Первым делом, разумеется, с ворами, но и беднякам должно перепадать.